«Агентурно Х» - Хитров Вадим Михайлович Страница 10

Офицеры с суровыми лицами, один за одним, брали слово, говорили добрые речи о погибших и обещали отомстить супостату. Непенин тоже стоял среди этой массы искренне скорбящих людей и укорял себя. Дело в том, что его взгляд постоянно упирался во вдову старшего офицера «Паллады», и она ему нравилась все больше и больше. Траур, казалось, еще более подчеркнул ее благородную красоту. «Господи, какое кощунство, так нельзя, нельзя», — мысленно укорял себя Непенин, однако не мог оторвать взгляда. В какой-то момент ему показалось, что, утирая вышитым батистовым платочком свои глаза, скрытые небольшой вуалью, она не очень-то промочила его и вообще вела себя слишком сдержанно. Непенин поймал себя на том, что ему это приятно, и тут же опять мысленно занялся самобичеванием за столь крамольные мысли во время похорон.

Впервые они встретились летом 1913 года в Либаве. Тогда хороший приятель Непенина капитан второго ранга Дудоров познакомил его с двумя офицерами и их супругами. Офицеры эти были очень дружны, а их жены приходились друг другу родными сестрами и являлись дочерьми адмирала Каневского. Ольга Васильевна Романова моментально приворожила Адриана Ивановича прежде всего своей женственностью. Несколько округлые формы ничуть не портили ее статную фигуру, совершенные черты лица прекрасно сочетались с мягкой доброй улыбкой, довольно часто игравшей на ее чуть припухлых губках. Карие глаза светились живым умом.

Вновь образовавшаяся компания посетила в тот день кинематограф, после чего все отправились ужинать в гостиницу «Петербургская». Было довольно весело, только один Непенин толком не принимал участия в веселье, сидя как бирюк, будто набравши в рот воды.

Когда все, распрощавшись, стали расходиться, Дудоров и Непенин пошли проветриться вместе.

– Ну что ты, Адрианчик, право слово, сидел сегодня бирюк бирюком, — увещевал Непенина приятель. — Я тебя отрекомендовал как человека компанейского, веселого, а ты сам на себя не похож. В чем дело, Адриан? И потом, извини, но ты глаз не сводил с жены Романова. Так же нельзя.

– Не сводил?

– Да, натурально, молчишь, пьешь одну за одной и смотришь на Ольгу.

– Черт, неудобно получилось. Мы вчера с бывшими сослуживцами из минной дивизии встретились. Вспомнили Порт-Артур, плен, ну и «крутанули» изрядно. Нагрузились по самую ватерлинию. Так что я и так после вчерашнего был несколько не в себе, а тут еще Ольга Васильевна. Можно сказать, ввела меня в полный ступор.

– Жениться тебе надо, чертушка.

– Сие верно, надоели бабы эти проходящие.

– Да, брат, надо, чтобы кто-то ждал на берегу и молился за тебя.

– Понимаю, упустил я этот момент, ты же знаешь, война, плен. Потом отходил с год, думал, сопьюсь к чертовой матери, но ничего, вошел в норму. Сейчас служба все сутки занимает. Я и женщин-то толком не вижу. Мне бы вдову какую-нибудь, что ли, пусть с ребенком, неважно.

– Ну Ольга не вдова.

– И слава богу. Понравилась она мне. Что я могу с этим поделать?

– Очень даже тебя понимаю. Такой красоты, благородства и ума женщины поискать. Не знаю, как у них там семейная жизнь складывается, однако в любом случае Ольга Васильевна вольностей себе не позволит, тем более что дочурка у них растет.

– Об этом можно было и не говорить. Я сейчас укачу обратно в Ревель, а там служба навалится и все забудется.

– Ой ли? Я тебя знаю.

– А коли знаешь, так помалкивай. Пойдем-ка лучше спать, а то меня что-то штормит.

Так произошла первая встреча Адриана Ивановича и Ольги Васильевны. Ничего, кажется, не предвещало продолжения каких-либо отношений между ними, но жизнь штука непредсказуемая и порой выдает самые неожиданные сюжеты.

Теперь, спустя почти полтора года, Адриан Иванович стоял, не замечая ничего, и, как в тот летний день в Либаве, видел только ее. Ему хотелось подойти к ней, сказать что-нибудь ободряющее, проявить сочувствие, но ноги двумя вековыми стволами намертво приросли к земле. Георгиевский кавалер оробел. Так бы он и не подошел к вдове, если бы не все тот же Дудоров, который в числе прочих присутствовал на похоронах.

Когда скорбная церемония закончилась, Дудоров взялся сопровождать Ольгу Васильевну. Он аккуратно вел ее под локоть, тихо что-то говоря, и как бы невзначай подвел вдову к Непенину.

На того напал столбняк, он не мог вымолвить и слова, и тут Дудоров очень выразительно посмотрел на своего приятеля.

– Добрый день, Ольга Васильевна, господи, какой он добрый, извините, ради бога. Я только хотел выразить соболезнование вам. Это не только ваше, это наше общее горе. Мы все сделаем, чтобы покарать, чтобы жертва не была напрасной, даю слово офицера. Всегда готов помочь вам лично, я сейчас все больше на берегу по службе, здесь, в Ревеле. Располагайте мной, как вам будет угодно. Буду искренне рад оказать содействие в любом вопросе, — сбивчиво говорил Непенин, зачем-то теребя свою бороду.

– Спасибо вам за участие, Адриан Иванович, но я уезжаю к сестре в Гельсингфорс, а потом, скорее всего, останусь жить у родных в Петрограде.

– Да, конечно, сейчас надо быть с близкими, это поможет как-то пережить, — с еще большим волнением сказал Непенин.

– Но вы, если будете в Гельсингфорсе, заходите, буду рада вас видеть. А сейчас, извините, мне надо идти.

– Всенепременно, Ольга Васильевна, ежели будет оказия в Гельсингфорс, зайду, — не сдерживая коварно прорвавшейся улыбки, ответствовал Адриан Иванович.

И снова обстоятельства их встречи, а затем скорый отъезд молодой вдовы делали их отношения, да и просто возможные контакты совсем призрачными. К тому же теперь была война, и начальнику Службы связи стало совсем не до романов.

1914 год. Октябрь. Копенгаген

Лартинг и Барле явились на встречу с Безкровным за полчаса до назначенного времени. Лартинг прошел к заранее заказанному столику в самом дальнем углу и стал осматриваться. Небольшой ресторанный зал был заполнен где-то наполовину. Никаких подозрительных личностей Лартинг не обнаружил. В свою очередь Барле снаружи наблюдал за входом. Наконец, появился молодой человек, подходящий под описание Безкровного. Барле задержался еще на какое-то время. По всей видимости, за русским никто не шел.

Вскоре вся троица была в сборе.

– Добрый вечер, господин Безкровный, — начал встречу Лартинг.

– Здравствуйте, господа, — несколько привставая, сказал молодой офицер.

– Вы еще каблуками щелкните. Сядьте, — цыкнул на него Лартинг. — Для вас я Барон, мой визави Серж Барле. Вы же в разговорах с нами станете представляться как… — осекся Лартинг. — Вы, кстати, по-датски говорите?

– Да, и довольно сносно.

– Наверняка с акцентом. Другие языки знаете?

– Французский.

– Прекрасно, отныне в разговорах с нами и другими агентами вы станете представляться, скажем, как Мишель Коста, на скандинава вы еще более не похожи, чем на француза или швейцарца.

– Хорошо.

– Встреча наша происходит главным образом ради того, чтобы мы знали друг друга в лицо. Это лучше любых паролей. Далее, чтобы вы понимали. Вы переданы в мое распоряжение. Связь у нас будет односторонняя. Думаю, что Сташевский вам все уже объяснил.

– Точно так.

– По оперативным вопросам будете контактировать с моим помощником, господином Барле. О методах и средствах связи договоритесь между собой сами. И еще: вы оба в Дании недавно, я вам в двух словах расскажу о менталитете местного народонаселения. В большинстве своем это довольно открытые и радушные люди, не чуждые ничего человеческого. Немцев они недолюбливают и не прочь подзаработать, работая против них. Поэтому вербовать их легко и приятно. Однако запомните один раз и навсегда: они так же легко могут сдать вас с потрохами, и вовсе не потому, что датчанам свойственно предательство. Нет. Они патологически не могут держать язык за зубами и хранить тайны. Вот уж где воистину все тайное становится явным, так это в Датском королевстве. Так что будьте бдительны, крайне скупо выдавайте информацию о себе, а лучше совсем не выдавайте. На этом все. Засим разрешите откланяться, а вы отужинайте, господа. В этом заведении неплохая кухня, по датским меркам, конечно.