Александр Дюма - Из Парижа в Астрахань. Свежие впечатления от путешествия в Россию Страница 9

Один офицер, который не успел приспособиться к новому предписанию, предпочел пешком отправиться на вахтпарад, чем прогневать императора видом запрещенного экипажа. Закутавшись в шинель, он шел за солдатом, несшим его шпагу. Павел повстречал офицера и солдата, сделал офицера солдатом, а солдата офицером.

При Екатерине порядок, восходящий к самым древним временам, повелевал, чтобы всякий, кто встречает на пути императора или царевича, спешивался бы, если ехал верхом, выходил бы из экипажа, если ехал в экипаже, и, какой бы ни была погода ―  раскалена ли зноем или покрыта льдом мостовая, идет дождь или снег, мужчина падал бы на колени, женщина делала бы реверанс. Екатерина это правило отменила. Павел его восстановил. Следствием этой новой меры стали два довольно серьезных события.

Один высший офицер, кучер которого не узнал экипаж императора, посреди улицы был арестован, обезоружен и на две недели отправлен под арест. По истечении этого срока, когда ему хотели вернуть шпагу, генерал отказался ее принять, заявляя, что его шпага ― почетное оружие, врученное ему великой Екатериной, и никто не имел права его отнимать. Император осмотрел шпагу, убедился, что и в самом деле она была золотой и усыпанной диамантами. Тогда он пригласил генерала, лично вручил ему шпагу, заверивши, что не держал на него никакого зла, но, тем не менее, приказал ему в 24 часа отбыть в армию. Все закончилось благополучно, но так получалось не всегда.

Один из самых отважных армейских бригадиров ― мёсьё де Ликавов, находясь за городом, заболел, и его жена, не желая никому перепоручать поиск лекарства в Санкт-Петербурге, с рецептом медиков на руках сама отправилась в город, ничего не зная об указе, объявленном в их отсутствие. Несчастью было угодно, чтобы она встретила императора, который совершал прогулку верхом на коне, и, по неведению, продолжила путь, не воздав ему ожидаемых почестей. Император послал офицера вдогонку за экипажем. Кучер и трое пеших слуг были отданы в солдаты, а графиня была препровождена в тюрьму. Граф умер от потрясения, узнав эту новость, а графиня сошла с ума, узнав о смерти мужа.

Во дворце был объявлен не менее суровый этикет. Каждый придворный, допущенный к целованию руки, должен был звучно чмокнуть ее губами и заставить зазвенеть пол под своим коленом.

Князь Георгий Галицын [Голицын], кто вел род от старых литовских князей, и чья фамилия известна со времен Михаила Ивановича Булгакова, получившего прозвище де Галицын (от gantelet, galitza ― латная рукавица), считающий своим дом, из которого вышел сын герцога Гольштейнского и принцессы Анхальт-Цербстской, не придав своему поцелую достаточно высокого, а полу под коленом ― достаточно сильного звучания, был отправлен под арест на месяц.

Среди всевозможных фантазий царя была одна такая, которая вновь выводит нас на графа Кушелева-Безбородко: приказать бездетному Безбородко выдать замуж племянницу за графа Кушелева, бывшего вместе с ним в гатчинском изгнании. Свадьба состоялась. Потом, когда Безбородко умер бездетным, и когда умерли его брат и бездетный сын брата, сын графа Кушелева и мать князя Безбородко соединили судьбы родов Безбородко и Кушелевых. Так началась большая судьба графа Григория Кушелева, окна которого до 6 часов утра бросали чересчур много света на площадь Пале-Руаяль.

Поясним теперь, как граф Кушелев и его семья оказались в Париже, в отеле «Трех Императоров».

Восемь месяцев назад граф Кушелев решил, что предпримет туристскую поездку по Польше, Австрии, Италии и Франции, тогда как его младший брат совершит турне по Греции, Малой Азии, Сирии и Египту.

Граф Кушелев сделал то, что на своем месте сделал Монте-Кристо: направил двухмиллионные векселя на имя Ротшильдов Вены, Неаполя и Парижа. Затем выехал.

Повез с собой только 12 персон.

Нечто, почти бесформенное, но более чего угодно похожее на муфту, таскалось за этими 12-ю персонами, и, в частности, за графиней. Это была редкостная по своей длинной шерсти собачка кингс-чарли.

Заставим продефилировать перед нашими читателями главных, а также второстепенных персонажей, познакомиться с которыми нас позвали.

Сначала, после графа и графини, по рангу родства, идут девушка 18 лет и 6-летний мальчик.

Девушка, скорее грациозная, нежели красивая, с безукоризненной фигурой и очаровательной улыбкой, приятного характера ― сестра графини.

Она помолвлена: это на ее свадьбу я приглашен. И я могу говорить об этом только с той сдержанностью и деликатностью, с какой говорить мне о померанцевом венке на ее голове в день, когда она пойдет к алтарю: зовут ее Александрин.

Мальчик ― чудо приятности и воспитанности. Никогда на него не натыкаются, никогда он не путается под ногами, никогда он не хватает вас за волосы, никогда не запустит игрушкой вам в голову, никогда не сунет вам палку в глаз, никогда не оглушит вас своим барабаном, никогда не утомит вас своими вопросами; он в том же салоне, что и вы: но где? никто этого не знает; он играет позади какого-нибудь кресла или под каким-нибудь столом, под каким-нибудь пиано.

Он за тем же столом, что и вы, но его никогда не слышно. Тотчас, как поест, встает из-за стола, исчезает, и его опять нигде не видно.

Я желаю того же всем, у кого бываю; более в своих интересах, чем во благо этих людей.

И вместе с тем он хорошенький! круглый как мяч, румяный, хоть зажигай от него, как брюньон [гибрид персика и сливы].

Во время разъездов не знают, с кем он: с мадемуазель Элен или с горничными. Его отыскивают смеющимся как бутон цветка, который только что раскрылся. Его зовут Александр и ласково Саша.

После родни, идет семья в том смысле, какой издревле придают этому термину. Во главе семьи шествует Дандре. Это ― директор каравана, le… Бог мой! Я забыл арабское слово… Дандре, судя по имени, французского происхождения, слегка позолоченного русским; он ― молодой человек 25 ― 26 лет, бросивший молодую жену и ребенка, чтобы последовать за графом Кушелевым. Он держит кассу, на нем лежат заботы о тратах, он следит за расходами и оплачивает счета. Во время путешествия постоянно, на всякий случай, имеет 100 тысяч франков на свое имя: никто не знает, что может случиться. Кроме этого, ему поручено направлять действия курьера, который хлопочет насчет лошадей, когда прибывают на почтовую станцию, заботится о местах в вагонах, если едут по железной дороге, изыскивает каюты, если едут пароходом. При трудных переездах Дандре занимается всем только сам: едет вперед, остальные приезжают следом за ним, и все в порядке.

Если на дороге воры, как это обычно случается в Италии, да и в других краях, то он договаривается и с ворами. Если попадается захудалая корчма, то он превращает ее в приличную. Если нет никакой, то он ее создает. Садятся в экипаж, вагон или на пакетбот ― находят там роскошный обед и вино для всех.