Белый индеец - Портер Дональд Клэйтон Страница 14

— Эта земля, — вспыхнула тетушка, — принадлежит колонии Массачусетс, а значит, подданным английской Короны, пожелавшим жить на ней. Никогда не забывай об этом!

Дебора знала, что спорить бесполезно. Тем временем миссис Элвин сменила тему:

— Не пойму, зачем Милдред Уилсон пригласила на обед Эйба Томаса?

Дебора засмеялась:

— Просто она заметила, как он смотрит на меня, и пожалела беднягу.

— Ты напрасно так отзываешься об Эйбе. Он отличный работник, честный и благоразумный.

— Он хороший человек, но такой скучный!

— Ни одна порядочная женщина не смотрит на мужа, как на забаву!

— Но мне и не нужен муж, тетушка. Во всяком случае, сейчас. Девушка совсем не обязана выходить замуж в шестнадцать, семнадцать или даже в восемнадцать лет. Я выйду замуж только тогда, когда сама смогу решать, кто достоин стать моим супругом.

— Смотри, не останься старой девой!

Дебора рассмеялась. Тетушка и сама знала, что это невозможно. Все в поселении и форте знали, что Дебора — первая красавица западного Массачусетса, и только ум и трезвый взгляд на вещи удерживали девушку от хвастовства.

Конечно, когда-нибудь она выйдет замуж. Но Дебора не думала о мужчинах так плохо, как тетушка, и всерьез собиралась отдать руку и сердце только тому, кого полюбит сама. На границе жизнь трудна, развлечения редки, и людям приходится рассчитывать только на собственные силы. А без любви совсем сложно. И никто не сможет заставить Дебору выйти за нелюбимого.

Вскоре они миновали каменную изгородь, означавшую границы поместья Уилсонов. Дебора оживилась. Впереди показался обшитый тесом дом, напоминавший старшему поколению красивые и прочные усадьбы Кента, Сассекса и Гэмпшира.

Правда, в отличие от старой доброй Англии здесь не было ни газонов, ни цветочных клумб, а каждый дюйм[16] земли использовался под огород. К самому дому примыкали грядки тыквы, бобов, капусты, лука. Неподалеку стояли хлев и курятник, повсюду бродили коровы, а телята резвились прямо у крыльца. В Новом Свете даже самые состоятельные семейства забывали о церемониях.

Хозяйка дома славилась своим гостеприимством. Кухня, по местному обычаю, помещалась в отдельном строении, соединенном с домом крытым переходом. Там постоянно топились две печи, одна дровяная, а другая на угле. В доме всегда было вдоволь еды.

Гостям подали сочную розовую дыню, а потом овощной суп на говяжьем бульоне. Приправы к еде Милдред выращивала сама. За супом последовала жареная рыба, накануне выловленная полковником, и сыр, изготовленный Агнесс по семейному рецепту.

Уилсоны прожили в Новом Свете без малого пятнадцать лет и, подобно большинству соседей, полностью обеспечивали себя продовольствием. Климат и природные условия позволяли производить на месте все необходимое, включая вино и пиво, и только чай приходилось доставлять с далекой родины.

Хиббарды накрыли на стол и сели вместе со всеми, как и два работника фермы, копившие деньги на собственное хозяйство. Эндрю Уилсон никогда не делил домочадцев на хозяев и слуг, утверждая, что в Новом Свете все люди имеют равные права.

Приятная атмосфера была нарушена только один раз за все время обеда, когда Милдред заметила отсутствие сына.

— Надеюсь, Джефри скоро придет, — тихо сказала она мужу.

Полковник покачал головой:

— Не сомневаюсь, он разгуливает с какой-нибудь девицей или ищет неприятности на свою голову в этом новом заведении на Хай-стрит.

— Ты же знаешь, у него такой живой характер.

— Ему известно, что по воскресеньям мы всегда обедаем в это время. Теперь до вечера он ничего не получит. Беда невелика. Может, хотя бы пустой желудок научит его хорошим манерам?

Какое-то время разговор велся на общие темы, и Дебора иногда знаками объясняла Уолтеру, о чем идет речь. Постепенно мужчины заговорили об отношениях между английскими и французскими колонистами.

— Конечно, вам это может показаться громкими словами, — заметил Авдий Дженкинс, — но я считаю, что во всем виноват король Людовик[17]. Он называет себя истинным христианином, но поступки его далеки от христианских. Я беседовал с французскими беженцами-гугенотами, и если все, что они говорят, правда, то еще год назад он отменил Нантский эдикт и теперь преследует людей только за то, что они протестанты. Даже святые отцы из Квебека боятся фанатизма Людовика.

Одно упоминание Людовика XIV взбудоражило сидящих за столом. Кое-кто даже прикрыл рукой рот, дабы не выражать собственные мысли в присутствии дам.

— Насколько я понимаю, преподобный отец, вы расцениваете наши разногласия с французами как столкновение людей с различными религиозными убеждениями, — обратился к собеседнику полковник Уилсон. — Но мне думается, что канадские французы оказались в не менее трудных условиях, чем мы с вами, и вряд ли перенесли сюда прежние религиозные предрассудки.

— Тогда почему они ненавидят нас, сэр? — спросила тетушка Ида. — Вы же знаете, что они дают алгонкинам, оттава и гуронам спиртное и оружие, чтобы те воевали с нами.

— Причина довольно проста. Французы хотят получить как можно больше земли и пытаются захватить ее у нас.

— А мы разве не хотим получать новые земли? — вступила в разговор Дебора.

— Есть англичане, которые рассуждают так же, как французы. Но ни те, ни другие не могут понять, что большую часть Нового Света еще только предстоит заселить. Места хватит и здесь, и в Канаде — до самого Тихого океана.

— И все останутся довольны, — заметила Дебора. — Кроме индейцев.

Тетушка Ида рассердилась:

— Прекрати болтать всякие глупости!

— А я согласен с Деборой, — ответил полковник. — Французы куда умнее нас ведут себя с индейцами. Они с радостью приглашают их в города и поместья и сами подолгу живут в их деревнях, перенимая местные обычаи. И если мы хотим привлечь на нашу сторону хотя бы один крупный индейский народ, мы должны полностью изменить свое отношение к ним.

— Вы говорите о союзе некоторых племен с французами, полковник? — спросил Авдий Дженкинс.

— В какой-то мере. Гуроны и оттава надежные союзники французов, но мы могли бы попытаться наладить отношения с алгонкинами. Скажу больше: по мере того как наша граница будет отодвигаться на запад, к Нью-Йорку и Олбани, нам придется думать о сотрудничестве со всеми ирокезами.

— Они же самые дикие и кровожадные — как же можно делать их нашими союзниками?

— Другого выхода просто не будет. Ирокезы — самый многочисленный и сильный народ во всей Северной Америке. Если французы сумеют договориться с ними раньше нас, о Новой Англии можно забыть. Король Людовик не успокоится до тех пор, пока не получит все наши земли. Так что нам просто необходим крепкий союз с сенеками, могауками и другими ирокезами, иначе в Северной Америке не останется ни одного мужчины, женщины или ребенка, говорящего по-английски!

Во второй половине дня Дебора, тетушка Ида и Уолтер вернулись домой, в скромную бревенчатую хижину на крутом восточном берегу реки Коннектикут. За последние годы Иде пришлось продать большую часть земли, оставшейся после смерти мужа, оставив всего несколько ярдов под огород. Она зарабатывала на жизнь ткачеством и шитьем, обучая тому же Дебору.

В доме, не считая пристроенной кухни, была всего одна большая комната, где Элвины ели, работали и проводили почти все время. Часть комнаты отгородили под спальню для тетушки Иды и Деборы. Спаленка Уолтера была на чердаке, а дальний угол служил кладовой. Домик был маленький, но уютный. Огромный камин давал достаточно тепла, ветер не проникал в щели, а застекленные рамы — роскошь, которую немногие поселенцы могли себе позволить, — летом вынимали, в случае дождя закрывая окна промасленной бумагой.

У дверей лежала записка. Соседка приглашала миссис Элвин обсудить фасон свадебного платья для дочери. В воскресный день не стоило начинать работу, но разговаривать не возбранялось, и тетушка ушла.