Александр Рогов - В глубинах пяти морей Страница 6

Подплывая к одной из расщелин, Саша ткнул в нее гарпуном. В тот же миг из темноты вылетел какой-то мутно-серый клубок, и огромная зубатка с треугольной головой, принятой мною вначале за камень, повисла на древке гарпуна, вцепившись зубами в алюминиевый стержень. На поверхности металла от ее зубов остались глубокие борозды. Рыба, извиваясь и крутясь вокруг стержня, все ближе подбиралась к руке моего спутника. Впоследствии я очень жалел, что не заснял эту сцену. Но в тот момент я просто забыл, что в руках у меня фотоаппарат, а не орудие защиты. Размахивая фотобоксом со вспышкой, кинулся на выручку, стараясь стукнуть зубатку по голове, но мешало сопротивление воды. В конце концов, мне все-таки удалось зацепить рыбину рефлектором.

Сначала зубатка, увлеченная борьбой с металлической острогой, не обращала внимания на наносимые ей удары, но вот она сменила объект нападения и повисла на рефлекторе. Теперь она терзала гладкую и блестящую поверхность нержавеющей стали. Сражаясь с метровой рыбиной фотобоксом, я чувствовал могучую ее силу. Наконец с немалым трудом зубатку удалось прижать к каменистому дну. Этого оказалось достаточно для того, чтобы Саша успел вонзить трезубец ей в бок. Но рыба, несмотря на это, не выпускала край рефлектора и мертвой хваткой держала его. Так мы и всплыли на поверхность втроем.

Тут рыба выпустила рефлектор и, разевая страшную пасть, принялась хватать нас за руки. Спотыкаясь и скользя ластами на камнях, расшибая колени и локти, вылезли мы кое-как на берег. Оказалось, что от места погружения находимся метров за сто. Выбрались на пологую прибрежную площадку. Положив на ближние валуны фототехнику и успокоив рыбу, повалились на поросший мхом и ягодником берег.

Так состоялось знакомство с зубаткой в ее владениях. Подошедшие товарищи восхищенно рассматривали свирепую хищницу, предвкушая отличный ужин. Мы же, припоминая все подробности схватки, еще раз подивились отваге и стремительности зубатки, оборонявшей себя и свой дом. Как раз к этому времени зубатки откладывают в подводные норы или расщелины икру. Вероятно, рыба приняла нас за тюленей и защищала от нас свою кладку. Мясо десятикилограммовой рыбины оказалось очень вкусным, а похвала друзей за прекрасный ужин щедро вознаградила нас за перенесенные треволнения.

Кто хитрее!

Основные задачи Беломорской биологической станции сводились к разработке путей увеличения биопродукции и правильных методов промысла. А для этого необходимо было знать как можно больше о поведения рыбы возле ставных неводов и внутри них. Поэтому нам поручили наблюдения за орудиями лова. За те 25-30 минут, которые мы проводили, затаившись, у сетей, удавалось наблюдать немало ярких и увлекательных картин. Мы как бы подглядывали в приоткрытую волшебную дверь, за которой природа скрывала свои тайны. Для нас увиденное было поистине откровением, а для ученых-ихтиологов — порой лишь подтверждением давно известного. И все-таки многими наблюдениями мы могли гордиться, так как они заставили внести коррективы в научные гипотезы.

Ставные неводы располагают так, чтобы направить рыбу, идущую вдоль берега, в мешок-ловушку. Погружаясь в воду, надо было вначале проделать путь, которым, по расчетам, должны следовать рыбы. Войдя с пологого бережка в воду, мы плыли метров тридцать-сорок вдоль веревочной ограды, натянутой на кольях. Ставные неводы предназначались для сельди, поэтому и ячеи поперечной преграды были довольно мелкими, а само ограждение хорошо просматривалось под водой; его плетут из ярких веревок, чтобы, увидев преграду, стаи рыб поворачивали, пытаясь обойти ее. Таким же путем плыли и мы. Ограждение заканчивалось поперечиной, оба конца которой спиралью закручивались внутрь. Вот и получалась ловушка для рыбы. Идея заключалась в том, что она, повернув внутрь спирали, должна оказаться в тупике. Из него было два выхода: либо повернуть назад, что могли сообразить лишь мы, аквалангисты, либо нырнуть в конусообразное отверстие ловушки — что и делала рыба. Пройдя сквозь горловину веревочной воронки, рыбья стая оказывалась в огромном нитяном мешке, растянутом под водой и насаженном на деревянные обручи. В конце мешка-ловушки был замок — стянутый петлей «воротник», прижатый грузом ко дну. Груз и часть мешка с уловом перекочевывали в рыбачью шаланду, «воротник» распускался, и улов оказывался в лодке. Вот приблизительно нехитрая в общем-то схема лова рыбы с помощью ставного невода.

Наш приезд на Белое море совпал с запретом на весенний лов сельди. Такая мера была необходима для восстановления численности этой рыбы, которая значительно поубавилась в последние годы. Запрет лова можно было считать логическим выводом из рекомендаций ученых Беломорской биостанции. Только одна бригада рыбаков под руководством ихтиологов в научных целях работала у мыса Левин Наволок. Здесь мы и погружались в глубину для наблюдений. Мы не заплывали в мешок-ловушку, а располагались двумя пикетами: один снаружи — у мешка, другой — у веревочной ограды. Учитывая направление течений во время прилива или отлива, мы ложились на дно и наблюдали. Вот небольшая треска ткнулась в сеть, но не повернула в сторону, а, как бы пересчитав ячеи мордой, опустилась вниз, нашла лазейку и... была такова. Стайка сельди приблизилась к сети, отскочила, будто ее ударило электрическим током, и повернула обратно в море.

Наблюдаем, пока хватает воздуха. Мерзнем, но не уходим — сценки морской жизни поразительно интересны. Во время моего дежурства только одна довольно крупная треска заскочила в ловушку. Она, не останавливаясь, как по нотам, прошла все повороты и, наконец, миновав последний, проскочила в горло огромной верши. В ловушке хищница заметалась, но выхода не нашла и опустилась на дно веревочного мешка, пытаясь укрыться в густых зарослях водорослей.

В ловушке к тому времени собралось много рыб, но они, словно зная о нависшей над ними угрозе, мирно соседствовали друг с другом. Лишь один бычок-керчак, находившийся вне ловушки и, видимо, чувствовавший себя в безопасности, нарушил извечную солидарность живых существ перед лицом общей беды. Всплыв откуда-то со дна и уже привыкнув к нашему присутствию, он напал на сельдь, наполовину выступавшую из ячеи. Добыча оказалась явно не по силам разбойнику. Обе рыбы повисли на сети, беспомощно трепыхаясь.

Таким образом, мы ясно видели что далеко не все одиночные рыбы, как и не все стаи, попадаются в хитрую ловушку, предусмотренную конструкцией ставных неводов. Поэтому ставить сети нужно очень умело и тщательно. Конечно, наблюдений было слишком мало, чтобы можно было дать исчерпывающие рекомендации относительно методики и конструктивных особенностей орудий лова. Но было бесспорным одно: начало таким работам положено, и это не могло не радовать.