Лизелотта Вельскопф-Генрих - Харка — сын вождя Страница 57

— Ты сказал, что знаешь, где оно. Можно к нему подобраться?

— Трудно, но можно. Этот орел не селится на деревьях, он выбирает одинокий крутой утес и там строит себе гнездо. Я думаю, нам надо будет взять с собой лассо, лук со стрелами и копье.

— И мой мацавакен?

— Это твое дело.

— Когда мы отправимся, отец?

— Завтра рано утром. Большую часть пути мы можем проехать верхом и сбережем время и силы.

На рассвете навьючили коней, взяли с собой на пятеро суток провианта, чтобы не отвлекаться по дороге охотой, и направились к выходу из долины. Миновав расщелину, они поехали верхом. Лошади отъелись на сочном пастбище, хорошо отдохнули и были готовы к любым переходам. И целый день отец с сыном ехали по долинам, через холмы, по кустарникам, по лесу. После их маленькой долины, которая хотя и была для них надежным укрытием, но очень уж напоминала плен, Харка не мог наглядеться на бесконечные гряды холмов, покрытые густым лесом.

К вечеру всадники достигли высоты, с которой Матотаупа заметил гнездо орла. Они слезли с коней, привязали мустангов к дереву и отправились поближе к вершине, на которой было расположено гнездо. Почти целый час они карабкались по скалам, на лассо поднимая за собой оружие. Уже начало темнеть, когда они были у цели. Харка всмотрелся и без помощи отца сумел обнаружить гнездо.

Хищная птица облюбовала труднодоступный утес. На уступе его, обращенном на восток, виднелись толстые, как бревна, сучья. Орла не было видно.

До полной темноты индейцы прятались в расселине, поджидали его возвращения, но он так и не вернулся. Ночью орлы не летают, и Матотаупа с Харкой спустились к коням и решили провести эту ночь в лесу.

Задолго до утреннего рассвета они снова поднялись на вершину. В узкой расселине утеса они обосновались так, чтобы орел не мог их заметить. Когда взошло солнце, отец с сыном убедились, что гнездо оставалось пустым.

Весь день они просидели в расселине, но орел не появлялся даже поблизости. Так он и не возвратился в свое гнездо.

— Что-то произошло, — сказал Матотаупа. — Во время охоты я все время наблюдал за ним, и он каждый день возвращался. Мне уже тогда очень хотелось его уложить, но ты оставался один, и я не стал задерживаться.

— Но что могло случиться? Почему он не возвращается?

— Может быть, он построил себе новое гнездо, кто его знает…

Они прождали еще целый день — третий, но так и не видели, чтобы орел летал где-нибудь поблизости. Тогда решили прекратить охоту и направились обратно.

Лишь утром они достигли входа в свое убежище. Из предосторожности Матотаупа велел мальчику подождать с лошадьми, а сам отправился на разведку. Харка опустился на траву, и хотя стояла полнейшая тишина, шагов отца не было слышно: в мягких мокасинах он неслышно ступал по каменистой почве.

Но зато Харку насторожили другие звуки. Вот он различил жужжание пчел, далекий крик галок и еще другой, какой-то непонятный шум, словно кто-то раздирал мясо…

И тут он услышал легкий звон, знакомый ему с детства, это тенькнула тетива лука. Отец выстрелил?! Значит, враги?! Но Харка не мог покинуть место, где его оставил отец, только ожидание его теперь стало настороженнее.

Но долго ждать не пришлось. Матотаупа вдруг так же неслышно появился перед мальчиком. Он смеялся. Он смеялся?!

— Отец, я слышал звон тетивы лука, а перед этим слышал еще какие-то непонятные звуки.

— Идем, Харка. Я хочу тебе кое-что показать. Лошадей можно пока оставить тут.

Оба направились по тропе. Отец пропустил Харку вперед. Мальчик кинул взгляд на ручей, на долину и замер. На скале, рядом с которой протекал ручей, сидел орел. В его когтях было мясо, и в левом крыле торчала стрела. Яма, прикрытая дерном, в которой индейцы прятали свои запасы, была разворочена, а вокруг валялись кости и куски растерзанной туши. Так вот где хозяйничал орел, пока охотники караулили его у гнезда!

Тут и Харка рассмеялся.

Хищник не мог взлететь, но, увидев людей, он развернул правое крыло и, выставив острый изогнутый клюв, приготовился к нападению.

— Теперь он не будет творить все, что ему захочется, — сказал Матотаупа. — Иди, Харка, приведи коней.

Мальчик привел коней, а орел все так и продолжал сидеть на месте с опущенным левым крылом. Он, правда, снова поднял голову, угрожая Харке, но сделать ничего не мог.

Матотаупа, не обращая внимания на хищника, принялся осматривать разрытую яму. Потери были не так велики, как показалось на первый взгляд. Только верхний сверток был разорван и его содержимое растаскано и разбросано.

Харка помог отцу привести в порядок запасы. А лошади зло посматривали на орла, но держались от него подальше.

Отец с сыном начали завтракать, и Харка нет-нет да и посматривал искоса на своего пернатого врага.

— Хорош молодчик! — усмехнулся Матотаупа.

— Обжора, — сказал Харка.

Индейцы поели, улеглись на траву и наблюдали за орлом. Птица пыталась извлечь из крыла стрелу.

— Как раненый воин, — заметил Харка. — Но ты неудачно попал, отец.

— Ты думаешь? Я мог бы подождать, пока он взлетит, и уложить его. Но разве так плохо?

Орел совсем не выглядел побежденным, просто у него в крыле застряла стрела, и все. Он пытался избавиться от стрелы, теребя ее клювом. Потом он оставил стрелу в покое и даже выпустил из когтей мясо. Цепляясь клювом за выступы скалы, подобрался к ее краю, разбежался, попытался взмахнуть крыльями, но ничего у него не получилось. После нескольких бесплодных попыток он снова принялся ковырять клювом стрелу.

— Умен, — сказал Харка.

Серый приблизился к ручью. Орел тотчас угрожающе поднял клюв, но это не подействовало на мустанга: он спокойно попил воды и снова отошел щипать траву. А орел опять стал возиться со стрелой. И ему все-таки удалось ее извлечь. Стрела упала на влажную траву. Харка сбегал и принес ее.

Когда он снова уселся рядом с отцом, то увидел, что орел опять вцепился в мясо и застыл как изваяние. Раненое крыло опустилось до земли.

— Он подумал, что ты хочешь отнять у него мясо, — заметил Матотаупа.

Так и провели они целый день: индейцы разглядывали орла, орел смотрел на индейцев. Харка любовался красивыми перьями птицы.

Вечером орел снова занялся больным крылом, он расправлял на нем перья и поглаживал рану клювом.

Ночь индейцы спали спокойно, они надеялись на чуткость коней. Утром орел выглядел бодрее и довольно энергично расправился с куском мяса. Харка следил за ним, пока не был проглочен последний кусочек.

— Теперь он сыт, — сказал мальчик, повернувшись к отцу, — но что он будет делать, когда захочет пить?