Карл Май - Полукровка Страница 8

Очевидно, краснокожие сюда захаживают, поскольку ни один из китайцев не обратил на него внимания. За перегородкой, где сидели белые, его появление тоже не вызвало бурных эмоций. Мельком взглянув в сторону индейца, присутствующие продолжали болтать как ни в чем не бывало. Походкой человека, который чувствует, что он тут не ко двору, краснокожий прошел между столами и тихо присел на корточки у очага.

Когда разведчик заметил входящего индейца, лицо его на миг дрогнуло, но тут же снова стало равнодушным и неподвижным. Все произошло очень быстро, и никто из присутствующих этого не заметил. Разведчик и пришелец вели себя так, будто не замечали друг друга.

Прошло немного времени, когда разведчик поднялся из-за стола и медленной, небрежной походкой направился к выходу, стараясь показать явную бесцельность своих действий.

Однако Виннету и Олд Шеттерхэнду такое безразличие показалось подозрительным. Они тотчас отвернули от дверей свои взоры, чтобы метис не заподозрил, что за ним наблюдают. Тренированный глаз настоящего вестмена в тот момент, когда взгляд его устремлен прямо, в состоянии боковым зрением контролировать достаточно пространства. Именно боковым зрением и воспользовались Виннету со своим белым братом.

Метис был уже в дверях и вдруг резко обернулся, окинул всех хватким взглядом и, не встретив направленных на себя глаз, едва уловимым движением руки подал знак тому краснокожему, что сидел у очага. Понять его мог лишь тот, кому был адресован сигнал.

Виннету и Шеттерхэнд уже были готовы действовать. Ясно, что неизвестный индеец и метис находились в тайном сговоре, поскольку оба крепко постарались, чтобы никто ничего не заметил. За таким поведением могли стоять только враждебные намерения. А вот какие — это предстояло выяснить, и чем скорее, тем лучше.

Наверняка речь тут шла об индейцах, а посему наблюдение за метисом взял на себя Виннету. К сожалению, путь через двери для него был закрыт — вход слишком хорошо освещен, а полукровка наверняка где-то поблизости, да еще в таком месте, откуда вход в барак отлично просматривается. Пришелец тоже не сводит глаз с дверей и наблюдает за каждым, кто выходит. К счастью, вождь апачей еще раньше заметил, что сбоку, за бочками, ящиками и тюками, имелась еще одна маленькая дверь. Вероятно, она служила для вноса-выноса товаров и имущества. Вот этим черным ходом и намеревался воспользоваться Виннету.

Ему пришлось выждать немного, пока все внимание присутствующих не сосредоточится на Шеттерхэнде, что вскоре и произошло, когда последний заговорил с индейцем. Белый охотник понимал, что сейчас должен отвлечь краснокожего. Не теряя времени, он принялся расспрашивать пришельца. Когда взгляды присутствующих устремились на них обоих, Виннету исчез и, как кошка, прокрался за бочками к черному ходу.

На вид индеец был средних лет. Наверняка этот крепкий малый обладал определенной толикой ума, ведь на такие задания посылают только опытных и мудрых воинов.

— Мой краснокожий брат сел далеко от нас. Разве он не хочет ни есть, ни пить? — таков был первый вопрос Олд Шеттерхэнда.

Индеец лишь отрицательно покачал головой.

— Почему? Мой брат не чувствует ни жажды, ни голода?

— Юварува голоден, и его мучает жажда, но у него нет денег, — услышал в ответ охотник.

— «Юварува» на языке апсарока означает «лось». Ты принадлежишь к этому племени?

— Да.

— И где же теперь пасутся ваши кони?

— В Вайоминге.

— А как зовут вашего военного вождя?

— Серый Медведь.

Олд Шеттерхэнд в последний раз был у индейцев апсарока, или Воронов, не так уж давно. Они тогда жили в Дакоте. Очень возможно, что краснокожий говорил правду.

— Если моему брату нечем платить, пусть он сядет и поест вместе с нами, — предложил Олд Шеттерхэнд.

Индеец пристально взглянул на белого и ответил:

— Юварува — храбрый воин. Он ест только с теми, кого знает и кто так же отважен! Есть ли у тебя имя? Назови его!

— Меня зовут Олд Шеттерхэнд.

— Олд Шет…

Индеец не смог договорить до конца. Самообладание едва не покинуло его, и на какую-то секунду все существо краснокожего потонуло в пучине удивления и даже страха. Но замешательство было недолгим — он тут же овладел собой, продолжив:

— Уфф! Олд Шеттерхэнд! Ты знаменитый бледнолицый.

— Значит, мой брат может спокойно есть со мной. Садись, ешь и пей!

Но краснокожий вместо приглашения огляделся, словно ища кого-то, потом спросил:

— Не вижу здесь краснокожего, который сидел с тобой рядом. Куда он пошел?

— Вышел, наверное, в другое помещение.

— Я не заметил, как он выходил. Если ты Шеттерхэнд, то он наверняка Виннету, вождь апачей?

— Да, это он. А где твоя лошадь?

— Я не езжу верхом.

— Как? Апсарока в стольких днях пути на юг от своего племени и без лошади? Ты загнал ее в дороге?

— Нет. Я не брал ее с собой.

— И не брал оружия, кроме этого ножа?

— Мой брат прав.

— На то должны быть очень веские причины!

— Я поклялся, что пойду с одним ножом.

— Почему?

— Потому что команчи тоже были безоружны, только с ножами, и шли пешком.

— Команчи? Где они были?

— У горы, недалеко от наших старых пастбищ в Дакоте.

— Команчи так далеко на севере?! Странно…

Голос Олд Шеттерхэнда выражал сомнение. Индеец взглянул на него почти с иронией и произнес:

— Шеттерхэнд не знает, что каждый индейский воин один раз в жизни должен отправиться в Дакоту за священной глиной15 для трубки мира?

— Не каждый должен это делать, и не каждый делает.

— Но команчи пошли туда. Они натолкнулись на нас, меня и моего брата. Его они закололи ножами, а мне удалось бежать. После этого я дал клятву и теперь без коня, с одним ножом иду по их следу. Юварува не успокоится, пока не отомстит!

— Ты напоминаешь мне о священных обычаях и, стало быть, должен знать, что на пути к этим каменоломням никто не имеет право совершать убийства!

— Но команчи напали на нас!

— Хм! Что это за странный обет?! Без лошади и с одним ножом! Как же ты охотился, чем добывал еду?

— Разве я должен об этом рассказывать? — надменно спросил индеец, уверенный, что окончательно сбил с толку Олд Шеттерхэнда.

— Нет, — спокойно ответил тот, — но не могу понять, как можно в такую даль отправляться без коня…

— Я дал клятву и сдержу ее! — оборвал индеец.

— Ну нет! Даже если ты и давал ее, то уже нарушил!

— Докажи!

— Сегодня ты сидел в седле.

— Уфф!

— Во время дождя.

— Уфф! — повторно вырвалось из груди индейца, уличенного в обмане.

Теперь в его голосе звучало больше страха, чем упрямства. Он вскочил, застыв в воинственной позе перед охотником. А тот, резко наклонившись, как ни в чем не бывало быстро пробежал обеими руками по леггинам индейца.