Питер Мейл - Сладкая жизнь Страница 8

Вот вам пример.

Мой любимый местный ресторанчик, а вернее, обыкновенный деревенский бар и штаб-квартира местных любителей boules[4]1, слишком скромен и невзрачен, чтобы привлечь внимание экспертов из «Мишлена». На передних столиках старики обычно играют в карты, а в глубине зала клиенты поглощают еду, которая, по моему мнению, достойна как минимум одной мишленовской звезды. Цены здесь вполне умеренные. Сам хозяин управляется на кухне, мадам принимает заказы, а остальные члены семьи помогают им. Сюда любят заглядывать, чтобы перекусить, люди, живущие по соседству, а хозяин явно лишен честолюбивых устремлений и не собирается включаться в гастрономическую гонку, победители которой превращают свои имена в бренды, а свои рестораны — в храмы тщеславия и непомерных цен.

Шеф очень любит готовить свежие трюфели. У него есть свои поставщики, и он, как и все, платит им наличными и, разумеется, не получает никаких квитанций. Следовательно, при составлении налогового отчета он не может записать эти весьма солидные суммы в раздел расходов на производство. К тому же он категорически отказывается поднимать цены на блюда, содержащие трюфели, до такого уровня, который может отпугнуть его постоянных клиентов (зимой в ресторанчик заглядывают только прижимистые местные жители, а богатая публика появляется здесь не раньше Пасхи).

Я как-то зашел сюда холодным декабрьским вечером. На сервировочном столике стояла медная сковородка с трюфелями на несколько тысяч франков. В меню я обнаружил фирменное блюдо шефа: омлет со свежими трюфелями. Мадам держалась мужественно, но ее явно огорчало несоответствие между ценой в меню и ценой исходного продукта. Я спросил, зачем ее муж это делает. «Pour faire plaisir»[5], — с горечью ответила она, сопроводив свои слова классическим жестом: плечи и брови подняты к небу, уголки губ опущены к земле.

Конечно же, я заказал омлет. Он оказался божественным.

Несколько слов для любителей белых трюфелей: поскольку лучшие из них растут в Пьемонте, который по какой-то географической ошибке оказался на территории Италии, а все французы, как известно, страшные шовинисты, то к белому трюфелю они относятся с гораздо меньшим уважением, чем к его черному собрату.

Дорогие старики

Это превратилось в своего рода спорт. В изысканных бутиках Сохо или Гринвич-Виллиджа, на блошиных рынках Лондона и Парижа, в центре Нью-Йорка и среди переплетений автострад Лос-Анджелеса сотни тысяч исполненных надежды людей проводят выходные, роясь в чужом старом хламе. Занятие это стало столь популярным, что для него придумали специальный, не слишком благозвучный глагол: «старьевничать».

Чем же так привлекательны эти ночные вазы XVIII века, изъеденные жучком шкафы, потемневшие викторианские изображения жирных нимф и мутные, облупившиеся зеркала? Неужели в наших современных, оборудованных по последнему слову техники домах нам так уж необходима подставка для зонтов, сделанная из задней слоновьей ноги? Или хромой стол из монастырской трапезной? Кастрюля с отколотой эмалью и выгнутым донышком? Плевательница? Канделябр? Нет, разумеется, в них нет никакой необходимости. Тем не менее мы жадно хватаем все это, иногда заплатив немыслимую цену, и гордимся своим тонким вкусом и верным глазом. И называем эту нуждающуюся в капитальном ремонте, покрытую слоем грязи и пропахшую пылью веков рухлядь удачной покупкой.

Для обслуживания наших сорочьих инстинктов за последние годы выросла обширная международная сеть, переправляющая буфеты из Уэльса в Калифорнию, лоскутные одеяла из Пенсильвании в Женеву и херувимов из Италии на Манхэттен. При пересечении Атлантики, а также с каждой новой сменой владельца к цене этих раритетов прибавляется по нулю, а мы все покупаем и покупаем. Почему?

Чаще всего эту странность объясняют присущим среднестатистическому человеку неистребимым оптимизмом (совершенно необоснованным, как доказывает история): он искренне верит, что совершает удачную и очень выгодную сделку. Пусть другие делают дорогие ошибки, вам это не грозит. Так считают даже те, кто по опыту знает, что удачные сделки встречаются в жизни так же редко, как бесплатные обеды.

И даже если, выслушав скептические замечания друзей, вы начнете подумывать, что, пожалуй, действительно немного переплатили за эту настенную вешалку в стиле модерн, всегда можно утешить себя тем, что вы сделали успешную, долгосрочную инвестицию. Может, сейчас это и дорого, но увидите, сколько она будет стоить через пять лет. Продавец уверял (а антиквары, как известно, славятся своим оптимизмом), что спрос на настенные вешалки вот-вот взлетит до небес.

Конечно, всегда есть маленький шанс, что так оно и случится, и тогда ваши несколько сотен долларов превратятся в несколько тысяч. Но если вы не профессиональный дилер, то вами двигают совсем не эти соображения. Настоящий любитель старины всегда остается любителем во всех смыслах этого слова. Он с увлечением ищет и приобретает антиквариат и испытывает при этом не только материальное удовлетворение.

В первую очередь, старые вещи просто нравятся ему больше, чем новые. Понятно, что комод позапрошлого века далеко не так функционален, как тот, что был собран неделю назад на фабрике в Северной Каролине. Его немного перекосило на левый бок, и ящики постоянно заедают, а ручки отваливаются, если за них потянуть. И все-таки у него есть особое, ни с чем не сравнимое обаяние. Дерево, отполированное временем, стало шелковистым на ощупь. А не идеально правильная форма свидетельствует о том, что он сделан руками, а значит, ему передалась часть души мастера. Он уникален.

Итак, вы решаете купить комод. И тут наступает самая интересная и захватывающая часть процесса. Утонченный любитель старины отодвигается в тень и уступает место неуступчивому дельцу с бульдожьей хваткой, готовому торговаться хоть до вечера. Вы бы уже торговались, но, к сожалению, никак не можете разобрать, что за чушь написана на ценнике.

У многих антикваров появилась неприятная и очень утомительная манера обозначать цены не цифрами, а своим особым кодом. Иногда цифры просто заменяются соответствующими буквам: «А» — это 1, «D» — 4 и так далее. Но, как правило, все гораздо сложнее, и потому на комоде вы обнаружите ценник с надписью «ХРТ», понятной только самому продавцу.

И что это должно означать? Готов ли он принять эти «ХРТ» наличными и сбросить одну букву? И почему этот мошенник не может указывать цены в долларах и центах, как делают во всех нормальных супермаркетах? В какую игру он с вами играет?

Эта игра называется «соразмерение цены с покупателем». Пока вы рассматривали комод, антиквар изучал вас и мысленно задавал себе тот же вопрос, что и вы, — «Сколько?». Ответ будет зависеть от того, как вы одеты, насколько заинтересованными в покупке кажетесь и в какой мере он сам заинтересован в продаже. Цена может меняться очень значительно, но вам этого знать не положено.

Но не волнуйтесь — вы тоже можете играть в эту игру. Подзовите продавца и выясните наконец цену. Какой бы она ни оказалась, отклоните ее небрежным взмахом руки. Потребуйте назвать вам особую цену для антикваров (как правило, она гораздо ниже).

Продавец прищурится и начнет подозрительно рассматривать вас. Кто вы — в самом деле его коллега или просто жулик, вырядившийся в хороший костюм? В этот момент предъявите ему визитку, на которой черным по белому напечатано:

СТАРИННАЯ БРОНЗА И МЕБЕЛЬ.

ОСМОТР только ПО ПРЕДВАРИТЕЛЬНОЙ ДОГОВОРЕННОСТИ.

Один из моих приятелей проделывал этот номер несколько лет и умудрился обставить весь дом антикварной мебелью, купленной по сниженным оптовым ценам. Когда я намекнул ему, что какой-нибудь пристрастный судья может назвать подобную практику «преднамеренным введением в заблуждение», он только усмехнулся. Разве мне неизвестно, спросил он, что большинство предметов антиквариата долго кочуют от одного дилера к другому, прежде чем находят место в частном доме. А мой приятель просто помогает немного ускорить кругооборот товаров и снабжает продавца деньгами, для того чтобы тот мог приобрести очередной раритет у другого продавца. Иными словами, он оказывает огромную услугу всему антикварному бизнесу.

Но, даже если вы не готовы изображать из себя профессионального дилера, все-таки никогда не спешите уплатить запрошенную цену. Сделайте встречное предложение, но перед этим отпустите несколько критических замечаний о шатающихся ножках, помятостях, шрамах и интересных проплешинах, несомненно свидетельствующих о почтенном возрасте вещи. Продавец не обидится: он этого ждал. Скорее он обидится, если вы не обратите на них внимания, поскольку вполне возможно, что они результат его собственноручной работы в мастерской.