Стервятники - Смит Уилбур

Уилбур Смит

Стервятники

Эту книгу я посвящаю своей жене Мохинисо. Прекрасная, любящая, верная и преданная, ты единственная в мире.

От автора

Хотя действие романа происходит в середине семнадцатого века, галеоны и каравеллы, на которых плавают мои герои, больше ассоциируются с шестнадцатым веком. Эти корабли очень похожи, но так как названия семнадцатого столетия незнакомы широкому читателю, я использовал более известные, хотя и анахроничные, чтобы передать устоявшееся впечатление. К тому же для ясности я упростил терминологию, применяемую при описании огнестрельного оружия, и, раз уж существует такое понятие, изредка использую слова «артиллерия» или «пушки» в общем смысле.

В шестидесяти футах над палубой корабля юноша ухватился за край парусного гнезда, в котором сидел. Мачта резко кренилась, подставляя верхушку ветру. Корабль, каравелла «Леди Эдвина», именовался в честь матери юноши, которую сам он едва помнил.

Далеко внизу в предрассветной полумгле большие бронзовые кулеврины с грохотом натягивают тали. Корпус вздрагивает и резонирует, подчиняясь силе, приложенной в новом направлении, – корабль поворачивает на запад. Теперь, когда юго-восточный ветер подул в корму, каравелла преобразилась, стала легче, проворнее, хотя паруса убраны, а в трюме на три фута воды.

Все это хорошо известно Хэлу Кортни. Вот уже пять или шесть рассветов он встречает на марсе. Он здесь потому, что у него самое острое зрение и он способен первым увидеть далекий парус.

Холод набивался юноше в друзья. Хэл плотнее натянул на уши вязаную монмутскую шапку. Ветер проникал сквозь кожаную куртку, но к таким мелким неудобствам Хэл привык. Не обращая на это внимания, он напряженно всматривался в даль.

– Сегодня голландец придет, – сказал он и почувствовал в груди одновременно волнение и страх.

Высоко над ним тускнели и мало-помалу гасли яркие звезды, и небо заполнялось жемчужным предвестием нового дня. Теперь Хэл сумел разглядеть далеко внизу под собой фигуры на палубе. Он узнал Неда Тайлера, рулевого (тот стоял у штурвала, сохраняя направление движения судна), и своего отца, который склонился к нактоузу, проверяя новый курс; фонарь освещал его худое смуглое лицо, длинные локоны развевались на ветру.

Хэл виновато посмотрел в темноту: в эти решающие мгновения нельзя глазеть на палубу, ведь в любой момент из ночной темноты может появиться враг.

Теперь света было достаточно, чтобы увидеть морскую гладь. Она блестела, как только что вырубленный уголь.

Теперь Хэл хорошо знал южное море – этот широкий океанский путь, идущий вниз вдоль восточного побережья Африки, голубой, теплый, кишащий жизнью. Юноша изучил его под руководством отца и теперь знал вкус и цвет моря, его просторы, знал каждый прилив и каждый отлив.

Однажды и он обретет славное звание Рыцаря-Навигатора Храма Ордена Святого Георгия и Священного Грааля. Он, как и его отец, станет навигатором ордена. Отец хотел этого не меньше Хэла, и тому в семнадцать лет эта цель не казалась далекой мечтой.

Этот путь – течение, которым должны воспользоваться голландцы, чтобы продвинуться на запад и высадиться на загадочном берегу, неразличимом сейчас в полумгле ночи. Это врата, через которые должны пройти все, кто стремится обогнуть дикий мыс, разделяющий Индийский океан и Южную Атлантику.

Потому-то сэр Фрэнсис Кортни, отец Хэла, навигатор, и выбрал это место – 34 градуса 25 минут южной широты, – чтобы ждать голландца. Их ожидание длится уже шестьдесят пять скучных дней, корабль монотонно перемещается взад и вперед, но сегодня голландец может появиться, и Хэл вглядывался в разгорающийся день, приоткрыв рот и напрягая зеленые глаза.

В кабельтове от корабля он заметил в небе блеск крыльев, ловящих первые лучи восходящего солнца: с берега летела стая бакланов – белоснежные грудки, черные с желтым головы. Первая птица снизилась и взяла чуть в сторону, нарушив общий строй; повернув голову, она всматривалась в темную воду. Хэл увидел на поверхности волнение, блеск чешуи и кипение: к свету поднимался косяк рыб. Птица сложила крылья и устремилась вниз, а следом за ней и все остальные начали нырять, от чего темная вода покрылась пеной.

Вскоре море побелело от роящихся птиц и серебристых анчоусов, которых те глотали. Хэл отвел взгляд и осмотрел горизонт.

Сердце его дрогнуло: всего лигой восточнее он увидел высокие мачты корабля с квадратными парусами. Он уже набрал в грудь воздуху и открыл рот, чтобы оповестить ют, но вдруг узнал корабль. Это была «Морейская чайка»,[1] а не голландец из Вест-Индии. Корабль находился далеко от своей позиции, и Хэл удивился.

«Морейская чайка» – второе главное судно заградительной группы. Канюку (таково прозвище ее капитана) положено ждать вне пределов видимости, за восточным горизонтом. Хэл перегнулся через край своего гнезда и посмотрел вниз, на палубу. Отец, подбоченясь, глядел наверх, на него.

Хэл крикнул на ют:

– «Чайка» с наветренной стороны, – и отец тотчас повернулся на восток. Сэр Фрэнсис едва разобрал очертания корабля Канюка, черные на фоне темного неба, и поднес к глазам длинную тонкую подзорную трубу. Хэл увидел, как отец гневно расправил плечи, сложил трубу и откинул назад волосы.

Прежде чем рассветет, капитаны кораблей смогут поговорить. Хэл улыбнулся сам себе. Сэр Фрэнсис с его железной волей и острым языком, со своими кулаками и оружием вселял ужас во всех, на кого обрушивался, и даже другие рыцари ордена, братья-навигаторы, косились на него с опаской и уважением. Хэл радовался, что сегодня гнев отца обращен не на него, а на другого.

Юноша посмотрел за «Морейскую чайку», на горизонт, быстро расширявшийся с наступлением утра. Острому глазу не нужна была подзорная труба, к тому же на борту всего один такой дорогостоящий инструмент. Хэл разглядел и другие паруса – в точности там, где им следовало находиться. Они казались светлыми пятнами на фоне более темного моря. Два полубаркаса были такой же частью флотилии, как две бусины – частью ожерелья, раскинувшегося на пятнадцать лиг по обе стороны от «Леди Эдвины». Это элементы сети, которую отец поставил на голландца.

Полубаркасы – открытые суденышки, на палубе каждого – дюжина вооруженных людей. Когда в этих кораблях нет необходимости, их можно разобрать и спрятать в трюм «Леди Эдвины». Сэр Фрэнсис регулярно меняет на них людей, потому что ни выносливые жители западного графства, ни даже бывшие рабы, из которых состоит большая часть экипажа, не способны подолгу оставаться на борту в боевой готовности.

Наконец день полностью вступил в свои права, с восточной стороны над океаном поднялось солнце. Хэл взглянул на огненную дорожку, бегущую по воде, и мигом приуныл: океан по-прежнему пуст, никаких чужих парусов. Как и все предыдущие шестьдесят пять рассветов. Голландца не видно.

Тогда юноша посмотрел на север, на землю, похожую на гигантского каменного сфинкса, темного и непостижимого, затаившегося на горизонте. Мыс Игольный, самая южная точка африканского материка.

– Африка!

Звучание этого загадочного слова, вырвавшегося из уст Хэла, вызвало мурашки и заставило густые волосы встать на затылке дыбом.

– Африка!

Неведомая, не нанесенная на карты земля драконов и иных чудовищ – пожирателей человеческой плоти, земля темнокожих дикарей, которые тоже едят людей, а кости несчастных носят как украшение.

– Африка!

Земля золота и слоновой кости, рабов и всяких сокровищ, ждущих человека, которому достанет смелости взять их, несмотря на опасности. Хэл чувствовал, что его одновременно пугает и притягивает это название, таящее угрозу и вызов.

Долгие часы проводил юноша в каюте отца над картами, хотя должен был в это время изучать таблицы движения небесных светил или спряжение латинских глаголов. Он разглядывал изображение обширных внутренних областей, заполненных рисунками слонов, львов и чудовищ, очертания Лунных гор, озер и могучих рек, обозначенных как «Койкой», «Гамдебу», «Софала» и «Царство Пресвитера Иоанна». Но от отца Хэл знал, что ни один цивилизованный человек не пересекал эти загадочные пространства, и в который уже раз подумал, как здорово было бы первым побывать там. Особенно его интересовал Пресвитер Иоанн. Уже не одну сотню лет легенды и мифы Европы повествуют о легендарном правителе громадной и могущественной христианской империи в глубинах африканского континента. Хэлу было интересно, это один человек или целая династия императоров, сменявших друг друга?