Жанна Голубицкая - Десять дней в Рио Страница 71

Уж больно хороши виды! Конечно, в одиноких прогулках по почти диким влажным тропическим зарослях есть свой шарм. Но немного жаль, что некому запечатлеть меня со всей этой красотищей на память.

Я брожу по камфарной роще, заглядываю в Сад птиц и насекомых, а потом углубляюсь в Атлантический лес. Одной здесь страшновато. Зато легко можно представить себе, что находишься в настоящей амазонской сельве. В одном месте мне приходится снять сабо и перейти вброд небольшую речушку. Мои ноги приятно ласкает прохладная проточная вода. Я напиваюсь из источника, бьющего из-под земли в ажурную чугунную чашу. Несмотря на видимую дикость, на фонтанчике написано по-английски «Живительный ключ».

Наверное, я иду довольно долго, потому что в какой-то момент вижу витиеватый чугунный забор, состоящий из изящных ажурных столбов. Догадываюсь, что прошла весь сад вдоль и уперлась в его заднюю ограду. Судя по карте, за периметром Ботанического сада на севере простирается тот самый легендарный квартал Барра-да-Тижука, в котором компактно сконцентрировались для проживания самые богатые люди Рио.

С любопытством просовываю голову между столбиками ограды, благо они довольно редкие. Через этот забор можно даже легко фотографировать. Моему взору предстает только фрагмент окружающего пейзажа, но и он впечатляет меня до глубины души. Если бы я была художником, то немедленно схватилась бы за кисть и краски.

Представьте: небо цвета синьки, разведенной густыми сливками, в обрывках того, что недавно было туманом. Это даже не облака, а некая кружевная субстанция, как вуаль, накинутая на небосклон. На этом бело-сине-кипенном фоне с достоинством лежат основательные силуэты гор. Самые дальние из них — густого сине-серого цвета. Его еще называют цветом грозовых облаков. Горы чуть пониже имеют тот пастельный бежево-розовый оттенок, который поэты любят величать «пеплом розы». Возможно, они окрасились так благодаря тому, что сегодня солнечные лучи поступают на землю Рио не прямо, а рассеиваются, преломляясь через туман и через всю ту богатую палитру цветов, которую представляет собой этот город с его океаном, зеленью и многоцветьем построек. Ну а ближние холмы — такого насыщенного изумрудного цвета, что я чувствую себя жительницей волшебного города из детской книжки, все жители которого носили зеленые очки. Под всем этим великолепием расположилась тихая, даже сонная зеленая улица, архитектурой небольших домов похожая на улочку где-нибудь в тихом центре Праги или Амстердама. Я не сильна в архитектуре, но здешние особняки явно отстроены по европейским канонам и с претензией на классику. Наверное, это и есть старый добрый колониальный стиль. Старинные фонари-головастики на причудливо изогнутых чугунных ножках словно, как в сказках Андерсена, сию минуту оживут и заговорят человеческим языком. Через узкие каналы перекинуты ажурные мостики, похожие на знаменитые венецианские мосты в миниатюре. Магазинчики в цоколе зданий маленькие и аккуратные, вход в них обязательно снабжен круглым смешным желтым или зеленым козырьком, большим колокольчиком и «охраняется» парными пальмами в кадках-близнецах. При этом на улице ни души, и даже одинокая сытая кошка чистейшего белого цвета мирно спит на мягком кресле идеально прибранного, нарядного, но совершенно пустого уличного кафе.

Стою, просунув голову меж прутьев забора, совершенно завороженная открывшейся картиной! Она напоминает мне иллюстрацию из старинной книги сказок. Вот-вот на этой чудесной улице появится изящная двуколка, из нее выпорхнет стройная дама в платье с турнюром или кринолином и, обмахиваясь веером, исчезнет за дверью одного из этих нарядных, как венские пирожные, домов. Наверняка сегодня там очередной музыкальный или литературный вечер. Все на этой улице дышит покоем, основательностью и респектабельностью. Во всех городах мира есть такие уголки, которые не нуждаются в дополнительной рекламе. Они даже не то что сами за себя говорят, они дышат, излучают, транслируют в пространство ощущение успеха и процветания. Причем ощущение не дикой, сиюминутной и кричащей роскоши, а стабильного, уверенного в себе и уважаемого достатка. Это места, которые умеют себя подать. Между ними и кварталами нуворишской роскоши — такая же разница, как между потомственным аристократом и выскочкой, вчера разбогатевшим на перепродаже секонд-хенда. В Москве на меня примерно такое же впечатление производят отдельные части Остоженки и Пречистенки и некоторые из арбатских переулков. В Рио же я сейчас смотрю через забор на одно из таких мест.

Я вспоминаю, что Фелипе говорил, что дом их семьи — где-то за Ботаническим садом. Если мой любовник живет в одном из этих домов, это по-настоящему круто! Но, представив себе на секунду, что сейчас Фелипе мог бы быть со мной в саду, я понимаю, что все равно не жалею, что рассталась с ним.

Понимаю, что мне безумно хочется растянуться на траве. Она хотя и влажная, но теплая. Ложусь на траву. Лежу на спине, бездумно таращусь в небо. А вы знаете, наверное, я сейчас счастлива. Несмотря на то что рядом со мной никого нет. Ни мужчины, ни женщины, ни даже кошки. Только розарий вдалеке, шум ручья да экзотические птицы над головой. С их таким непривычным моему европейскому слуху пением. Действительно, здешние птицы не поют, они будто хохочут, ухают, стонут и вздыхают. Если бы я была эротической писательницей, я бы выразилась примерно так: «Мне казалось, что даже птицы здесь занимаются любовью! Такие звуки можно издавать только в экстазе наслаждения!»

Впрочем, отчего здешним птичкам не наслаждаться? Чудесный сад к их услугам, а в нем — покой и воля. И пропитание искать не надо: его полно в виде всяких жучков-паучков, да и служители сада подкармливают пернатых, я сама видела.

Кстати, давно хотела отметить: что меня в Рио особенно радует, так это отсутствие насекомых. В смысле противных. Тут, конечно, полно бабочек и каких-то вполне мирных стрекоз, занимающихся своими делами. А вот контингент, который я люто ненавижу и боюсь — тот, что кусается, жалит, жужжит и пищит над ухом, лезет в глаза и попадает в еду, — здесь отсутствует полностью. Не знаю, как кариокам это удается, но в их городе совершенно нет мух, комаров и надоедливой мошкары. В своем номере я ни разу не видела не то что тараканов или клопов, но даже мелких муравьев, которые водятся в южных странах даже в люксовых отелях. На ногах всякие мелкие мурашки и жучки — неотъемлемая часть пейзажа, и даже если найдешь их в ресторанном блюде, официант только разведет руками: мол, это не от грязи, а с дерева упало. Но в Рио ничего такого нет. Возможно, конечно, сейчас просто не сезон — хотя и стоит декабрь, первый месяц бразильского лета. У нас-то в июне самый комариный период. Может быть, конечно, все неприятные насекомые скопом живут где-нибудь в фавелах, но факт остается фактом: ни одна козявка в этом городе пока не нарушила мой покой — ни своим видом, ни, тем более, укусом.