Андрей Ветер - В поисках своего дома Страница 29

Колонна полковника Кэррингтона остановилась на привал, не дойдя каких-то четырёх миль до форта Ларами. Знай полковник, что в форте именно в тот момент переговоры правительственной комиссии с Лакотами достигли своего накала, он, вероятно, нашёл бы способ повременить с прибытием к месту назначения. Теперь уже было поздно.

Солнце склонялось к горизонту, и тени людей беспомощно растекались по траве, становясь тоньше и слабее.

— Послушайте, полковник, — к нему подошёл ссутулившийся Джим Бриджер[14]. Это был шестидесятилетний старик с широким лицом, похожим на картофель. Несмотря на свои годы, Бриджер считался в армии лучшим проводником. — Что-то нашёптывает мне, что нелёгкая притащила нас сюда в скверное время. Индейцы, которых я видел, сообщили мне, что переговоры с Лакотами, на нашу беду, зашли в тупик. Краснокожие сильно волнуются, чёрт возьми, и прибытие нашей колонны подольёт масла в огонь. Тут и слепой поймёт, что дело дурно пахнет.

— При чём тут мы? Это дела комиссионеров. И вообще встреча с вождями должна была давно завершиться.

— Жаль, что у меня язык подвешен не так здорово, как у того сочинителя, что наплёл истории про Ирокезов и Делаваров, не то я бы порассказывал вам ужасов, полковник. Лакоты — народ отчаянный. Я повидал на моём веку немало дикарей, но Лакоты особенные. Это вам не какая-то отдельная банда, а целая семья племён. Семь здоровенных воинствующих племён. Они непокорны, как ветер. Я полагаю, что договориться можно разве что с мёртвым Лакотом. Впрочем, я не всегда бываю справедлив в моих суждениях, сэр.

— Для чего ты завёл этот разговор, Джим? Я выполняю порученную мне работу, изменить что-либо не в моей силе. У меня приказ.

— В том-то и беда, что вы, армейцы, делаете все по приказу… А ведь жизнь сложена не по приказу… Мне бы не хотелось присутствовать на ваших похоронах, полковник…

— Сэр! — подбежал румяный ординарец. На его лице сияла довольная улыбка, и он радостно доложил, что прискакал какой-то краснокожий и желает говорить с белым вождём.

Это оказался индеец из клана Опалённых Бёдер. Ноги и бёдра его были закутаны в красное одеяло, коричневый от солнца торс его украшен только нагрудником из гладких костей и серебряной медалью с изображением Джефферсона. Часовые проводили его к полковнику. Джим Бриджер, щурясь и покачивая головой, выкурил с индейцем трубку, затем они помолчали с минуту.

— Я Стоящий Лось, — объявил гость и ткнул пальцем в старого Бриджера. — Некоторые называют тебя Толстой Глоткой за тот случай, когда ты приехал к индейцам с горлом, распухшим из-за какой-то болезни белых людей. Ты водишь Больших Ножей по землям нашего народа. Наши люди хорошо знают тебя. Я помню, как ты привёл племя Змей на переговоры к форту Ларами много зим назад.

— Да.

— Зачем здесь солдаты? В крепости заключается мир с Лакотами. Если вас увидят храбрые, они будут сражаться. Зачем здесь солдаты? — Стоящий Лось быстро жестикулировал, полагая, что белый офицер мог вполне понять его без переводчика, раз он приехал за землю Лакотов.

— Я веду солдат охранять Боузменский тракт и строить крепости, — пояснил Кэррингтон через Бриджера. Он махнул рукой, указывая на запад. — Там будут возводиться большие укрепления для наших солдат.

— Та земля принадлежит Лакотам. Они не пропустят вас и начнут войну. Я и Крапчатый Хвост — друзья. Мы верим, что дети Великого Отца не с плохим сердцем идут в нашу страну. Опалённые Бёдра — тоже Лакоты, но мы не хотим войны. Оглалы называют нас женщинами и трусами, потому что мы верим белым людям. Оглалы не любят белых людей, Красное Облако будет драться…

Когда Стоящий Лось ускакал, сделав такое неожиданное признание, Бриджер увидел кислое выражение на лице Кэррингтона.

— Ставлю галлон виски, полковник, что краснокожему не удалось вас отговорить от вашей чёртовой затеи.

— Это приказ, а не затея, — возмутился офицер, — это не моя блажь, Джим. Я не свободен, как ты, хочешь — идёшь проводником, хочешь — нет. Я состою на службе и выполняю приказ правительства.

— Я стар, — спокойно ответил следопыт, — я вдоволь поел лосятины. Я от души нагулялся по горам и прериям. Я пожил своё, полковник, а вот вы с вашей миссис и оравой молокососов в мундирах, украшенных золотыми пуговицами, зря спешите свидеться с Лакотами. Не спорю, это дьявольски интересные ребята, ловкие, хитрые. Но не обязательно убеждаться в этом на собственной шкуре.

На следующий день, когда Кэррингтон прибыл в форт Ларами, огромное пространство, на котором раскинулось море индейских палаток и паслась лавина лошадей, всколыхнулось. Весть о том, что белый вождь с солдатами направлялся в страну Лакотов строить новые укрепления, облетела все собравшиеся кланы. Потоки всадников полились к тенту, в тени которого велись переговоры, требовать объяснений.

Вожди выходили на дощатый помост перед столом, за которым сидели члены правительственной делегации, и с жаром произносили длинные речи. Беспокойно крутили головами драгуны, готовые каждую минуту броситься в бой и сгинуть в океане бронзовых тел. Члены комиссии громко разговаривали между собой и яростно жестикулировали. На многих побледневших лицах выступил пот, губы напряжённо сжались. За спинами комиссионеров топтались офицеры. Переводчики тараторили, не спуская глаз с новых и новых ораторов.

— Белые люди требуют нашей дружбы и уверяют, что Белый Отец любит нас, как он любит собственных детей. Но это лишь сладкие слова, падающие с лживых языков. Бледнолицые прокладывают дороги и строят дома из камня и дерева, чтобы охранять свои дороги. Они бьют нашу дичь, рубят наш лес, привозят свои страшные болезни. Они злят наших юношей и затем упрекают их, что сердца молодых воинов полны гнева и нетерпения. Белые остаются на нашей земле и требуют, чтобы мы жили по их законам. Почему? Разве мы Бледнолицые? Почему они, приходя к нам, не живут по законам наших отцов? Они стоят на нашей земле.

Тэйлор, глава комиссии, нервно дёргал за рукава товарищей и требовал, чтобы они выступили. Но было поздно. Страх прыгал на их лицах, недавно ещё уверенных в себе и в успехе. Тяжело расхаживал возле стола полковник Кэррингтон, вызвавший эту неудержимую лавину слов.

— Мы хотим жить, как мы жили раньше, — продолжали Лакоты, — Великий Отец белых собрал нас на совет, но не хочет советоваться с нами. Он позвал нас, чтобы просто сообщить, что Бледнолицые всё решили за нас. Солдаты давно уже идут по нашей земле. Белый человек несёт в своем сердце войну. Он безумен. Он всегда приносит горе. Мы не хотим белого человека. Великий Отец присылает солдат. Зачем нужны солдаты, если вы не хотите войны? Вы утверждаете, что ваши сердца полны дружбой, но зачем же вы строите форты?