Эрик Ньюби - Прогулка по Гиндукушу Страница 9

Лишь под вечер третьего дня мы нашли в себе силы продолжать путешествие.

Чтобы добраться до южной стороны Мир Самира, надо было обогнуть несколько отрогов. Вверх по Чамарской долине с нами шел таджик, который в результате какой-то удивительной мутации был наделен светлыми усами и розовыми глазами. Оказалось, что этот альбинос -- тханадар (сторож) Навакского перевала. В его обязанности входило охранять путников от грабителей, и он добровольно покинул свой пост, чтобы сопровождать нас.

Чамарская долина -- сравнительно широкая и намного более живописная, чем Дарра Самир. Трава радовала глаз обилием оттенков зелени, всюду цвели огромные мальвы. На склонах стояли кибитки кочевников, паслись овцы.

Около семи часов мы сделали короткий привал в деревушке Дал Лиази, горстке каменных лачуг. Отсюда хорошо была видна дорога на Навакский перевал и гору Урсакао, коричневую, с тонкими языками снега.

Чем выше, тем суровее становился пейзаж, реже попадались кибитки. С окружающих скал нас дружно освистывали сурки; Кони поминутно останавливались, привлеченные горькой полынью, которую они поедали в огромном количестве.

На шестом часу ходьбы мы увидели устье большой, накрытой облаками долины, простирающейся на запад.

-- Восточный ледник,-- сказал Хью.-- Теперь нам осталось немного. Жаль, что пасмурно.

В этот миг облака стали рассеиваться, и вот уже нашим взорам предстала большая часть северного склона Мир Самира, включая Китайскую стену, а также и снежный конус вершины. К ней по гребню отрога вел как будто вполне проходимый путь. Мы повеселели.

-- Только бы подняться на гребень, а там уж дойдем! Скользящие вверх по склонам рваные облака напоминали' дым; казалось, Мир Самир горит. Подул леденящий ветер и до

нес глухой рокот падающих камней. Не долина, а поле битвы; с которого валькирии унесли всех убитых. Несмотря на жару, нас пробрала дрожь.

-- Если южный склон неприступен,-- сказал Хью,-- можем>

попытаться отсюда. Пока что мы-пошли дальше по своему маршруту. Впереди с

Крутой осыпи срывался водопад. Мы поднялись рядом с ним,

обогнули восточный отрог Мир Самира и очутились в верхней

части Чамарской долины.

До чего же мал человек! Справа открывался в;;д на южный фасад Мир Самира: восточный отрог, словно каменная стена, усыпанная сверху битым стеклом; снеговая вершина; ледник, который летняя жара заставила отступить к самой горе; морены -- каменистые пустыни; верхний луг, прорезанный широкой речкой, вбирающей в себя множество ручейков. Южный гребень -- плечо Мир Самира -- круто вздымался до высоты пяти тысяч метров, потом так же круто спускался, переходя в отрог, который тянулся на восток, замыкая верховье долины. За гребнем лежал юго-западный ледник, где мы бродили впустую несколько дней н-азад.

-- По ту сторону,-- Хью, повернувшись, указал на отвесную стену,-лежит Нуристан.

Последние кибитки остались на лугу перед водопадом, а здесь стояла лишь убогая каменная лачуга, крытая дерном. Она принадлежала вождю таджикской деревни Шахр-и-Буланд, которую мы миновали по пути. В лачуге жил пастух, сын вождя. Когда мы, еле волоча ноги, ступили на огражденную камнями площадку перед лстовкой, он вышел навстречу и подал нам миску кислого молока.

Полдень... Ослепительное солнце... Спасаясь от него, мы нырнули в расселины и будто очутились в ящиках каменного секретера.

До самого вечера мы отдыхали, перебираясь из расселины в расселину по мере того, как нас настигало солнце. Хью читал "Собаку Баскервилей", я зубрил грамматику кафирского языка, единственную серьезную книгу в экспедиции, если не считать справочника по альпинизму. (Наша библиотека редела с угрожающей быстротой, так как нашла себе, увы, совсем иное при-менение.)

"Ноутс он зе Башгали (Кафир) Лэнгвидж" -- так назывался труд, составленный в 1901 году полковником Девидсоном с помощью двух кафиров из племени башгали. Помимо теоретической части, книга содержала ряд упражнений, Я тщательно прятал ее от Хью: он весьма пренебрежительно отзывался о моих попытках научиться персидскому языку. Впрочем, это и в самом деле было не так-то просто, если учесть мой возраст -- тридцать шесть лет -- и то обстоятельство, что у таджиков, с которыми

меня свела судьба, было свое собственное представление о том, как следует произносить те или иные слова.

Приобретая грамматику, я собирался втайне заучить побольше кафирских фраз и поразить Хью, когда мы встретимся с пародом. Но у нас было столько других дел, что до сего дня книга пребывала на дне одного из бесчисленных тюков. Только сейчас я обнаружил ее в рисе, который купил на рынке в Кабула.

Прочитав одну тысячу семьсот сорок четыре сентенции и их перевод на английский язык, я получил несколько неожиданное представление о повседневной жизни кафиров-башгали.

-- Штал латта вое ба падре у претт ту наштони мрлош

Знаешь, что это такое?..

(Теперь все равно было поздно потрясать Хью своим умением вести непринужденную беседу с местным населением.)

-- Что?

-- На языке башгали это значит: "Если у тебя давно понос, ты непременно умрешь".

-- От этого изречения нам мало толку.-- Его гораздо больше занимал Конан-Дойл.

-- А вот еще, послушан. Билугх ао на ни: н'па билош. Это значит: "Не пейте много воды, иначе вы не сможете долго путешествовать".

-- Не мешай.

Но я продолжал читать вслух, пока Хью, который никак не мог сосредоточиться, не перешел в другую расселину.

Иные дебюты, которыми кафиры-башгали начинали свои беседы, буквально потрясли меня. "Ини аш птул п'мич е манчи мришт вариа'м" -- "Я увидел утром труп в поле". "Ту чи се бисс гур бити?" -- "Давно у тебя зоб?" Или вот: "Иа джук ной ба-зисна прелом" -- "Моя дочь -- невеста".

Даже самые обиходные фразы и замечания ошарашивали непривычного человека как обухом по голове. "Ту тотт багло пил-тиа" -- "Твой отец упал в реку". "И нон ангур аи; ту та дутС ангур аи" -- "У меня девять пальцев, у тебя -- десять". "Ор манчи айо; бури аиш кутт" -- "Пришел карлик, просит еды". На за : явление "Иа читт битто ту ярлом" ("Я собираюсь убить тебя")' следовало отвечать: "Ту билугх ле бидива манчи ассиш ("У тебя очень доброе сердце").

Ветер в этой стране явно отличался небывалой силой. "Дум аллангити атсити и сунди басна бра" -- "Налетел порыв ветра и сорвал с меня всю одежду". Природа была суровой и жестокой: "Зхи маре бадист та во айо каккок дамити гва" -- "С неба упал стервятник и унес моего ягненка". Видимо, подобные злоключения сделали местных жителей раздражительными: "Ту билук вари валал манчи ассиш" -- "Ты человек, который говорит; вздор". "Ту каи дуга на ушпе па вич? Ту па вилом!" -- "За что ты пинаешь ногой мою лошадь? Вот я тебя пну!" "Ту иа каи ду