Игорь Латышев - Япония, японцы и японоведы Страница 8

Конечно, наше благодушие и безусловно положительное отношение к сталинскому руководству и его политике объяснялось в значительной мере тем, что мы, как и большинство наших соотечественников, многого не знали. Неизвестны нам были в то время подлинные масштабы массовых необоснованных репрессий, развязанных карательными органами страны в ходе междоусобной борьбы за власть, развернувшейся в 20-е годы в руководстве ВКП(б) между Сталиным и Троцким и переросшей в преследование всех инакомыслящих. За чистую монету принимались моими сверстниками сообщения о кознях и заговорах "врагов народа". Уж если таким сообщениям доверяли многие среди членов партии и фронтовики, то нам, юнцам, не умудренным жизненным опытом, они тем более казались правдоподобными. Мои взгляды на деятельность Сталина и его внутреннюю политику изменились поэтому не в студенческие годы, а значительно позже - лишь после ХХ съезда партии.

Наряду с учебой много времени занимала у меня комсомольская работа. Сначала я был секретарем комсомольской организации японского отделения, а затем был избран в общеинститутский комитет комсомола, где несколько лет в качестве заместителя секретаря комитета занимался организацией лекционной и пропагандистской работы наших студентов-комсомольцев как внутри института, так и среди населения Сокольнического района. Тогда же, в 1946 году, я был принят в кандидаты в члены КПСС, а в феврале 1947 года - в члены КПСС. Комсомольская и партийная работа дали мне полезные навыки в общении с людьми, в умении считаться с их личными интересами и проявлять выдержку в конфликтных ситуациях, хотя, как вспоминается мне сегодня, у меня тогда обнаружилась мальчишеская склонность к слишком резкой реакции на разгильдяйство и леность при выполнении некоторыми из студентов своих комсомольских обязанностей.

Хотя занятия учебой и комсомольскими делами отнимали у нас, студентов, наибольшую долю времени, тем не менее не упускали мы тогда, разумеется, и возможность предаваться в свободные часы присущим молодости удовольствиям и радостям. Бывали у нас и любовные увлечения, и дружеские попойки, и занятия спортом, и поездки на природу. Кстати сказать, будучи студентом 4-го курса, я женился на своей однокурснице Инессе Москалевой, также изучавшей японский язык. Но все-таки у меня лично, да и у большинства моих друзей, главным жизненным импульсом оставались все пять лет институтские дела.

Наряду с великой победой Советского Союза над гитлеровской Германией судьбоносным событием для нас, студентов-японоведов, стало в 1945 году вступление нашей страны в войну с Японией, продолжавшей тогда вести боевые операции против США и оккупировать громадные территории Китая, Кореи и ряда других стран Азии. Это известие было воспринято настороженно теми из нас, чьи отцы, братья и сыновья находились в то время в армии. Некоторые из моих родственников и друзей-студентов высказывали поначалу тревогу за судьбы советских солдат и офицеров, едва успевших вздохнуть с облегчением по окончании боев с гитлеровцами. Но вскоре после того, как с Дальнего Востока стали поступать сообщения о стремительном разгроме Квантунской армии и переходе под контроль Советского Союза Северо-Восточного Китая, Северной Кореи, Южного Сахалина и Курильских островов, тревога улеглась, и оптимизм стал вновь преобладать в настроениях общественности.

Вступление Советского Союза в войну с Японией в августе 1945 года вызывает в наши дни дискуссии в журналистских и научных кругах. Ревностные сторонники откровенно проамериканской политики Ельцина изображают в своих комментариях этот шаг как плод опрометчивой и чуть ли не преступной дипломатии Сталина, противоречившей нормам международного права. Такая трактовка событий представляет собой, на мой взгляд, никчемную попытку смотреть на события пятидесятилетней давности сквозь призму сегодняшней международной ситуации, сегодняшней раскладки политических сил в стране и сегодняшней идеологии правящих кругов. А расценивать эти события следует с учетом тогдашней международной ситуации, тогдашней роли Советского Союза в решении вопросов, связанных со второй мировой войной, развязанной странами фашистской коалиции в масштабах всего мира, с учетом тогдашних взглядов, настроений и помыслов большинства наших соотечественников. Разве можно забывать тот факт, что в те годы в сознании наших граждан милитаристская Япония представляла собой постоянную угрозу миру и безопасности нашей страны. И такое сознание вполне соответствовало реальной действительности. Ликвидация этой угрозы, этого очага войны на Дальнем Востоке представлялась тогда нашей общественности делом вполне закономерным и праведным. К тому же нельзя забывать, что вступление Советского Союза в войну с Японией встретило всеобщее одобрение мировой общественности. Его дружно приветствовали как руководители США и Англии, так и руководители Китая и других азиатских стран, ставших жертвами японской агрессии. Во вступлении Советского Союза в войну с Японией вся мировая общественность, за исключением лишь японских правителей и генералов, видела справедливый и своевременный акт расправы со страной-преступницей, ввергшей сотни миллионов людей в пламя второй мировой войны. Сегодняшние попытки так называемых "демократов" типа А. Козырева, Г. Явлинского или В. Новодворской сочувствовать сетованиям японских политиков на якобы "незаконные" действия Сталина, принявшего решение о вступлении Советского Союза в войну с Японией, представляют собой поэтому примитивное и предвзятое толкование истории в угоду своим сегодняшним конъюнктурным соображениям. Попробовал бы кто-нибудь из им подобных "демократов" заикнуться в защиту японских милитаристов пятьдесят два года тому назад, когда не только советская, а и вся мировая общественность пылала неугасимой ненавистью к японским агрессорам и жаждала их скорейшего уничтожения!

Сокрушительный разгром японской Квантунской армии в Маньчжурии и Корее дал стимул для дальнейшего бурного роста среди русского населения нашей страны патриотических настроений. С полным пониманием и одобрением было встречено тогда нами студентами-японоведами обращение к советскому народу И. Сталина, переданное по радио 2 сентября 1945 года, в день подписания Японией акта о ее безоговорочной капитуляции. Мне, как начинающему японоведу, глубоко врезалась в память та часть обращения, где говорилось об искуплении позора, испытанного Россией в 1904-1905 годах в итоге бесславного поражения в войне с Японией. Вполне отвечали, в частности, моему настроению слова И. Сталина о том, что "поражение русских войск в 1904 году в период русско-японской войны оставило в сознании народа тяжелые воспоминания" и что эти переживания "легли на нашу страну черным пятном". "Наш народ,- говорилось в обращении,- верил и ждал, что наступит день, когда Япония будет разбита и пятно будет ликвидировано. Сорок лет ждали мы, люди старого поколения, этого дня. И вот этот день наступил. Сегодня Япония признала себя побежденной и подписала акт о безоговорочной капитуляции. Это означает, что Южный Сахалин и Курильские острова отойдут к Советскому Союзу, и отныне они будут служить не средством отрыва Советского Союза от океана и базой японского нападения на наш Дальний Восток, а средством прямой связи Советского Союза с океаном и базой обороны нашей страны от японской агрессии"2.