Пьер Гэсо - Священный лес Страница 8

— Это правда, — произносит он немного высокомерно, — в лесу я главный.

— Вот видите, — торжествующе перебивает Акои, — я привел к вам того человека, который вам нужен. Договоритесь с ним. Я не хочу впутываться в эти дела со священным лесом. Вуане Коивоги, только он один, может вам помочь.

Он уходит, Вуане провожает его взглядом, потом оборачивается к нам и пожимает плечами:

— Конечно, ему лучше не ввязываться — он не татуирован.

Он сказал это с таким спокойным презрением, что мы почувствовали себя неловко оттого, что на нас самих нет этих обязательных рубцов.

— И он, — добавил блюститель культа, — никогда не станет вождем. Чтобы быть кантональным вождем у тома, нужно быть немного знахарем, а то быстро умрешь. Его младший брат… он но протянул и двух месяцев…

Мы принялись излагать Вуане наши намерения. Он уже знает, чего мы хотим, но его умные глаза стараются разгадать но нашим лицам, что скрывается за нашими словами. Этот человек мне нравится; между нами возникает невидимая связь — он угадывает то, чего не понимает из наших слов. Я объясняю, что мы хотим опрокинуть последние барьеры, разделяющие белых и черных, а для этого надо знать секреты тома.

Вуане задумчиво слушает меня. В хижине воцаряется долгое молчание. Большие ночные бабочки, влетевшие через раскрытую дверь, порхают вокруг лампы-молнии. Снаружи стрекотание насекомых почти заглушает гнусавые звуки губной гармоники.

Вуане встает:

— Но чтобы узнать их, — произносит он, — нужно действовать постепенно. Это нельзя сделать за один день. Мне нужно подумать над тем, что вы сказали. До свидания.

Он исчезает во мраке безлюдной деревни.

— Ты думаешь, он вернется? — спрашивает Тони.

— Во всяком случае, раз он знахарь, то, видимо, он один может здесь помочь нам.

Вирэль ставит лампу-молнию на ночной столик. Растянувшись в гамаках и покуривая сигареты, мы еще долго обсуждаем случившееся.

Гармоника смолкла.

Неожиданно в дверях появляется Вуане, закутанный в одеяло. Он вошел в хижину так же внезапно, как вышел.

У него торжественный, решительный вид.

Он тоже не может уснуть. Никогда еще белые не разговаривали с ним так.

— Я чистокровный тома, — говорит он. — Мое имя Вуане означает «стойкий». Мой род Коивоги — «те-кто-не-ест-пантер» — род настоящих лесных людей. У нас с вами разный цвет кожи, но мы будем словно братья, от одних отца с матерью, и я открою вам все тайны тома. Я не боюсь умереть. Для начала я принесу завтра жертву моему духу, и мы пойдем вместе к Вуриаколн, главному знахарю.

Назавтра Акои отправляется в путь — продолжать свое турне — один, а мы делаем Бофосу своей главной базой.

3

Мы идем по лесу следом за Вуане. Узкая тропинка вьется между огромными жгутами лиан, сплетающихся в причудливые узоры. Через несколько минут Вуане останавливается и указывает мне на огромный ствол сейбы. Ее наружные корни с треугольными перепонками напоминают стабилизатор стоящей ракеты. В одном из корней виднеется прямоугольник, как будто грубо вырубленный топором.

— Видишь, — говорит мне Вуане. — Вот куда приходят за дверями для хижин.

Гладкие стволы деревьев возносятся почти на пятьдесят метров и теряются в густой листве. Рассеянный свет тонет в зарослях древовидного папоротника. Там и сям громоздятся, словно гигантские сталагмиты, испещренные глубокими бороздами пирамиды термитников, достигающие высоты человеческого роста.

Вуане рассматривает их на ходу и наконец останавливается перед самым большим из этих желтоватых сооружений.

Он бьет по нему мотыгой с восточной стороны, быстро добирается до ходов и точным ударом вскрывает этот копошащийся подземный мир, не обращая внимания на болезненные укусы термитов-солдат, которые кишат на его голых руках и ногах. Он роет яму прямо под вершиной, все глубже и глубже, и с торжеством извлекает оттуда огромное яйцо из краснозема.

Это футляр «царицы» термитов. Вуане рассекает его ножом и показывает нам белую личинку сантиметров пятнадцати длиной. Крошечная черная головка торчит на огромном вздувшемся животе, сокращающемся в потугах непрестанного откладывания яиц. Вокруг «царицы», ослепленные дневным светом, снуют во все стороны маленькие термиты.

— Вот, — говорит Вуане, — я раздобыл кантонального вождя термитов. Я принесу его в жертву Ангбаи.

Он тщательно закрыл двери своей хижины, так как ни одна женщина, ни один посторонний, даже тома, не должен знать его тайн. Мы погрузились в темноту. Вуане зажигает лампу-молнию, вынимает из спрятанной в углу корзины большой сверток и раскрывает его.

Из-под груды шкур пантер и обезьян появляется дьявол леса — Ангбаи. Это большая черная маска — без рта, без глаз и с рогами. Лампа бросает тусклые блики на полированные грани маски. Вуане ставит ее в угол хижины и раскладывает перед ней все свои талисманы — шарики запекшейся крови, раковины и уменьшенное изображение Ангбаи, которое он всегда носит в косом кармане своего бубу.

Вооружившись ножом, Вуане вскрывает брюхо «царицы» термитов, кропит ее соком маску и талисманы, давит ее дряблое и липкое тело об Ангбаи и начинает свои заклинания. Нас он предупредил, чтобы мы не мешали ему и не задавали вопросов до окончания церемонии.

Скрестив руки ладонями кверху, Вуане кладет поклоны перед только что воздвигнутым алтарем, и его выпуклые глаза сверкают на исполненном экстаза лице.

Мы смотрим на него, стоя неподвижно в глубине хижины.

Время от времени он перестает кланяться и звонит в колокольчик.

Наконец, он бросает орехи кола, чтобы узнать волю маски. Затем разгрызает орехи, разжевывает их и в качестве жертвоприношения выплевывает на подбородок и лоб лесного дьявола.

Он как-то сказал нам: «Когда Ангбаи нисходит на меня, я уже не Вуане», и голос его действительно теперь совсем иначе звучит, наполняя собой всю хижину. Он снова кланяется, проскальзывает под шкуры маски, поднимается, затем встает на колени и, весь сжавшись, качает головой слева направо. Его заклинания переходят в рычание.

В душной темноте хижины нам становится не по себе от всей этой чертовщины, и мы потихоньку исчезаем. Может быть, Вуане этого даже и не замечает.

Когда он возвращается в нашу хижину, на его лице нет и следа транса, в котором он сотрясался всем телом, — оно выражает лишь глубокое удовлетворение. По его словам, Ангбаи — самое главное из воплощений Афви, Верховного существа. Вуане получил эту маску от своего отца и в свою очередь передаст ее одному из своих сыновей[14].