Эмилия Остен - Авантюра леди Шелдон Страница 7

Капитан Лерой нынче пребывал в отличном расположении духа: число пассажиров увеличилось, что логично увеличивало и выручку, товар погрузили быстро и без потерь, ветер попутный, и, если все сложится как надо, через несколько дней «Святая Анна» придет в Александрию. Пассажиры рассаживались за накрытым столом, отец Джонсон занял место рядом с Роуз и весьма оказался тем доволен. Громогласная дама, которую капитан представил как леди Стерджис, непререкаемым тоном оглашала, как ей нравится путешествие. Роуз услышала, что она плывет к мужу, который вот уже полгода как находится в Сирии и шлет оттуда письма, но не собирается возвращаться в Англию; так что леди Стерджис отправилась за ним сама. Ехала дама неторопливо, провела две недели в Лиссабоне, теперь вот побудет в Александрии, но все-таки доберется до благоверного. Роуз мысленно ему посочувствовала: от такой супруги немудрено убежать на край света и сидеть тише воды ниже травы. За столом обнаружились еще несколько новых пассажиров – в основном испанские аристократы, из тех, что еще остались после гражданских войн, парочка французов и даже один араб – в костюме, однако, европейском.

Джентльмен в белом и мистер Уорд появились последними, заняв свободные места (географ явно жалел, что располагались они в разных концах стола и спор пока нельзя продолжить), и капитан представил всех. Роуз легко запомнила имена. Выяснилось, что заинтересовавшего ее джентльмена зовут мистер Джеймс Рамзи, он путешественник и картограф. Сразу стало ясно, что привлекло в нем мистера Уорда, но сделалось еще интереснее. Судя по манере мистера Рамзи держаться, говорить и двигаться, он принадлежал к дворянской прослойке английского общества; никакими деньгами не купить эту врожденную утонченность, умение вести себя и некоторую небрежность, присущую людям, привыкшим к подобному образу жизни. Возможно, он не принадлежал к высшим слоям аристократии, как и отец Джонсон, однако в обоих можно было угадать настоящих джентльменов с расстояния в сто ярдов.

Когда капитан представил Роуз, мистер Рамзи бросил на нее короткий взгляд, но ничем более своего любопытства не выказал и такими же взглядами наградил других пассажиров. Разговор стал еще оживленнее, чем в предыдущие дни, так как народу за столом прибавилось, а одна леди Стерджис могла расцветить беседу так, что Роуз только улыбалась, слушая безапелляционные высказывания. Она сама сегодня говорила мало, пребывая в задумчивости, и в основном слушала и наблюдала. Мистер Рамзи, сидевший напротив нее, правее, тоже долго молчал, а заговорил лишь тогда, когда капитан обратился к нему с вопросом: путешествовал ли господин по Португалии?

– Да, да, – ответил тот, откидываясь на спинку стула и поднося к губам салфетку, после чего оставил ее в руках и принялся перебирать обшитый простым кружевом край. – Нынче самая хорошая для этого погода. Солнце печет не так, как летом, и вы рискуете выбраться из гор приятно загорелым, а не красным, как вареный рак.

Говорил он приятным баритоном, прекрасно сочетавшимся со всем его обликом, но, когда отвечал на вопрос, не смотрел непосредственно на задавшего его, а блуждал взглядом поверх голов – как будто мысли мистера Рамзи в этот миг словам не соответствовали.

– Расскажите, как вы составляли карту гор! – подал голос с другого конца стола мистер Уорд.

Мистер Рамзи пожал плечами.

– Тут мало что интересного. Работа картографа по большей части скучна. Запоминаешь петли дорог, изгибы ручьев, скалы и соколиные гнезда. Последние, правда, на картах не отмечаются – разве что вы нарисуете их на полях своего блокнота.

Роуз улыбнулась: ей понравилось сдержанное чувство юмора мистера Рамзи.

– А так… это рутина – и ею занимаются лишь люди, которые просто жить не могут без рутины.

– Вы не похожи на зануду, сэр! – провозгласила леди Стерджис. – И выглядите, как эти авантюрные типы из газет, когда там печатают портреты. Знаете, этакие охотники на львов, с ружьями наперевес.

– Я не могу быть охотником на львов, – сдержанно ответил мистер Рамзи, – у меня нет пробкового шлема. Чтобы вы знали, леди Стерджис, для охотника это первейшая вещь! Взять в руки ружье может любой… – джентльмен слегка запнулся, и Роуз поняла, что он едва не произнес «дурак», – любой проходимец, но, если не украсишься пробковым шлемом, ни одного льва не пристрелишь. Точно вам говорю.

– Вы вещаете со знанием дела! – сказала леди Стерджис под общий смех. – Не означает ли это, что на самом деле вы – охотник на львов, а пробковый шлем надежно спрятан на дне вашего сундука?

– У меня и сундука-то нет, я путешествую налегке. Разве что сундучок, в котором я вожу карты. Но шлем туда точно не поместится.

– Экая беда!

Шутливая пикировка продолжалась, и вскоре хохотали уже все, так как леди Стерджис, несмотря на кажущуюся недалекость, была женщиной со скрытым талантом к веселым спорам, а мистер Рамзи – ее достойным противником. Отец Джонсон смеялся, как мальчишка, слушая остроты, которыми они обменивались.

Роуз смеялась более сдержанно и думала о том, что не зря ее с первого взгляда привлек мистер Рамзи. Если с мистером Уордом особого взаимопонимания не возникло (он, признаться, был занудноват), а отец Джонсон уже успел изложить Роуз все, что знал, и начал повторяться, мистер Рамзи представлял собою интересный объект для знакомства. Оставалось завести это знакомство, которое скрасит остаток пути до Александрии. Невозможно далее предаваться одним и тем же мыслям о том, как найти кузена.

После десерта, в тот момент, когда в английском доме дамы и джентльмены расходятся – первые пить чай и разговаривать о делах женских, а вторые – пить бренди и беседовать о делах мужских, – общество смешалось. Роуз поднялась, отец Джонсон сразу же повернулся к ней, однако она остановила его коротким взмахом руки.

– Благодарю, я немного пройдусь по палубе. Хотелось бы побыть одной.

– Да, конечно, – кивнул Иеремия, слегка расстроившись.

Роуз вышла.

Глава 4

«Иногда недостаточно даже десятка путешествий, чтобы искренне понять, чего вы хотите. Отправляетесь ли вы за новыми впечатлениями, которые так приятно будет потом смаковать дома, сидя у камина и поглаживая свою любимую собаку? Влекут ли вас тайны странных и диких народов, до сих пор проживающих в глубине континентов и ведущих жизнь такую, что европейцу и представить сложно? Или, быть может, сердце ваше покорили древние камни, опутанные ползучими лианами, в джунглях, что кишат опасностями? Или дороже всего на свете оказывается манускрипт, или старинный ключ, или же осколок эллинской вазы? Каждый раз, отправляясь в путь, я задаю себе вопрос: что этот самый путь значит для меня? – но не всегда нахожу ответы… Возможно, дело в том, что больше всего мне нравится сама дорога».