Андрей Ветер - Тропа. История Безумного Медведя Страница 2

– Он разговаривает с нею, – прошептал Уинтроп. – Он просит её оставить нас в покое.

– Как это просит? – с трудом выдавил я из себя.

– Просит…

Медведица замерла, затем шагнула к нам и в течение некоторого времени смотрела на меня и Уинтропа в упор. Её горячее дыхание касалось моего лица. Затем она неохотно повернулась и увела за собой своих отпрысков, косолапя и ворча себе под нос.

– Боже! – мне никак не удавалось унять дрожь в руках.

– Вот тебе и знакомство с девственной природой, дружище, – слабо засмеялся Хейли. – Добро пожаловать на территорию Соснового Утёса.

– Но как ему удалось? – указал я на старого индейца.

– Медведь с медведем всегда найдёт общий язык, – сказал мой товарищ и приветственно помахал рукой туземцу: – Здравствуй, Матó!

– Ты знаешь его?

– Разумеется. Это один из самых старых здешних жителей. Он знает столько историй о жизни племени, что с ним можно забыть обо всём.

– Как ты назвал его? Мато? Что это означает?

– Медведь. На самом деле его зовут Матó Уиткó, то есть Безумный Медведь. Тебе повезёт, если ты найдёшь с ним общий язык.

– Он разве говорит по-английски?

– Весьма сносно, – кивнул Уинтроп.

Индеец несколько раз обошёл автомобиль, внимательно изучая его, иногда приседая и заглядывая под днище.

– Много интересного придумывают белые люди! – засмеялся он и пожал руку Уинтропу. Затем поздоровался со мной. От него пахло травами. Глядя на меня, он едва заметно улыбнулся.

– Да, да, – проговорили его губы, – всё так…

Всё время, пока я возился с автомобилем, пытаясь завести его вращением вставленного спереди рычага, индеец молча наблюдал за мной. Я постоянно чувствовал на себе неотрывный взгляд старика. Наконец машина завелась, и я сел за руль.

– Мато, поехали с нами, – предложил Хейли индейцу.

Старик забрался в автомобиль и устроился на заднем кресле.

– Я ждал этой встречи, – заговорил он, когда мы тронулись.

– Ждал? – переспросил Уинтроп.

– Во сне ко мне приходили Громовые Существа, – кивнул индеец. – Они сказали, что здесь появится белый человек, которому я должен буду рассказать о моей жизни. Ты и есть тот человек, – он бесцеремонно потыкал меня пальцем в спину. – Я никому не рассказывал о себе. Но Великая Тайна потребовала через своих посланцев, чтобы я поведал всё без утайки. Мне пора покинуть этот мир. Ничто не вечно на земле, даже горы…

Дальше мы ехали молча. При въезде в посёлок, состоявший из простеньких дощатых хижин, Хейли сказал:

– Он тут один из самых сильных шаманов, дружище. Если он говорит, что должен рассказать что-то тебе, то так тому и быть. Ты сейчас не понимаешь, о чём речь, но позже поймёшь…

Когда заговорил Мато Уитко, я окончательно забыл о цели моей поездки и целиком отдался истории жизни Безумного Медведя – величайшего человека, повстречавшегося на моём пути. За его невзрачной внешностью скрывалась сила, о которой не отваживаются мечтать самые смелые умы. Стоило ему заговорить, я понял, что сделаю его главным персонажем моей книги.

– Я ждал тебя, – сказал он. – Я расскажу тебе о моём пути, о моих чувствах и о тайных знаниях. Ты должен поведать о них людям. Тебя послал сюда Вакáн Тáнка, ты не смеешь отказаться. Всё, что задумано Творцом, должно претворяться в жизнь. Великая Тайна правит миром. Не нам решать, почему на каждого из нас возлагаются определённые задачи. Нам полагается выполнять нашу миссию, даже если мы не понимаем её смысла. В этом суть Великой Тайны…

Так родилась эта книга.

Некоторые главы романа представляют собой стенографические записи рассказа Мато Уитко. Я решил оставить их в подлинном виде, не внося никаких правок, даже когда старик перескакивал иногда с одного повествования на другое. Это придало книге весьма, как мне кажется, своеобразную форму. О кое-каких вещах Мато говорил очень скупо, но временами слова лились из него потоком, словно какая-то сила заставляла его произносить их. Когда он был немногословен, я брал на себя смелость добавлять кое-что в логическую схему событий, так как я писал роман, а не просто фиксировал чьи-то воспоминания.

Мне посчастливилось также получить сильно истрёпанные страницы из расклеившейся тетради некоего Рэндала Стивена Скотта. Волею судьбы жалкие останки его дневника сохранились среди многочисленных реликвий Мато Уитко. Дневник, хоть и заметно подпорченный и подрастерявший немало листов оказался для меня не менее ценным, чем воспоминания седовласых индейских старцев. Наличие этих пожелтевших бумаг позволило мне полностью восстановить хронологию некоторых событии.

А теперь, мой читатель, после этого пространного но необходимого вступления я приглашаю тебя в путешествие по Тропе, на которой множество человеческих судеб сплеталось в один узел, распадалось и снова сливалось воедино, дабы доказать себе и другим, что в мире есть только Бог и Его непоколебимые законы.

МАТО УИТКО

Его собственные слова

Сейчас уже ничего нет. Жизнь Лакóтов была раньше. Теперь мы сидим неподвижно и дожидаемся смерти. Не думай, что смерть пугает меня. Всё в этом мире умирает. Даже скалы разрушаются от времени. Из того, что мы видим вокруг себя, лишь Мать-Земля вечна и ещё Небо. Но тяжело на моём сердце от мысли, что я не умер раньше. Пойми меня правильно. Я старик. Я потерял очень много, несмотря на то, что мои знания не позволяют мне думать так. Я знаю то, о чём большинство людей даже не догадываются. Но я тоскую и ничего не могу с этим поделать. Я не сумел сделать себя таким, каким был Красный Лось. Я оказался слишком привязан к моему народу и нашей жизни.

Наш мир славился свободой. Свобода ценилась выше всего. Но я понял это не сразу. Сегодня у наших детей рождаются дети. Старики поведают им о великих днях Лакотов, когда наш народ мог ходить и охотиться где угодно и нигде не было заборов, преграждавших путь. Но родившиеся сегодня уже не смогут понять этого.

Я помню время, когда мои люди жили далеко от белого человека, мы не встречали белых, хоть многие рассказывали про них.

Я знаю, что жизнь может быть не такой, как сейчас, но мои внуки, которые уже далеко не дети, не знают этого.

Среди нас не встречалось больных. Мы дышали чистым воздухом и ели свежее мясо, убивая дичь стрелами. Белые не загоняли нас в школы и не принуждали молиться тому, кого называли своим Богом. Окружающий мир, друг мой, был для нас тем, чем является для вас умная книга. Мы читали листья, траву, песок, камни. Звери и птицы делили с нами суровость и нежность Земли. Всякая живность доводилась нам роднёй. Белый человек так не думал. Он не понимал и не понимает, как дерево и река могут быть нашими родственниками. Весь мир, кроме него самого, казался ему населённым очень дикими существами: зверями и индейцами. Он стал истреблять нашу большую семью. Исчез бизон, лось, олень. Редким стал наш лес. Земля – мать всех народов, а белый пришелец вспорол ей живот и вгрызся в неё ради каких-то металлов. Белый человек считает себя хозяином земли, а не сыном. Но куда денется этот хозяин, когда земля умрёт от его издевательств?