Зейн Грей - Пограничный легион [сборник] Страница 39

— Во главе Легиона буду стоять я, — отчетливо произнес Келлз. — Я планирую операцию, я отдаю приказы. Никакой самодеятельности без моего ведома. Делить золото будем поровну между всеми. А вы клянетесь стоять за. мной.

По толпе пробежал одобрительный ропот.

— Что ж, я с тобой, — сказал бандит, который просил повторить условия.

Он подошел к столу и поставил в книжке какой- то знак — писать он, видимо, не умел. Келлз внес его имя. Все остальные из большей группы тоже приняли условия. Теперь дело было за Гулденом и его сторонниками.

— Гулден, — спокойно обратился к нему Келлз, — а ты все еще ничего не решил?

Великан тяжелым шагом подошел к столу. Джоун снова подумала, что он больше похож на огромное неповоротливое тихоходное судно, а не на человека с живой душой и умом.

— Я вступаю в твой Легион, только сперва нам надо кое о чем договориться, — сказал он зычным голосом.

— А как же иначе, конечно, сначала надо договориться, — перебил Келлз. — Только давай все обсудим по-доброму. Граница велика, хватит на нас обоих. Но ты мне нужен. Я хочу, чтобы ты был с нами. Ну, а если нам не договориться, давай разойдемся мирно. Ты как на это смотришь?

Бандиты одобрительно зашумели.

— Тогда скажи, что ты собираешься делать и как действовать, — ответил Гулден.

Келлз едва подавил раздражение и досаду.

— Тебе-то какое до этого дело, да и всем твоим тоже? — вопросом ответил Келлз. — Ты же знаешь, что все обдумываю и планирую я. И пока удачно, это не раз было доказано. Во-первых, нам нужны мозги. Это моя забота. Во-вторых — исполнение. Это уж твое с Пирсом дело, да и всей банды тоже. Что еще тебе нужно знать?

— Все же как ты собираешься действовать? — упрямо повторил Гулден.

Келлз всплеснул руками, словно признавая всю тщету споров с таким несговорчивым тупицей.

— Ладно, скажу, — бросил он. — Так слушай. До того, как вернется Джесс с подробными вестями да я сам не побываю на прииске, я не могу сказать ничего определенного. Но вот тебе основа моего плана. Слушай внимательно, Гулден, да и все вы, ребята. Мы со всеми пожитками переберемся на разработки, понастроим на окраине поселка хижин и ни в коем случае не станем там собираться вместе. Банда рассеется. Большинству надо будет делать вид, будто вы роете золото. Будьте как все. Общайтесь со всеми кланами и общинами. Бэрд откроет игорный дом. Пирс тоже найдет себе дело. Я стану скупать заявки, нанимать рудокопов. Приму совсем другой вид, буду общаться с влиятельными людьми, участвовать в решении разных вопросов. А вы все станете разведчиками, будете ночыо приходить ко мне в хижину и обо всем докладывать.

Мелочевкой заниматься не будем. Наша забота — старатели, увозящие по пятьдесят — сто фунтов в фургонах или почтовых каретах. Мы будем все о них знать, и кого я пошлю на дело, будет их брать. По возможности не напивайтесь. Полностью полагайтесь на меня, на мой здравый смысл. Во время налетов все должны быть в масках. И еще придется держать язык за зубами, чтобы ни на кого не пало ни малейшее подозрение. Если все это будет выполнено, мы сможем продержаться там все лето, никто нас не выследит. Пограничный легион прогремит на всю округу, но будет неуловим, как призрак. Все будут думать, что в горах орудует очень много людей. Чем лучше мы будем хранить тайну, тем ощутимее будет результат нашей работы на прииске. В лагерях старателей, когда найдена богатая жила, все сходят с ума, подозревают друг друга. Они уже не способны к организации и будут против нас совсем беззащитны. Короче говоря, если месторождение и впрямь такое богатое, как кажется, то еще до начала зимы у нас будет столько золота, что нашим лошадям не увезти.

Келлз начал речь довольно сдержанно, но потом звук собственного голоса, видение своей воплощенной великой мечты привели его в состояние, близкое к исступлению. Он так и сиял. Вот, значит, о чем он так страстно мечтал, вот к какому царству стремился.

На всех, кроме Гулдена, речь Келлза произвела сильное впечатление, и он, подумала Джоун, отлично это видел. А Гулден оставался самим собой — непонятной, но внушительной фигурой. Он как бы противоречил общему порядку вещей. Келлз смотрел на него, смотрели все остальные; из темного угла на его тяжелое лицо был устремлен сверкающий пронзительный взгляд Джима Клива. Было видно, что Гулден хочет что-то сказать, но не спешит, и помехой тому не одолевающие его сомнения и эмоции: просто мысли в его мозгу ворочались так же медленно, как он сам.

— Мертвые не болтают! — глухо выдавила наконец его широкая глотка. В словах, сопровождавшихся клокочущим рыком, в торжественном тоне звучала жестокая угроза, призыв к убийству. Подобно тому, как Келлз, развивая свои идеи, демонстрировал острый ум, способность разрабатывать замечательные планы, а вместе с тем и свою одержимость золотом, так Гулден заявил о своей звериной жажде крови, что как болячка, как тромб свербила у него в мозгу. Келлз жаждал славы и золота; Гулдена обуревала страсть убивать. Все замолчали. В наступившей тишине буйные пограничные головорезы на все лады поворачивали слова Гулдена, вникали в их смысл, силясь понять его, и, хотя кое-кого они оттолкнули, многие почувствовали, что его безжалостный замысел обещает большую безопасность.

Но Келлз тотчас стал возражать.

— Гулден, — обратился он к бандиту, и воздух со свистом вырвался у него изо рта, — ты хочешь сказать, что, отобрав у старателей золото, мы должны их убивать? Великан угрюмо кивнул.

— Так просто, не защищая себя, убивают только круглые дураки, — запальчиво объявил Келлз.

— Так мы дольше продержимся, — невозмутимо парировал Гулден.

— Ну нет. Именно так нам долго не продержаться. Несколько убийств, и поднимется весь лагерь, не помешает никакая золотая лихорадка. Вмешаются карательные отряды.

— А мы сами можем стать карательным отрядом, не хуже, чем твоим Легионом.

Келлз вдруг понял, что Гулден не так туп, как он до сих пор считал. Бандиты закивали головами, беспокойно задвигались — идея показалась заманчивой. Даже Пирс и другие поддались ее коварной хитрости. В злых сердцах восторжествовало зло. Над бандитами проплыл призрак крови и смерти. Острый глаз Келлза тотчас заметил перемену в общем настроении, и, казалось, он изо всех сил старался подавить в себе нечто, сопротивлявшееся холодной жестокости своих людей.

— Слушай, Гулден, — начал он снова, — ну, а если мне это не подходит?

— Тогда я не вступлю в твой Легион.

— И что же ты сделаешь?

— Возьму тех, кто пойдет за мной, и выпотрошу весь приисковый поселок.