Люциан Воляновский - Почта в Никогда-Никогда Страница 65

«Под флагом»

Заработал двигатель. Начали сматывать канат гарпуна. Смерть тянула к себе бьющуюся добычу. Сердце наблюдателя разрывалось от жалости при виде этого зрелища, но умом он не мог не надивиться совершенству бесчеловечной операции. Когда кашалот оказался у самого борта судна, в судорожно бьющееся тело животного была вбита стальная трубка, соединенная с компрессором, который стал накачивать кита воздухом. Норвежец у борта быстро обрезал ножом ласты животного, с необыкновенной ловкостью вырезал в колотящем по воде хвосте большую круглую дыру, через которую протянули путы. И вот кит уже приторочен к судну; даже если он сорвется, то надутый воздухом не уйдет под воду, а без плавников бегство для пего вообще исключено.

Чайки, которые сопровождали нас от самого Олбани, ловко выхватывали из воды кровавые клочья мяса побежденного колосса. Одна схватила и подняла в воздух вырезанный из хвоста круг мяса, покрытый жиром. Кит был еще жив, кровавый фонтан не прекращал бить. Судно двинулось дальше, волоча раненое животное за собой рядом с бортом, его глаз, обращенный к нам, обильно заливала вода. Кит как бы стал частью корабля, к которому прильнул всем своим большим телом. Он рассекал волны вместе со своим убийцей, вместе с нами преследовал свое стадо. Он подпрыгивал на волне, когда нас качало, и в том же ритме мчался по океану. Прошло еще целых двадцать минут, прежде чем его нижняя челюсть отвисла и глаз затуманился. Чайки только теперь отважились сесть прямо на его открытую рапу, чтобы отщипнуть длинными клювами лакомый кусочек. Команде «Чейнза III» тоже кое-что перепало. Каждый получает премию в один фунт, тринадцать шиллингов и шесть пенсов при недельной выплате, остальные семь шиллингов и шесть пенсов — при окончательных расчетах в конце сезона.

Над палубой время от времени проносятся стайки летающих рыб. Как раз во время борьбы с китом одна такая рыба задела за антенну радиостанции и свалилась на палубу. Ее жабры часто двигаются. Плохи те полеты, которые заканчиваются в холодильнике корабля.

Запись в судовом журнале: «13.20 — тридцать коров с телятами. 14.07 — кит под флагом». Оказывается, когда судно преследует крупное стадо и дорога каждая минута, надутого воздухом кита не закрепляют у борта, а оставляют в море, вбив предварительно в его тело стальной прут с флагом. В конце лова судно, добывшее кита, забирает его с собой или поручает это дело другому кораблю той же флотилии, особенно в тех случаях, когда само оно перегружено добычей. Тот, которого мы заметили около четырнадцати часов, был добычей «Чейнза I». Он так раздут, что просто непонятно, почему еще не лопнул. Однако время от времени из него вырывается кровавый фонтан, говорящий о том, что кит еще жив. Раздается команда, мы сходим с курса и приближаемся к живому трупу. Капитан Стаббс уже у пушки; умные чайки оставляют кровавые раны на черной блестящей оболочке и с криком улетают прочь. Снова два выстрела, но на этот раз только гранатой, без гарпуна. Чейсс Стаббс подает команду:

— Полный вперед!

Раздаются звонки сигнальных аппаратов, и мы отправляемся дальше вместе с притороченным «нашим» китом. Чайки спокойно возвращаются к прерванному пиру: ведь угощение не двигается и не заливает их потоками крови.

Запись в судовом журнале: «15.09 — кит по борту». В этого граната угодила, как в диспетчерскую железнодорожного узла: рельсы целы, но все стрелки перепутаны. Уже после первого выстрела он превратился в кучу клеток, жаждущих кислорода, подача которого прекратилась. Пожалуй, смерть у него была легкая. Этот кит — последний, которого «Чейнз III» приторочил сегодня к борту. Наступил конец драмы. Я не хотел бы никогда ее более видеть. Тысячи погибших рыб в сетях менее выразительны, ибо все они для наблюдателя одинаковы. Смерть же одного кита — зрелище, полное трагизма.

О бог морских глубин, охраняющий китов! Вдохнови химиков и сделай так, чтобы люди научились получать жир и удобрения только с помощью колб и реторт. Спаси и сохрани в водном царстве китов, пусть их игры радуют взоры моряков. Не вводи их в олбанский ад, а избави ото зла. Аминь…

Южный Крест

Невозможно отрицать тот факт, что каждый поляк знает все и все понимает — разве что он сотрудник справочного бюро железнодорожного, автобусного или авиатранспорта и тогда уже не знает ровно ничего.

Наши земляки в Австралии, которые высоко держат знамя польской нации, тоже в основном знают все. Когда я собирался из Австралии на Новую Гвинею и лихорадочно искал кого-нибудь, кто ввел бы меня в курс дела, рассказал бы об условиях жизни на этом большом острове, имеющем прекрасное и «многообещающее» название «Могила Белого Человека», то поделился своими заботами с одним поляком, с которым случайно познакомился в Мельбурне.

— Новая Гвинея? Все складывается просто великолепно, вам крупно повезло, я сейчас все подробно объясню…

После этого вступления я услышал почти часовую лекцию на тему о Новой Гвинее. Правда, рассказ был не слишком складным, поэтому я робко спросил земляка, когда он в последний раз был на Новой Гвинее. Оказалось, сам-то он там и не был, но когда еще учился в гимназии в Александрове-Куявском, в Польше, то там в седьмом классе господин учитель географии, человек старой школы, рассказывал все подробно…

Спорт — но какой?

Несколькими днями позже меня посадили в ресторане отеля в Брокен-Хилле за один столик с каким-то пожилым и не слишком разговорчивым человеком. Суп был съеден в глубоком молчании, за вторым блюдом мой собеседник разговорился настолько, что попросил передать соль. За компотом мы общими усилиями установили, что на дворе жара, но если ветер прекратится, то зной будет еще сильнее. А за чаем… Вы, наверное, не поверите! Меня бросило в жар от волнения, когда мой собеседник вскользь заметил, что провел на Новой Гвинее четверть века и теперь приехал в Австралию, чтобы прожить остаток своих дней в условиях цивилизации…

Итак, случай свел меня со знатоком острова, о котором еще мало что известно. Я пригласил его в бар, где нерешительно попросил ввести меня в удивительный мир папуасов. Пенсионер задумался на минуту, потом отер с усов остатки пивной пены и решительно произнес:

— Новая Гвинея? Хэй, не думаю, что после столь краткого пребывания на острове я могу считать себя вправе высказываться на эту тему. Однако если вы настаиваете, то мне кажется, я не слишком погрешу против правды, если рискну утверждать…

И здесь начался рассказ, который окончился далеко за полночь…