Дональд Портер - Изгой Страница 45

Впереди огромной процессии шел Эличи. Он занял место старшего брата, которого сейчас не было в землях сенеков. На голову и плечи Эличи набросил шкуру медведя, который всю свою жизнь был верным другом Ренно.

За ним шли девять барабанщиков. Они в унисон били в барабаны, и гулкое эхо разносило ритм по всему лесу.

Вслед за барабанщиками шли хранители веры. Все они были в искусно вырезанных масках, изображавших Священные Лики. У каждого был мешочек с высушенными травами, посвященными Великому Духу. Эти травы специально припасались для особых обрядов.

Гонка шел в одиночестве, одетый только в набедренник и мокасины, и под боевой раскраской лицо его было напряжено и сурово. За ним шла Ина, ее лицо ничего не выражало, но щеки, лоб и руки были вымазаны золой. Вслед за Иной в самых простых одеяниях шли Балинта и Уолтер Элвин.

В центре процессии шагали восемь могущественных военных вождей нации, прямые подчиненные Гонки. Эти вожди были самыми известными воинами во всей Америке, они добились своего теперешнего положения доблестью и смелостью, мудростью и мужеством. Но сейчас они шли плавно, мягко ступая, чтобы никоим образом не задеть и не встряхнуть носилки с бесценным грузом, который несли.

На носилках лежала Санива. Ее старческие руки с набухшими венами неподвижно лежали на груди, но глаза были открыты, и она прекрасно понимала все, что происходило вокруг. Если ей и было больно, она этого не показывала: лицо ее было спокойно, выражение глаз умиротворенное.

По обе стороны от военных вождей с носилками шли женщины – хранительницы веры в масках, тоже изображавших Священные Лики. Они то и дело кидали в сторону Санивы золу и сушеные травы и пели при этом древнее заклинание, обращенное к маниту. Вся одежда, руки и лицо Санива были покрыты золой и травами.

Вслед за носилками шли представители других наций союза ирокезов, причем один представитель каждого из племен был одет в медвежью шкуру. Все они тоже пели.

Завершали процессию сенеки. Сначала шли старшие воины в набедренниках, но в полном боевом вооружении и боевой раскраске. Они шли ровным строем и смотрели прямо перед собой. За ними шествовали младшие воины, они старались во всем походить на старших, но им гораздо труднее было скрыть свои чувства. Женщины-сенеки шли толпой, вслед за матерями шагали и дети. Женщины и дети шли молча, но сразу было понятно, что они, может, даже острее остальных осознают грозящую сенекам утрату.

Саниву положили на постель в хижине. Военные вожди встали в ряд, а люди заходили один за другим, чтобы воздать последнюю дань уважения мудрой женщине. Хранительницы веры больше не посыпали Саниву золой и травами и не гремели своими погремушками. Они старались делать все так, как наказала им сама Санива.

– Я знаю, что умираю, – сказала она. – Не пытайтесь спасти мою жизнь. Настало время мне воссоединиться с духами моих предков. И я должна оставить вас и идти к ним.

После того как хижину покинули последние члены процессии, военные вожди вышли вслед за ними. Теперь ближайшие родственники должны были проститься с Санивой.

Первыми в хижину вошли Балинта и Уолтер. Они чувствовали себя неловко, их пугала торжественность момента, и они остановились у самого входа.

Санива улыбнулась.

– Подойдите ближе, дети мои, я хочу вас получше рассмотреть, – сказала она.

Они подошли и молча смотрели на нее. Она снова улыбнулась, голос ее окреп.

– До того как я покину вас, – сказала Санива, – я хочу рассказать вам об одном видении. Оно явилось мне в мою последнюю ночь на земле. Будущее этой земли в ваших руках.

Балинта жестами передавала слова умирающей женщины Уолтеру.

– Вместе, – продолжала Санива, – вы дадите начало новому народу. В наших лесах будут жить и сенеки, и англичане. Сыновья и дочери Балинты и Уолтера научат их жить в мире и согласии. Вы обязаны передать своим сыновьям и дочерям все самое хорошее, что есть в вас. Они должны узнать от вас все самое сокровенное. Злые духи будут пытаться помешать вам. Но вы прислушивайтесь к добру в ваших сердцах.

Балинта и Уолтер торжественно кивали.

– Давным-давно, – говорила им Санива, – сенеки пришли на эти земли. Теперь сюда придут англичане, их будет больше, чем гусей, когда те летят на север весной. Есть жадные сенеки, и есть жадные англичане. Многие будут воевать из-за земли. Но воевать из-за земли нельзя. Пусть ваши дети и дети ваших детей покажут пример остальным. Пусть они научат индейцев и белых жить в мире.

– Все будет, как ты сказала, – ответила Балинта. Уолтер быстро закивал.

– А теперь идите, силы покидают меня.

По традиции сенеков, они склонили головы, потом вышли из хижины. Но Балинта не удержалась, наклонилась и поцеловала тетку в морщинистую щеку.

Уолтер на секунду замешкался, потом сделал то же самое. Санива улыбалась им вслед.

Следующим в хижину вошел Эличи. Он встал у постели, прямой, крепкий, мускулистый, с бесстрастным лицом. Медленно в знак приветствия он поднял вверх томагавк.

– Сын моего брата, – сказала ему Санива, – ты идешь по пути, усыпанному терниями и насмешками. Нелегко быть в тени другого. Но ты брат Ренно. Когда ты проявляешь мужество, ты знаешь, что Ренно мужественнее тебя. Когда ты совершаешь подвиги, ты знаешь, что его подвиги значительнее.

– Это так, сестра моего отца, – ответил Эличи. – Но в моем сердце нет ненависти к Ренно. Я испытываю к нему только любовь. И с радостью иду в его тени.

– Это хорошо, – произнесла старая женщина. – В нашей земле нет второго такого человека, как Ренно. Но и его путь усыпан терниями. Они впиваются в него и раздирают его тело до крови. Ренно нужен Эличи. Еще много лун Эличи предстоит стоять рядом с Ренно. Он должен стать крепкой рукой помощи для Ренно.

– Я сделаю это, – пообещал молодой воин.

– И станешь великим военным вождем. Если ты будешь помогать Ренно, духи будут милостивы к тебе и дадут тебе все, что ты ни пожелаешь.

– Клянусь, что буду помогать Ренно, – ответил Эличи.

Санива отпустила его, махнув вконец ослабевшей рукой. Эличи молча смотрел на старую женщину, потом резко повернулся и вышел из хижины.

Последними вошли Ина и Гонка. Они вместе встали у постели умирающей. Санива обвела их взглядом. Долгое время все трое молчали. Им не нужно было говорить. Они провели вместе большую часть своей жизни и понимали мысли и чувства друг друга.

– Прощай, сестра моя, – наконец промолвила Ина.

– Мы встретимся в земле наших предков, – ответила ей Санива.

– Да будет так, – согласилась Ина.

Настала очередь Гонки. Он стоял, словно могучий дуб, сложив на обнаженной груди сильные руки. Только подергивающийся уголок рта выдавал чувства великого сахема.