Леонид Платов - Архипелаг исчезающих островов Страница 7

Книга были, наверное, интересными, потому что после их получения настроение нашего учителя заметно улучшилось. Чаще обычного он откидывал волосы со лба. На широких скулах рдел румянец.

С воодушевлением рассказывал он об эпохе великих русских географических открытий, прослеживая по карте путь храброго Василия Бугра или хладнокровного Бузы Елисея.

Архангельские поморы, мангазейские купцы, казаки якутского острога двигались на север и восток чаще всего по воде, зигзагом, то спускаясь многоводными сибирскими реками в тундру, то по их притокам забираясь в недра тайги.

Отважные русские люди даже решались выходить в океан на своих утлых кодах.

Это были широкие плоскодонные лодки, которые шли обычно на веслах и лишь при попутном ветре — на парусах. Парусами служили сыромятные оленьи шкуры. В кечах не было ни одного железного гвоздя, ни одной скобы. Даже якорь делали из дерева, а для тяжести прикрепляла к нему камни.

— Какую смелость надо было иметь, — восклицал Петр Арианович, — какими искусными быть мореходами, чтобы на таких суденышках совершать вылазки в Ледовитый океан!.. Недаром наш Ломоносов сказал: “Колумбы!.. Колумбы русские!..

Петр Арианович признавал, что сравнение удачно и есть много общего в двух этих, встречных людских потоках, почти одновременно с разных концов, огибавших землю. Но были и важные различия между западноевропейскими и русскими Колумбами.

Западноевропейские, по его словам, становились в случае удачи вице-королями, наместниками, губернаторами, получали богатую долю в доходах, награждались гербами, поместьями, титулами, русские же как были, так и оставались простыми людьми. Сам народ присвоил им общий скромный титул — “землепроходцы”.

— Конечно, и личная выгода имела значение, — пояснял Петр Арианович, — но забота о славе отечества была у русских открывателей земель на первом месте!.. До нас дошли слова Василия Тимофеевича Аленина, более известного под именем Ермака: “Постоим же крепко, я память наша не оскудеет в сих странах, и слава об нас пойдет во веки”.

Петр Арианович победоносно оглядывал класс.

— Мало того, — сказал учитель, таинственно понижая голос, — иностранные шпионы из кожи лезли вой, чтобы разузнать о морском пути в Индию вдоль Сибири. Большинство наших открытий поэтому сохранялось в секрете. Некоторым так и суждено было погибнуть в архивах. Даже о плавании Дежнева узнали только спустя сто лет. Петр Первый послал Беринга проведать, сходится ли Америка с Азией, не зная, что Дежнев уже решил эту задачу… Я прочту вам, что писал об этом русский мореплаватель Федор Литке… — Петр Арианович вытащил из кармана записную книжку. — “История первых покушений россиян в Ледовитое море, — прочел он вслух, — и постепенных открытий всех мест, оным омываемых, представила бы, конечно, не менее удивления и любопытства достойных подвигов, как и подобная история норманнов: но все они скрыты от нас непроницаемой завесой неизвестности…” Непроницаемой ли, вот вопрос!

Петр Арианович прервал чтение и, заложив пальцем страницу, многозначительно посмотрел на нас поверх очков:

— Не все архивы подняты, далеко не все. Много документов, относящихся к эпохе великих русских географических открытий, не опубликовано… Представьте: какому-нибудь счастливцу географу вдруг удалось бы приподнять завесу, на которую жаловался Литке…

Он замолчал, досадливо морщась и покашливая, как бы сердясь на себя за то, что сказал лишнее.

Несомненным было одно: из всех географических открытий XVI, XVII и XVIII веков больше всего интересовали нашего учителя открытия на Крайнем Севере России, и именно в той его части, что примыкает к, Америке.

Почему?

Ответ на этот вопрос дала исправница, первая вестовщица в городе, явившись к нам в гости с очередной новостью.

— Учитель-то! — не сказала, а выдохнула она, монументально возникая на пороге.

— Что учитель?.. Милости просим! Да входите же, Серафима Львовна!

Парадным шагом, как была — в шубе и ботах, исправница прошла по комнате и рухнула в кресло.

— Голубушка, Серафима Львовна! — всполошилась Тетка. — Что случилось? На вас лица нет!

Исправница торопливо расстегнула шубу, вытерла платком распаренное, багровое лицо и уставилась на слушателей.

— Учитель-то! Жилец мой! — повторила она.

— Что? Ну что?

— Человек с тенью!

— Как так?

— А так! Не то ссылался, не то привлекался… Его мать проговорилась вчера… В общем, верно вам говорю: человек с тенью.

— Позвольте, — усомнился дядюшка. — Если ссылался, то как же в училище преподает? Ему не разрешили бы.

— Не знаю, не знаю. Привлекался, подозревался… Что-то такое, в общем…

Дядюшка задумался и некоторое время барабанил пальцами по столу.

— Это, знаете ли, идея!.. — начал он бодро.

Но тут с колен у меня, к моему ужасу, со стуком свалилась книга. Потрепанные страницы Майн-Рида разлетелись по комнате.

— Опять ты здесь! — раздраженно воскликнул дядюшка. — Зачем ты здесь? Вот наказание с тобой!

— Наш Леша — странный мальчик, — пожаловалась тетка гостье. — Почему-то всегда со взрослыми, в гостиной… Будто в доме места нет.

Да, в доме было много места, но более уютного, чем здесь, не было.

Часы после уроков я предпочитал проводить в гостиной, укрывшись за карликовой комнатной пальмой. Возможно, что за фикусом или геранью я не чувствовал бы себя так хорошо. Все-таки это была пальма, хоть и в кадке. Шорох ее метелкообразных листьев наведал приятное настроение. Голоса взрослых доходили сюда, как бы пробиваясь сквозь густые тропические заросли.

Но слова исправницы я услышал ясно.

“Ссыльный?.. Вот как! — думал поспешно собирая с полу разлетевшиеся страницы. — Может, отбывал ссылку в Сибири? Может, бежал оттуда?..”

Это было важно. Это давало новое направление нашим с Андреем догадкам.

Я зашвырнул, книгу на самый верх этажерки, схватил первые попавшиеся под руку учебники и кинулся с ними к выходу.

— Леша, куда? — окликнула тетка из гостиной.

— К Андрею. Дали задачу на дом. Хочу проверить решение…

“Человек с тенью”… Петра Ариановича преследуют! Тень — это преследователь! Кто-то идет за Петром Ариановичем по пятам!

Мне представился наш учитель географии в своей развевающейся крылатке, перебегающий улицу. Ночь. Луна. Мгновенье улица пуста. Затем из-за угла, ярко освещенного луной, медленно выдвигается зловещий силуэт. Только тень! Самого человека не видно…

Кто же он такой — наш учитель географии? Почему его преследуют?