Мелинда Бланчард - Карибы. Ресторанчик под пальмами Страница 71

Я подошла к скамейкам и окинула взглядом толпу. Народу было очень много, и поначалу мне показалось, что кроме нас здесь нет ни одного белого. И тут я увидела, как мне кто-то машет с первого ряда. Это была Гаррилин. Когда она встала, чтобы поздороваться, поднявшись над толпой людей, я обнаружила, что она завила волосы. Гаррилин была очень красиво одета — не надо забывать, что я в основном привыкла ее видеть в поварском наряде. Выглядела Гаррилин сегодня просто роскошно.

— А где Джес с Бобом? — спросила она.

— Там, с ребятами, — я показала в сторону ларька. — Ты просто красавица. — Музыка играла так громко, что нам приходилось орать. — Как ты думаешь, во сколько завтра на «Жувер» вставать? — спросила я.

— Вообще-то все начинается в четыре, но можете подходить к шести.

— А мы ничего интересного не пропустим?

— Да нет, — улыбнулась Гаррилин, — к шести они только успевают раскачаться.

— А ты завтра на гонки пойдешь?

— Больно надо. Я лучше завтра высплюсь как следует и в церковь схожу. Ладно, я пойду, а то еще там мое место займут. Удачно тебе провести время. До встречи.

От громкой музыки в голове начинала пульсировать боль. Я искренне надеялась, что Боб с Джесом согласятся отправиться домой. Я нашла их возле ларька. Они стояли, прислонившись к стеночке с бутылками пива в руках, и смотрели, как Жук играет в домино.

— Я больше здесь не могу! Очень шумно! — заорала я на ухо Бобу.

Мы попрощались с ребятами и направились к машине. Звуки музыки стали стихать только возле нее.

— У меня в ушах звенит, — пожаловался Джес.

— Хьюз советовал нам заглянуть на вечер калипсо, — сказал Боб, сев в машину. — Говорят, с Тринидада приедет мужик по кличке Бомбовоз — вот он действительно крут. Исполняет калипсо в старом стиле и возит с собой двух музыкантов — с тромбоном и саксофоном. Хьюз не мог вспомнить точную дату, когда они будут выступать, но можно посмотреть в газете.

— Как ты думаешь, а этих ребят можно будет попросить сделать звук потише? — спросила я.

На предварительные воскресные гонки мы с Джесом не пошли и остались дома. Лодки как раз должны были проплывать мимо нашего дома, так что мы наблюдали за ними с балкона в бинокль. Примерно в два часа дня показалась «Свет и мир». Мы разглядели Лоуэлла и, радостно закричав, принялись махать ему руками. Затем появилась «Дэ Шан», а за ней — «Синяя птица». Прежде чем из-за утеса на востоке показалась лодка с моим мужем, я успела насчитать одиннадцать парусов. «Дерево» шло в самом хвосте.

— Папа сильно расстроится, — заметил Джес.

Через час в обратном направлении проплыла «Синяя птица», за которой шел «Стингер». Обе лодки прошли невдалеке от берега, всего в метрах тридцати-сорока от нашего балкона. Тут мы приметили еще одну лодку, гораздо дальше, шедшую совсем другим маршрутом. В бинокль я разглядела, что она зеленого цвета. Это было «Дерево».

— Что они там делают? — изумился Джес. — Капитан вообще в курсе, как ходить под парусом?

— Папа говорит, что в курсе, но я ума не приложу, зачем они так сильно забрали в сторону.

Мы увидели, как лодка с Бобом повернула, ложась на новый курс. Прошли остальные лодки — некоторые плыли поближе к нам, некоторые на равном удалении от берега и от «Дерева». Вскоре все они скрылись из виду, и теперь нам осталось только ждать результатов.

Усталый, измотанный, мокрый Боб вернулся домой в половине шестого вечера. Он был весь в песке, и у него болели все мышцы.

— Мы четвертые, — выдохнул он. — Вместо первого места — четвертое. На старте случилась неприятность: прямо перед нами прошла здоровенная яхта. Эррол хотел вернуться и потребовать повторного старта, но мы решили плыть дальше. Как мы летели на обратной дороге! Если бы вы знали!

— А зачем вы так сильно забрали в сторону? — спросил Джес.

— Эррол сказал, что хочет попробовать «один фокус». Думаю, благодаря этому фокусу мы и вырвались вперед. А еще он сказал, что для такого большого паруса мы взяли слишком мало балласта, но ничего, это дело поправимое. Я, пожалуй, лягу спать, — Боб опустился на кушетку.

— Сейчас же только половина шестого, — удивилась я.

— Я просто секундочку полежу с закрытыми глазами, — сказал он и мгновенно отключился, проспав беспробудным сном всю ночь.

Будильник прозвенел в пять утра. Мы сели в грузовичок и поехали на «Жувер». У Боба ныло все тело, но он не хотел пропускать такое зрелище. Мы въехали в город и припарковались на обочине, пристроившись в хвосте длинной вереницы машин, растянувшихся вдоль дороги чуть ли не на километр. Мы слышали, как где-то впереди играет музыка. Главная улица, на которой располагается почтамт, была забита народом.

Мы пошли звуки музыки и увидели ансамбль. Музыканты расположились на импровизированной сцене, сооруженной на основании трейлера, медленно тащившегося по улице. Сверху стоял генератор, подававший ток на усилители и стену колонок высотой в три метра. Имелись и парусиновый навес, чтобы защитить музыкантов от солнца, а также возвышение на сцене для солиста. Впереди, позади и по бокам грузовика танцевали сотни людей. Представшая передо мной картина напомнила мне Нориджскую ярмарку в Вермонте: там местные музыкальные ансамбли проезжают по главной улице в кузовах грузовиков.

Я окинула взглядом толпу, двигающуюся в такт музыке. Я узнала консьержей, таксистов, официантов, рыбаков, приехавших сюда со всех концов острова. Некоторые были в маскарадных костюмах. Несколько молоденьких парнишек покрасили волосы в ярко-зеленый цвет. Практически у каждого участника процессии имелся в руках бокал с какой-то жидкостью. Насколько я поняла, это был ром.

Оглушительно гремела музыка. Мы двинулись дальше по улице. Там полз еще один грузовик, возле которого, притоптывая, танцевала другая толпа. Мы примерно час здоровались со знакомыми и друзьями и в результате пришли к выводу, что одного «Жувера» нам за глаза и за уши хватит на всю жизнь.

— Вы просто уже старенькие, — поддел нас Оззи.

В девять вечера мы проводили Боба на Сенди-Граунд, чтобы он помог приготовить «Дерево» к соревнованиям. Мы с Джесом все утро проговорили о колледже, рассказав друг другу о событиях, случившихся в нашей жизни за время разлуки. Джес решил специализироваться на изобразительном искусстве и уже больше не хотел менять колледж. Для меня было большим облегчением узнать, что сын сумел преодолеть внутренний кризис, несмотря на то, что мы находились от него на расстоянии многих тысяч километров. В половине двенадцатого мы снова поехали к Сенди-Граунд. Я выбрала очень красивую дорогу, с которой открывается изумительный вид на залив. Я остановила машину возле кучки людей, собравшихся наблюдать за гонками с высокого утеса. Разговор, естественно, шел о предстоящей регате. Рекой текли ром и пиво.