Отто Гофман - Опасности диких стран Страница 27

Без дальнейших бесполезных разговоров отправился Ральф к потоку, чтобы приготовить челнок для переправы женщин, тогда как Роланд уговаривал своих товарищей, Пардона Фертига и Цезаря, мужественно и стойко защищаться от нападения индейцев.

Глава десятая

ПЛЕН

Шум потока и раскаты грома, раздававшиеся все громче и громче, объяли страхом Роланда, когда он поднял с земли сестру, чтобы отнести ее в челнок. Страх еще более усилился, когда он внимательно осмотрел лодку и заметил, что она была так мала, что едва ли могла нести в себе нескольких человек. Она представляла собой выдолбленный ствол дерева, заостренный к обоим концам, который скорее походил на корыто, чем на ладью. Роланд уверял, что мужчинам сесть в лодку нельзя, так как она сможет выдержать разве что троих. Поэтому он решил, что в лодку должны войти только Эдита и Телия, а все остальные поедут на лошадях.

— А теперь вперед, молодцы! — закричал Стакполь мужчинам, которые один за другим спустились к реке. — Если вы хотите ехать верхом, то дайте мне ваши ружья и торопитесь, потому что, разрази меня гром, негодяи уже осаждают хижину!

Роланд совершенно отказался теперь от намерения дождаться прибытия Натана. Не успел Ральф закончить свою речь, как головни полетели по воздуху и через разоренную крышу внутрь развалин, после чего дикари напали на хижину с ужасными, ликующими криками. Но вслед за тем раздались и крики изумления, а потом топот, поспешно приближающийся к оврагу.

— Вперед! — закричал Ральф. — Чужестранцы, держитесь ближе к челноку, если вам дорога жизнь!

Челнок отчалил. Роланд, ведя в поводу лошадь своей сестры, направил своего Бриареуса в пенившиеся волны и позвал за собой Пардона Фертига и Цезаря. Послушались они его или нет, он не мог судить, потому что уже находился в стремительном водовороте. Яркая молния, за которой наступил полный мрак, ослепила его. Течение неудержимо влекло его дальше, а гром своим треском заглушал всякий другой шум, кроме шума волн. Еще раз блеснула молния, и при свете ее Роланд увидел, что яростный поток несет его к узкому проходу между двумя стенами: стеной скалы и стеной леса. Он содрогнулся: эти мрачные и крутые стены по обеим сторонам и пенившийся между ними омут представляли зрелище, способное потрясти самое отважное сердце. У Роланда захватило дух, когда он увидел, что челнок подъехал к узкому месту в водовороте и в следующую минуту, прежде чем погас блеск молнии, исчез в нем, как будто был им поглощен.

Но в эти страшные минуты ему некогда было раздумывать. Он бросил повод, за который держал лошадь своей сестры, повернул своего Бриареуса к омуту, быстро понесся между стен, и вот он уже видит, что конь его плывет по сравнительно спокойной воде. Новая молния осветила маленький челнок, плывший в полной безопасности, и слышно было, как конокрад ликовал, радостно потрясая веслом над головой.

Как бы ответом на веселое ура рычащего Ральфа Роланд вдруг услышал позади себя такой громкий крик, который на мгновение заглушил даже шум потока и потом вдруг затих, как будто мгновенная смерть прервала его. Роланд сразу понял, в чем дело: перед тем, как повернуть коня вверх по течению, он заметил в волнах при вспышке молнии два или три темных предмета, похожих на лошадей, как раз возле него вынырнула из глубины потока человеческая фигура. Он крепко схватил человека, перекинул через седло и увидел, что спас жизнь своему верному негру, старому Цезарю.

— Держись за седло! — крикнул он ему; и в то время как тот с инстинктивной поспешностью послушался, Роланд повернул лошадь опять вниз по течению, чтобы еще раз взглянуть на челнок. В следующую минуту, однако, лошадь его стала на твердую почву, и Роланд, к своей неизмеримой радости, заметил, что он на мели, к которой волны прибили также и легкий челнок.

— Ну, меня следует назвать лягушкой! — ликовал Ральф Стакполь, приветствуя капитана. — Стремись, яростная вода! Я могу тебя поглотить ради ангелоподобной дамы. А теперь индейцы могут, пожалуй, снять скальп с реки, потому что наши скальпы они едва ли получат.

Роланд радостно обнял спасенную сестру, а потом оглянулся: не видать ли где Пардона Фертига, которого что-то не было слышно. Он громко позвал его, но ответом ему были лишь рев воды и раскаты грома. Старый Цезарь тоже ничего не мог сказать о нем. Про себя самого он помнил только, что потоком его отнесло к стене леса, где он потерял сознание, и пришел в себя только тогда, когда его господин схватил его. Поэтому Роланд, к немалому своему огорчению, предположил, что бедный Пардон Фертиг погиб в волнах. Это предположение подтверждалось и тем, что из пяти лошадей только три достигли берега — Бриареус, лошадь Эдиты и, по всей вероятности, лошадь погибшего Пардона Фертига. Остальные же, наверное, разбились о скалы или о плавучий лес, или унесены потоком.

Эти потери опечалили Роланда, но ему некогда было долго сожалеть о них. Его спутники ни в коем случае не могли считаться спасенными, и он должен был спешить укрыть их еще до рассвета в безопасном месте. Ральф вызвался провести путешественников к безопасной переправе и оттуда проводить их к тому месту, где остановились опередившие их переселенцы. Это предложение было принято с радостью. Роланд помог своей сестре сесть на лошадь, посадил Телию на лошадь погибшего Пардона Фертига, дал своего Бриареуса совершенно изумленному негру, а сам собрался продолжать путь пешком. Он составил как бы арьергард, Ральфа Стакполя поставил впереди отряда, и путешественники опять вступили в девственный лес.

Тем временем утро уже брезжило, и первые лучи света виднелись бы на востоке, если бы небо все еще не было покрыто густыми тучами. Поэтому путешественники должны были воспользоваться немногими минутами оставшейся ночи, чтобы успеть уйти от коварных индейцев до рассвета.

Все они, несмотря на крайнюю усталость, напрягали последние силы; густой кустарник и топкие болотистые места часто ставили им преграды; но когда свет проник в густой лес, Роланд все-таки был уверен, что они удалились от развалин, по крайней мере, на час езды. Путешественники вздохнули с облегчением: их радостная надежда еще более усилилась, когда облака вдруг раздвинулись и солнце во всей своей красе осветило землю.

Прошел еще час. Они все еще двигались по кустарнику и болотам, которым Ральф отдавал предпочтение перед открытым лесом. И на самом деле, он поступал предусмотрительно, потому что натолкнуться на индейских лазутчиков гораздо скорее можно было в лесу, чем в этих мрачных кустарниках, где совсем не было тропинок.

При всем том, вскоре оказалось, что хитрость Стакполя в этом случае была неудачна: для него самого и для всех других было бы гораздо выгоднее, если бы он, по крайней мере, в течение первого часа бегства двигался по прямой, вместо того чтобы терять часть драгоценного времени, пробираясь по непроходимым болотам. Теперь же беглецы вышли из кустарника и вступили на узкую тропинку, протоптанную буйволами. Тропинка вела к глубокому оврагу, откуда доносился шум воды. Путники увидели сверкавшую реку, через которую должны были переправиться.