Зинаида Рихтер - На «Литке» к острову Врангеля Страница 6

Капитан Дублицкий выступил вперед и протянул ему обе руки.

— Дублицкий.

— Ушаков.

Молча крепко обнялись и расцеловались. Стоявшие вокруг видавшие виды моряки были заметно взволнованы. Ушаков, переходивший из объятия в объятие, не терял самообладания. В эту минуту его выдержке позавидовал бы герой любого клондайкского рассказа.

Г. А. Ушаков

Следом за Ушаковым поднялся, еле скрывая волнение, врач Савенко. За ним — человек в туземных торбозах, в пестрых нерпичьих штанах, в клетчатой кэпи, с английской трубкой в углу рта, невозмутимо спокойный, как будто все, что здесь происходило, совершенно не касалось его. По цвету лица его, слишком смуглого для европейца и недостаточно темного для эскимоса, нетрудно было догадаться, что перед нами кладовщик и переводчик Павлов — мулат (отец — русский, мать — камчадалка). Павлов родился на Чукотке, в Анадыре, учился в Петропавловске, потом учительствовал на Чукотском побережье, женат на эскимоске и пользуется среди эскимосов, большим влиянием.

За ним поднимается высокий, крепкий, с красным обветренным лицом промышленник Скурихин, считающийся одним из лучших охотников на Камчатке.

Поднявшиеся на борт островитяне отнюдь не походят на голодающих, какими мы себе их представляли. Вид у них, пожалуй, был лучше, чем у многих из нас после полуторамесячного морского путешествия и дрейфов во льдах. Эскимосы хорошо одеты, куда лучше тех эскимосов и чукчей, которых мы видели в заливе Лаврентия.

Георгий Алексеевич Ушаков был немало удивлен, узнав о том, как сильно беспокоились на материке о судьбе врангелевской колонии и какие невероятные слухи распространялись о ней.

— Не понимаю, зачем надо было бить такую тревогу, — говорил он. — Ведь достаточно было заглянуть в фактуры, подсчитать, сколько всего завезено на остров, чтобы убедиться в том, что нам не угрожало ничего страшного. Огнестрельных припасов у нас осталось еще года на два. Мы прекрасно можем провести не только четвертую, но и, пожалуй, пятую зиму. Имея оружие и огнестрельные припасы, на острове Врангеля нельзя умереть от голода.

Первый год, по словам Ушакова, был самым тяжелым для колонистов. Высадив первых колонистов на необитаемый остров 15 августа 1926 года, пароход «Ставрополь», не достроив дома, поспешил уйти, боясь внезапного наступления льдов, и колонистам самим пришлось достраиваться, живя первое время в палатках: навесить двери, вставить окна, сложить печи, отеплить дом, построить пакгауз, перенести с берега продукты. Надо было все это успеть сделать до наступления морозов и страшных на этом острове метелей. В первое время малейшее упущение со стороны начальника могло иметь гибельные последствия для всей колонии.

Новые колонисты о. Врангеля

Точное время наступления зимы на острове колонистам не было известно. Зима наступает здесь внезапно, и если бы Ушаков не обратил своевременно внимания на появившуюся двухмиллиметровую ледяную корку у поверхности небольшого ручейка, протекавшего поблизости от дома, и не поспешил бы немедленно перенести с берега в дом и в пакгауз боящиеся холода продукты: сгущенное молоко, фруктовые и овощные консервы, чеснок и т. п., колонисты лишились бы ценнейших запасов. В ту же ночь ударил сильный мороз и выпал глубокий снег, и остававшиеся на берегу продукты были погребены под глубокими сугробами.

В первую осень устройство колонии помешало охоте. Кроме того, ни Ушаков, ни привезенные им эскимосы не знали острова, не знали точно, какие на нем водятся звери и птицы, где их надо искать. Птицы уже улетели на юг. Зимой на острове Врангеля остаются только вороны.

Вид дома первых колонистов зимой

Охотников было мало. Вся колония состояла из 60 человек. Из них 9 русских и 51 эскимос, преимущественно женщины и дети. Взрослых охотников всего 10 человек. Ушакову самому пришлось взяться за охоту, забросив все остальные дела, так-как прежде всего нужно было обеспечить колонию моржовым мясом на зиму.

Пловучие средства были плохие — 2 старых вельбота. Выходя на них в море в шторм, только и ждали, что вельботы вот-вот переломятся. Колония, состоявшая преимущественно из эскимосов, не могла существовать без мяса и жира, составляющих главную пищу эскимосов. Больше сотни собак также требовали мяса и жира. Их гибель была бы роковой для колонии.

В бухте Роджерса, где поселилась колония, нельзя было ждать хорошей охоты. Поэтому Ушаков расселил эскимосов по острову. Несколько семейств он поселил к западу от бухты Роджерса, несколько — на северном побережье, где самая лучшая охота. В бухте Роджерса охотникам повезло: они сразу же убили 30 моржей, что очень поддержало колонию. Однако, несмотря на все принятые меры, в середине зимы за недостатком мяса Ушакову пришлось перевести эскимосов на консервы, крупу и муку. Собак начали кормить вареным рисом. От непривычной пищи среди эскимосов начались заболевания. Переболела почти вся колония. У жены промышленника Скурихина, у русского охотника Старцева появились цинготные явления. Цингу они заполучили не на острове Врангеля, а еще раньше — на Камчатке, но страшная болезнь не получила большого распространения на острове Врангеля благодаря здоровому деятельному режиму, заведенному в колонии. В погоне за мясом, которое могло спасти колонию от распространения цынги, Ушаков, простудившись на охоте, свалился сам.

С самого начала по приезде на остров Ушаков ввел пайки. Разумная экономия дала возможность распределить продовольствие на три года с излишком. Порча продуктов благодаря принятым мерам оказалась незначительной.

Первая зима — испытание, экзамен. Опыт первой полярной зимы показал Ушакову, что благополучие колонии зависит главным образом от успешной охоты. Промышленник-охотник может отлично жить на острове Врангеля, добывая себе все необходимое для существования; были бы только огнестрельные припасы и пловучие средства. В следующие годы охота пошла хорошо, и колония чувствовала себя прекрасно. На острове Врангеля за три года умер только старик Иерок, простудившийся на северной стороне и заболевший воспалением легких, да несколько новорожденных детей. Остальные дети выжили. Всего население увеличилось за три года на четыре человека.

Ушаков произвел на всех нас прекрасное впечатление. В этом на вид мягком человеке чувствовалась большая воля.

— Казак, — определил его капитан Дублицкий. — Не смотрите, что тихоня — настойчив и упрям, своего в жизни добьется.

Перед отъездом на остров Ушаков связался с Академией наук и целым рядом научных учреждений. Полученные от них специальные задания он выполнил с большим успехом.