Николай Внуков - Слушайте песню перьев Страница 28

Когда горы на северном берегу озера потемнели, а солнце все дольше стало задерживаться на своем небесном пути, на землю пришел Месяц Лопающихся Почек.

Все реже Станислава видела в становище мужчин. Они уходили в чащу, когда было еще темно, и приходили в лагерь вместе с вечерними тенями. Зато днем у каждого типи висела на дереве освежеванная тушка горной козы, или связка куропаток, или пушистое тельце кролика. Время жесткой экономии мяса кончилось.

В лагере работали все. Малыши собирали хворост, носили воду, присматривали за лошадями. Женщины готовили пищу и обрабатывали шкуры. Даже древние старики не оставались без дела. Из прямых прутьев орешника они выстругивали длинные стрелы, выглаживали их нагретыми в костре камнями и шлифовали песчаником до блеска.

В каждом типи жило какое-нибудь прирученное животное — белка, бобренок, ворона или сорока. О них никогда не забывали, и во время еды им всегда перепадали лакомые кусочки.

Добывая пищу себе, шауни всегда оставляли долю Маленьким Братьям. Не успев основаться на новом месте и разжечь костры, они уже заботились о том, чтобы птицы вокруг селения стали их  друзьями. На ветви кустов и деревьев привязывали кусочки сала для синиц, рыбьи головы для куличков и разбрасывали горсточки дикого риса для овсянок.

Станиславу поражала эта забота о животных.

— Ци-са, — спросила она однажды, — вы сами часто голодаете. Как вы успеваете помнить о них?

Индианка взглянула на нее с удивлением.

— Они — наши братья. Разве можно забывать братьев?

— Вы поступаете так всегда?

— Конечно, — еще больше удивилась индианка. — Все животные, даже самые маленькие, даже мухи над болотами — тау-га-ве-нин-не, охотники. У них тоже, как у людей, бывают удачные и неудачные дни. Они тоже терпят лишения и трудности. Как же можно не помочь им?

«И этих людей называют дикарями! — подумала Станислава. — Их стараются загнать в резервации. Их обманывают в сделках с пушниной, обсчитывают на каждой пачке табаку или на аршине дешевой ткани на факториях[*]. Их презирают за то, что их обычаи не похожи на обычаи белых, или пишут о них романы, в которых показывают злодеями или головорезами. Какое лицемерие! Так могут говорить о них только те, кто никогда с ними не встречался и знают о них понаслышке или, еще хуже, выдумывают индейцев».

Ва-пе-ци-са как-то сказала:

— Великий Дух дал нам, как и вам, белым людям, разные вещи. Они пригодны для тех условий, в которых живет каждый из нас. Вам досталось больше хороших вещей. Но и мы не в обиде за выделенную нам долю…

Такой была ее хозяйка, ее первая подруга на земле шауни.

Такими были они все, как позже узнала она.

В Месяц Цветущих Деревьев появилась Санка.

Станислава спустилась к ручью, втекавшему в озеро Ок-Ван-Ас. Шауни называли этот ручей О-ти-пи-соква — Река с говорящей водой.

Река действительно говорила. Вода то тихо рокотала, переливаясь через гладкие камни, то звенела, как серебро, разбиваясь о ветви упавшего поперек течения дерева, то пела тихим, ускользающим голосом, взбивая легкую пену у зубцов выступающих со дна скал.

Особенно приятно было слушать песни О-ти-пи-соквы под вечер, когда подножия сосен уже тонули во мгле, а стволы еще горели расплавленной бронзой и облака с золотыми кромками плыли за уходящим на покой солнцем.

И сейчас тоже был вечер, и Станислава, опустив в воду берестяное ведро, прислушалась.

Шелестели кусты подлеска, лепетала вода, тонко посвистывал ветер в вершинах сосен.

Она услышала шлепки по воде и повернула голову вправо.

Вниз по течению, шагах в десяти, она увидела девочку — крохотную, смуглую, в стареньком шерстяном платье с выцветшим орнаментом.

Девочка сидела на корточках у камней и, зачерпывая ладошкой воду, плескала себе в лицо. Вода розовыми струйками стекала по подбородку, кровянила платье. У девочки были разбиты губы.

Подхватив наполнившееся ведро, Станислава подошла к ней, взяла за руку и, всю трепетную, испуганную, готовую в любой момент вырваться и убежать, привела в свой типи.

— Садись, — сказала она.

Девочка послушно опустилась на шкуру у огня.

— Тебя как зовут?

— Санка.

Станислава осторожно взяла головку индианки в ладони и осмотрела разбитые губы.

— Кто это тебя?

— Танана.

— Твоя сестра?

Станислава знала, что ни матери, ни отцы шауни никогда не поднимают руку на своих детей. Они считают, что воспоминание об унижении будет преследовать человека всю жизнь и исчезнет только со смертью обидчика. Ударить ребенка — значит сломить его неокрепший дух.

— Танана — это подруга, — ответила Санка.

— Нехорошо. Девочкам неприлично драться. Понимаешь? Малышка кивнула.

— Давай-ка приведем тебя в порядок.

Станислава обмыла личико девочки теплой водой и приложила к разбитой губе лоскуток мягкой ткани.

— Подержи так немного.

Приготавливая болтушку из пеммикана, она искоса посматривала на маленькую индианку. Такая кроха, не больше пяти лет, ведь больно ей — вон как распух нос! — а не плачет! Они все никогда не плачут. Кажется, даже не знают, что такое слезы. Удивительное воспитание! А мальчишки? Едва научится ходить — и уже держится независимо, гордо, как настоящий воин. И не дай бог приласкать такого — наживешь врага на всю жизнь. Они не признают ласки, не любят опеки, ненавидят мягкость и слабость. Слишком сурова у них жизнь, чтобы заниматься сантиментами…

Когда кровь перестала течь из губы, Станислава подала Санке горшочек с похлебкой.

Санка вскочила.

— Нет. Не хочу.

— Надо домой?

— Да.

— Мы будем друзьями?

— Да, Та-ва.

— Приходи ко мне чаще. Хорошо? Уг?

— Уг.

Она убежала.

Откинув полог типи, Станислава проводила маленькую фигурку взглядом.

От коновязи через костровую площадь шел Высокий Орел, вождь племени, с недоуздком в руках. Он крикнул что-то Санке, посмотрел на Станиславу и улыбнулся.

Девочка пришла через день.

Она появилась в типи тихо, как мышка, и положила у костра маленький кожаный мешочек.

— Тебе.

Станислава распустила завязку. В мешочке были зерна дикого риса. Всего несколько горсточек. Но как дорог был этот подарок Станиславе!

— Я сама собирала! — с гордостью произнесла девочка.

— Спасибо, милая. Как у тебя губа?

— Губа? — Она потрогала струпик пальцем. — Хорошо губа. Как ты помнишь, Та-ва? Моя мама говорит, что ты не такая, как все. Что ты спустилась к нам с гор, где большие снега. Оттого у тебя такая светлая кожа. Это правда?

— Да, я была в горах. Но пришла к вам не оттуда. Я пришла из холодной земли, которая называется Аляской. А на Аляску я пришла из другой холодной земли — Чукотки.