Карл Май - Завещание Инки Страница 12

Последние слова доктора потонули в реве трибун.

— Расшевелите его петардой, петарду ему! — выкрикнул один из зрителей, и все остальные тут же подхватили это требование.

Президент жестом показал, что разделяет желание публики. Один из спутников белобородого, сидевший от него по правую руку, спросил великана:

— Как ты думаешь, Карлос, разорвет ягуар его или нет? Мне кажется, бизона он боится все-таки больше, чем петард.

— Я о другом думаю. Как бы не случилось несчастья, — ответил тот. — Посмотри: ягуар закусил веревку лассо, сейчас он ее перегрызет, освободится и набросится не на бизона, а на человека.

Служители цирка, занятые подготовкой петард к зажиганию, не очень внимательно наблюдали за ягуаром, грызшим веревку. Наконец они подожгли петарды и одну за другой стали бросать их в пятнистую дикую кошку. Ягуар высоко подпрыгнул и в этом прекрасно исполненном пируэте выплюнул из пасти огрызки веревки. Теперь он был свободен!

Публика встретила это неожиданное происшествие овацией, все подумали, что его освободили специально для схватки с бизоном. Противники с минуту изучали друг друга, потом бизон наклонил шею, а ягуар стал метаться по арене. Сделав несколько резких движений, он припал на задние лапы и замер, как делают все кошки перед прыжком, не сводя наполненных ужасом мутно-желтых глаз с бизона.

— Смотри внимательно! — воскликнул белобородый. — Сейчас произойдет то, о чем я говорил, — ягуар ретируется к ограде и перепрыгнет через нее.

— На все воля божья, но этого не случится! — воскликнул приват-доцент, до которого донеслись эти слова. — Зверь будет смотреть мне в глаза, и только мне одному!

Он вскочил со своего места и сделал вид, будто собирается убегать, но толпа мешает ему сделать это. Этот маневр маленького человека в ярко-красном пончо достиг своей цели — привлек внимание ягуара. Зверь напрягся, издал короткий, но злобный рык и, сделав длинный прыжок, достиг дощатого барьера. Ему удалось зацепиться передними лапами за его верхний край.

Цирк замер от ужаса. Воцарилась такая тишина, что слышно было, как ягуар царапает когтями доски. Все, кто сидел близко от барьера, в панике вскочили со своих мест. Еще бы: когти и острые, как ножи, зубы давно не кормленного зверя могли пролить реки крови! Люди прижались друг к другу, ожидая, что вот сейчас он прыгнет еще раз и… Но ягуар оставался висеть на барьере, потому что его глаза были прикованы к одному человеку, и им был не кто иной, как тот самый белобородый великан, что накануне корриды в кафе «Париж» назвался Хаммером.

За те несколько секунд, что ягуар готовился к прыжку, он сорвал пончо с плеч ученого и выхватил у него из-за пояса длинный нож. Пончо он накинул на свою левую руку, а нож взял в правую.

— Тихо! Никому не двигаться! — произнес он своим низким, рокочущим, далеко слышным голосом, и каждый, кто находился поблизости от него, явственно ощутил, что этому приказу не подчиниться невозможно.

Двумя огромными шагами Хаммер перемахнул через мгновенно опустевшие скамейки. Еще шаг, и Хаммер оказался у самого барьера. На расстоянии всего лишь вытянутой руки от него на барьере висел зверь. Не сводя с человека горящих, словно готовых выстрелить зарядами злобы глаз, ягуар, наконец, подтянулся на ограде и принял позу нападения: три лапы — опора, четвертая, приподнятая — ударная… Хаммер взял нож в зубы и кулаком правой руки ударил ягуара по черепу. Зверь пошатнулся, его задние лапы соскользнули с барьера, но он, не переставая злобно шипеть, попытался все-таки удержаться на передних лапах. Сохраняя удивительное хладнокровие, Хаммер ударил его еще раз — на этот раз его кулак обрушился на нос зверя. Изогнувшись всем туловищем и судорожно дернув всеми четырьмя лапами, ягуар упал на песок. И в тот же миг маленький ученый перемахнул через барьер, шлепнувшись на песок рядом со зверем.

«О-о-о!» — прокатился по рядам тысячеголосый вопль. Пришедший в себя после ударов Хаммера ягуар стал готовиться к прыжку…

И тут произошло такое, чего никто из зрителей не смог бы даже вообразить: Хаммер вынул нож изо рта, припал на левую ногу и простер к зверю обернутую пончо левую руку. То ли сама эта поза, то ли властный взгляд широко раскрытых глаз человека, но что-то исходящее от него устрашающе подействовало на зверя. Он стал медленно пятиться назад. Было хорошо заметно, что его бьет мелкая дрожь. И так же медленно и постепенно, шаг за шагом, Хаммер стал надвигаться на ягуара, ни на секунду не выпуская его из поля своего зрения. Ягуар вдруг весь как-то съежился, и, как испуганная собака, поджав хвост, стал, как-то жалко семеня, быстро отступать. С трибун раздались крики:

— Чудо!

— Он — герой!

И наконец:

— Да это же Отец-Ягуар!

И вот уже трибуны скандируют: «О-тец-Я-гу-ар! О-тец-Я-гу-ар!» Эти выкрики окончательно деморализовали зверя: ошеломленный, ничего не понимающий, словно лишенный этой орущей толпой людей всех своих инстинктов, а заодно и воли, он трусливо жался к двери, из-за которой совсем недавно так рвался в бой. А его победитель, перекрывая своим мощным басом шум трибун, прокричал:

— Откройте дверь! Да поскорее же, черт вас побери!

Дверь распахнулась. Вплотную к ней стояла клетка с распахнутой дверцей. Служащий, чьей обязанностью было присматривать за зверем, выскочил из специального люка и захлопнул дверцу клетки, в которую стремительно вбежал ягуар. Это было проделано чрезвычайно эффектно, и новая россыпь аплодисментов стала наградой ловкачу! Публика разошлась не на шутку: казалось, аплодисменты не стихнут уже никогда.

Отец-Ягуар вернулся на свое место и, подойдя к приват-доценту, вернул ему пончо и нож со словами:

— Благодарю вас, сеньор! И примите мои глубочайшие извинения за то, что я взял эти вещи у вас без спроса — мне просто не хватило времени на необходимые в этих случаях церемонии.

— О чем вы говорите? Право же, не стоит беспокоиться о таких пустяках. Я вовсе не в обиде на вас, несмотря на то, что, срывая с меня пончо, вы заодно сдернули с моей головы и шляпу с платком, — ответил доктор Моргенштерн. — Но вы меня заинтриговали: зачем вам понадобился нож, мне теперь понятно, но с какой целью вы сорвали с меня пончо?

— Пончо, конечно, не щит, но от когтей и зубов ягуара его плотная ткань иногда может защитить.

— Сеньор, должен заявить вам, что вы — настоящий герой, по гречески «герое». Ваше мужество, которое по-латыни может быть названо «фортитюдо», «витус белика», а также «стренуитас», изумило меня. Говорю вам это от чистого сердца. Вы превратили дикого зверя в домашнюю кошку. Но что теперь будет с бизоном?

— Скоро увидите, — ответил Хаммер.