Изгой - Портер Дональд Клэйтон Страница 2

С вершины скалы до него донесся чуть слышный шум. По всей видимости, кошка была не одна. Братья вернулись под прикрытие деревьев и медленно стали пробираться к вершине по пологому склону.

К удивлению Ренно и Эличи, на самом краю обрыва валялись невероятно изуродованные туши трех взрослых диких кошек. Рядом с ними лежал громадный бурый медведь. Ренно узнал его еще издали. Это был Ягон, которого Ренно еще медвежонком пятнадцать лет назад привел домой и дал человеческое имя. В течение двух лет Ягон жил с семьей Ренно, и все воспринимали это как должное, ведь и Гонка, и Ина принадлежали к клану Медведя. Потом Ягон вернулся в лес, но и после этого Ренно часто виделся с ним.

Ягон однажды спас жизнь Ренно, а потом прогнал мальчишку, который издевался над Эличи. Между Ренно и медведем была тесная связь, но юноша всегда считал эту дружбу вполне обычным явлением.

Теперь Ренно смотрел на друга с тяжелым сердцем. Молодой человек понял, что дикие кошки напали на Ягона. Медведь был болен и совсем обессилел, но все же кошки дорого заплатили за свою наглость. Три погибли от его лап, а четвертая – от стрелы и ножа Ренно. Возможно, были и другие, но они спаслись бегством.

– Ягон, – прошептал Ренно.

Огромный медведь с трудом приоткрыл глаза. Он уже плохо видел, но по голосу и запаху узнал Ренно.

Молодой человек понял, что Ягон умирает. Эличи напряг всю свою волю, ведь настоящий сенека даже в самые тяжелые минуты не выдаст себя.

Казалось, Ренно и медведь смотрели друг на друга целую вечность.

– Я слышу тебя, брат мой, – наконец тихо сказал Ренно, – и сделаю все, как ты желаешь.

Ягон закрыл глаза.

Ренно изо всей силы три раза ударил себя кулаком в грудь и закричал:

– Слушайте меня, о маниту неба, земли и ветра. Дух моего друга Ягона теперь с вами. Он всегда был верен вам и оправдал ваше доверие. Помогите же его духу добраться до земли наших общих предков, чтобы он мог вечно жить там в мире.

Казалось, порывы ветра усилились.

Ренно опустился на колени и снова обнажил нож.

– Прощай, брат мой, – тихо произнес он. – Жди меня. Мы снова встретимся, когда я приду к тебе. – Ренно вдохнул и вонзил нож в тело медведя.

Листья деревьев зашелестели на ветру.

Ренно обтер нож, встал и взглянул на небо. Вскоре молодой воин заметил в вышине кружащего ястреба.

Ястреб всегда появлялся в самые важные мгновения его жизни. Именно он парил высоко в небе во время тяжелейшего испытания, когда Ренно проходил посвящение в воины. Он же помог Ренно при нападении на Квебек, только с его помощью сын великого сахема смог провести товарищей во внутренний город, считавшийся неприступным. Ренно знал, что ястребы являются посланниками маниту, те охраняют их и направляют.

На какое-то мгновение ястреб опустился ниже, потом улетел.

Ренно почувствовал, как у него полегчало на сердце. Маниту откликнулись на его молитвы, и помогают духу Ягона найти дорогу в мир предков.

Ренно и Эличи быстро и ловко освежевали медведя и направились домой. Ренно шел впереди и нес шкуру с головой Ягона.

Часовые, стоявшие на посту в лесу, с почтением опустили головы, когда заметили, что лоб, щеки и туловище Ренно вымазаны медвежьей кровью. Старики, сидевшие на улице у длинных домов, опустили трубки, дети замолчали. Взрослые воины сложили руки на груди, этим жестом сенеки выражали скорбь по умершему другу. Женщины и девушки молча уступали Ренно дорогу.

Он принес шкуру Ягона в дом великого сахема. Ина молола кукурузу, Санива чистила рыбу – они готовили обед для всей семьи. Балинта, круглолицая младшая сестренка Ренно, которой едва исполнилось тринадцать, зажала рукой рот и, рыдая, убежала прочь.

Ренно положил шкуру друга на землю.

Эличи объяснил матери и тетке, что произошло. Только по глазам Ины можно было заметить, как она сопереживает горю старшего сына.

– Мы выделаем шкуру, Ренно, – сказала она. – И ты повесишь ее на стене дома. До конца дней своих на этой земле ты будешь помнить Ягона.

Седовласая Санива, которую побаивался сам Гонка, улыбнулась племяннику.

– Ты все сделал правильно, Ренно, – добавила она. – Ты поступил так, как хотел Ягон. Теперь за ним присмотрят маниту. Сегодня ты проявил не меньшее мужество, чем в битве. Поистине ты член клана Медведя, и я горжусь тобой.

– Идите, дети мои, – распорядилась Ина. – Умойтесь в озере и возрадуйтесь – дух Ягона скоро будет дома.

Братья повиновались и молча вышли.

Спустя несколько часов у входа в дом сахема, возле открытого очага, выложенного камнями, вся семья собралась на ужин. Никто в присутствии Ренно не вспоминал о медведе; пока шкура не выделана и не повешена на стене дома, говорить о звере нельзя. Лишь Балинта не могла скрыть переживаний, но и она сдерживалась, ведь кроме близких родственников тут еще присутствовал и Уолтер Элвин.

Уолтер был на три года старше Балинты, но в мире белых из-за своей глухоты и немоты считался неполноценным. Он был двоюродным братом Деборы Элвин, первой возлюбленной Ренно. Мать Уолтера, Ида, сумела побороть собственные предрассудки и отпустила его в земли сенеков только из-за большой любви к Балинте.

Хотя Уолтер почти всегда ел вместе с семейством великого сахема, спал он в доме мальчиков и большую часть дня проводил вместе с ними. В обществе, где говорили редко, неспособность Уолтера слышать и говорить не считалась недостатком. Мальчик охотился, ловил рыбу и играл в разные игры; понемногу он привыкал и к всевозможным видам оружия. Ему нравилась здешняя жизнь. Раньше Уолтер был толстяком, теперь же похудел и окреп. Но самое главное, он впервые в жизни почувствовал уверенность в себе.

После еды Ренно от уголька раскурил длинную трубку, сделал несколько затяжек и передал ее Эличи. Теперь настало время для разговоров.

Балинта, как всегда, первая нарушила молчание и задала вопрос, который давно вертелся на языке у братьев, но вежливость не позволяла им задать его.

– Где наш отец?

Ина быстро переглянулась с Санивой и ответила:

– Он на совете.

Ренно удивился. Совет, состоявший из старейшин, военных вождей и хранителей веры помогал Гонке решать основные вопросы жизни племени. Совет собирали только в самых важных случаях. И Ренно, молодой, но уже старший воин, недоумевал, по какой причине могли собрать совет, но даже старшим воинам далеко не всегда следовало знать об этом.