Джеймс Кервуд - Черный охотник [авторский сборнник] Страница 19

— Редкое счастье выпало на твою долю, сынок, — сказала Мэри Рок, — и было бы безумием, если бы я или ты отказались от него, даже если нам тяжело будет расставаться.

И она рассказала ему про визит барона Сен-Дени, интенданта Биго и маркиза Водрея и об их обещании прислать его в скором времени обратно к ней, увенчанного славой.

— В Квебеке — сердце Новой Франции, — сказал ему Питер Джоэль, и от юноши не ускользнуло, что голос Черного Охотника звучал как-то глухо и странно. — Иди, Давид, и прислушайся, как оно бьется.

— В Квебеке бьется сердце дьявола — вот что он хотел сказать! — насмешливо ответил мельник Фонблэ, когда Давид повторил ему слова Черного Охотника. — Иди, иди, Давид, и посмотрим, что дьявол сделает с тобой.

Повсюду вокруг себя юноша видел огромную перемену. Во-первых, в своей матери, в глазах которой появилось выражение безумной усталости начиная с той ночи, когда она рассказала ему повесть Питера Джоэля. Она внезапно, казалось, потеряла все свое былое веселье, и вместе с тем не стало того товарищеского духа, который всегда существовал в отношениях между нею и сыном.

Что касается Питера Джоэля, то он, начиная с той ночи, стал совсем другим. Он часами просиживал, храня глубокое молчание, держался в стороне ото всех и наконец ушел, даже не предупредив Давида, к острову Монреаль.

Биго не терял времени и старался всем показать, что Давид — его протеже, — и все лишь потому, что тот устроил ему «крещение» в пруду. Люди, вроде Давида Рока, такие закаленные и смелые, принадлежат к числу лиц, которых интендант любит и уважает, — так, по крайней мере, передавалось из уст в уста. И в скором времени не было ни одного человека, который не знал бы всех подробностей. А Пьер Ганьон к тому же отправил своему отцу и нескольким любителям сплетен в Квебек письма во много страниц с детальным описанием случившегося.

Жители окрестных коттеджей с завистью смотрели на юношу, предвидя великую карьеру, лежавшую перед ним. Молодые офицеры, сердце которых снедала зависть, приветствовали его в своей среде. Дважды интендант стоял, ласково положив руку на плечо юноши, и веселым тоном передавал подробности своего приключения. Он называл его попросту «Давид» — так же, как и маркиз Водрей, губернатор Луизианы, — и каждый день два великолепных и гордых джентльмена отправлялись с визитом к Мэри Рок.

Давид стал подумывать, что де Пин, пожалуй, славный малый. Этот хитрый человек так горячо раскаивался в словах, произнесенных у пруда в минуту беспечного легкомыслия. Что же касается барона Сен-Дени, то последний с гордым огоньком в глазах заявил Давиду, что он принес с собой почет в замок Гронден.

А Анна, прелестная Анна, та доводила юношу до состояния полной растерянности, ибо каждый раз, когда они встречались, она низко приседала, даже ниже, чем перед губернатором или интендантом, и в ее глазах, когда она встречалась с ним взглядом, светилась горячая любовь.

Как ни старался Давид Рок совладать с собой, он все же каждый раз заливался густым румянцем, когда Анна делала ему реверанс.

— Прекрати это, Анна, прошу тебя, — однажды попросил он. — Я чувствую себя дураком, когда ты делаешь мне реверанс, словно я король.

— Ты действительно король, — возразила она. — Мой король. И я не желаю отдавать другим тех почестей, которых я не могу отдавать тебе!

— Но я уверен, что все втихомолку смеются надо мной, когда видят перед собой такого клоуна, как я, который не знает, когда улыбнуться, когда поклониться и что сказать.

— Это объясняется лишь тем, что ты напуган.

— Да, я действительно напуган, — согласился он.

— И неуклюж, Давид, так чудесно неуклюж. Совсем как индеец, который не умеет нагибаться. Тебе нужен учитель, и я возьму эту роль на себя и ни разу не дам возможности кокетке Нанси Лобиньер похитить тебя у меня. Я знаю, что она была бы рада делать тебе реверансы и пониже тех, что делаю я, с поцелуем в придачу.

— Меня придется очень многому учить, Анна.

— Это правда, и ты, наверное, отнимешь все мое время в городе.

— Но зато теперь все твое время отнято другими, — упрекнул ее Давид. — Ты уже никогда больше не гуляешь со мной в лесу, как раньше.

— Я никак не могу, Давид. Ведь для всех этих гостей я хозяйка, и к тому же в скором времени прибывают новые гости.

Таким образом, дни медленно тянулись для Давида, но очень быстро для Анны и для Мэри Рок, которые работали не покладая рук, чтобы приготовить замок Гронден к встрече гостей. Но юноша не всегда оставался один; иногда он удостаивался чести гулять вместе с интендантом или с де Пином, а порой с ним пыхтел маркиз Водрей. Но молодому человеку сильно недоставало Пьера Ганьона, который отправился навстречу гостям из Квебека.

Однажды, когда Давид Рок работал в поле, заканчивая жатву кукурузы, де Пин стал помогать ему. Интендант Биго сидел поодаль и смеялся над неумелостью придворного; Давид и сам еле сдерживал смех, слушая веселые шутки интенданта.

Как раз в ту минуту, когда Биго сам стал помогать носить кукурузу в амбар, на тропинке, которая вела из лесу, показались Анна Сен-Дени и Мэри Рок.

— Боже мой, — воскликнула Анна, широко разинув рот от изумления. — Интендант Новой Франции носит кукурузу вместе с Давидом!

Биго, наблюдавший за ней уголком глаза, в душе благословлял ум и хитрость маркиза Водрея, который узнал, что Анна собирается провожать домой миссис Рок, и воспользовался этим, чтобы подстроить умилительную сцену работы в поле.

В этот день Анна впервые явилась с визитом в коттедж Мэри Рок после той ночи, когда она узнала повесть Черного Охотника. Она не пыталась даже скрыть своей радости и удовлетворения при виде Биго, работавшего вместе с Давидом. Но когда последний поспешил навстречу ей и матери, де Пин, весь в испарине, приблизился к интенданту и проворчал:

— Вам это будет стоить половину того груза, что привезет следующее судно, Биго. Я бы не стал вторично разыгрывать эту комедию ни ради вас, ни ради короля.

— Больше уж не будет надобности повторять ее, де Пин, — тихо ответил ему Биго, улыбаясь и вытирая лицо. — Дело сделано! Обратите внимание, как они горды — и она и его мать — этим зрелищем.

— О, Давид, Давид! — прошептала Анна, когда тот подошел к ней, и больше она не в состоянии была произнести ни одного слова.

Но глаза ее сверкали. И во взгляде матери юноша прочел нечто такое, что наполнило его сердце трепетом гордости.

А миссис Рок мысленно твердила себе: «Не может быть, чтобы люди, столь простые духом, могли быть так опасны, как про них рассказывают».