Андрей Сулацкий - Дрейфующая станция СП-40 бис Страница 11

Иванцов решил не лезть на практический потолок, а остановиться на трёх с половиной тысячах метров. Самолёт перешёл в горизонталь как раз в момент входа в облака. И словно снова ночь настала. Так потемнело. На стеклах (а значит, и на фюзеляже) стала появляться изморозь. “Это не есть гут”, – флегматично отметил про себя первый пилот, – “Ну, ничего. Бывало и хуже”. Ощутимо болтало: “Яма на яме, совсем как дороги в родной Вологодской губернии”.

В это время Макс с каким-то удивлённым видом крутил верньеры радиостанции и щёлкал тумблерами:

– Командир, слушай! Радиосвязь пропала. Совсем. Даже никаких обычных тресков и шипения нет. Во всех диапазонах. Молчит эфир, как покойник. Полная тишина. Я даже подумал сначала, что рация накрылась. Но нет, питание есть. Индикатор горит. И радиовысотометр чего-то в кóму впал. А барометрический работает вполне себе нормально.

– Странная тучка какая-то, – сделал вывод Иванцов, – Ладно, летим дальше. Мотор работает, компасá и хотя бы один высотометр в норме, горючки полно. А гор здесь нет. Что ещё надо хорошему пилоту, чтобы достойно встретить старость… Шутка юмора.

– Понял, понял. Правда, с трудом. Умеешь ты тонко шутить, командир.

Вот уже с десяток минут винт “Кашалота” монотонно рвал в клочья набегающие клубы тумана. Самолёт методично, с душою мотало турбулентностью и воздушными ямами. Крылья биплана болтались так, словно это птица какая, а не винтовая машина. Даже неугомонный Логинов, чтобы не прикусить язык, замолчал, продолжая контролировать навигационные приборы и, при этом, настойчиво крутя ручки радиостанции. Но она молчала, словно и не работала никогда… И никаких просветов впереди.

В салоне разговоры, и без того нечастые, вовсе смолкли. Левшаков внезапно разомлел и, убаюканный болтанкой, уснул. Державина, сидящая напротив, тихо завидовала: “Ну, и нервы у парня! Всё нипочём. Я тут жду, что в любой момент крылья отвалятся, а он спит, как младенец…” Катя, довольно часто летая на самолётах, конечно знала, что такое турбулентность с точки зрения пассажира, но ещё никогда это не было так долго, так размашисто и на таком маленьком самолётике: то холодело внизу тела от падения, то кровь к ногам отливала от перегрузки… К тому же – дискомфорт от явного недостатка кислорода. В общем, молодая женщина несколько нервничала. Мягко говоря… Берг с Чайкой продолжали заниматься своими делами: первый читал какой-то документ на ноутбуке, а Степан доводил до бритвенного состояния свой нож, нисколько не испытывая неудобств из-за непрекращающейся болтанки и разрежённого воздуха.

На Иванцова эти летящие в лицо хлопья тумана тоже действовали несколько усыпляющее – уже сколько времени прошло, а впереди всё одно и тоже… “Когда же эта муть кончится? И у “Льдины” по рации не спросить… Что-то не слышал я о таких облаках, под ноль заглушающих радиосвязь. Или чего-то в физике не понимаю?” – также монотонно, как набегающие клубы тумана, текли мысли капитана… Внезапно самолёт влетел в какую-то идеальную сферическую полость, словно выпиленную в сплошном киселе облака. Что-то сверкнуло синим наискосок, слева и справа. И “Кашалот” снова нырнул в сплошную муть тумана. Всё это заняло какую-то секунду, от силы – полторы, но Иванцову вполне хватило, чтобы ощутить, что он словно пелену какую-то мерцающую проскочил:

– Макс, ты понял, что это было? Молния?

– О-о-о… м-м-м… ну, и вопрос! Да, откуда ж я знаю, командир!? Но не молния точно! Рация даже ни пикнула! И вся электроника наша как работала, так и работает, – на круглом лице Макса явственно читалось откровенное недоумение.

А в облачной полости, уже оставшейся далеко за хвостовым оперением аэроплана, медленно угасал мерцающий синим косой крест, похожий на сорокаметровый Андреевский флаг.

В кабину негромко, но настойчиво постучали.

– Макс, впусти Берга, – распорядился Иванцов.

– Валерий Павлович, с машиной всё в порядке? – как-то совсем буднично и спокойно спросил пилота Берг и, заметив открывающего рот Логинова, добавил, – Что это было, обсудим потом. Извините.

Рот Логинова со стуком захлопнулся.

– Вроде бы, да, всё в порядке, – ещё раз оглядев приборы, вполне уверенно ответил КВС.

– Сколько ещё по Вашим прикидкам лететь до нашей станции?

– Около 20…25 минут. Не больше, – ответил Иванцов и вопросительно взглянул на штурмана. Тот кивнул, подтверждая слова командира.

Ещё не закончился этот разговор, как плотность тумана стала резко снижаться. Посветлело. Появились тени. И, вот, клочья облаков расступились. И появилось Солнце.

Какое-то неправильное было это Солнце. Что-то тревожно стучало в мозг, находившихся в пилотской кабине… Что-то не так… Не правильно…

Первым нашёлся Берг. Он просто констатировал эту неправильность:

– Солнце стоит слишком высоко для наших широты, времени года и времени суток. Это – раз. Кроме того, оно должно быть сейчас почти точно на юге, то есть светить спереди-справа, а это солнце находится у нас почти прямо по курсу. Это – два. У Вас с гирокомпасом всё в порядке? Впрочем, даже его неисправность не объясняет столь высокого положения светила. У вас есть какие-нибудь гипотезы? У меня, честно говоря, нет. Кроме явно фантастических.

– Гирокомпас – в порядке. Мы по-прежнему летим на восток-юго-восток. А, вот, магнитный компас явно врёт! Я, правда, не понимаю, как это у него получается!? Что там с магнитной стрелкой может случиться? – в полном недоумении заявил штурман. И пояснил, – Сейчас показания этих двух компасов практически совпадают, магнитное склонение18 не более 10 градусов. Такого в высоких широтах практически не бывает. Ведь только что склонение у нас было почти 135 градусов к востоку! И вот – всего 10! К западу! У меня, блин, что-то с головой!? Я брежу!? Или сплю!?

– Скорее всего, с головой у Вас всё в порядке. Так что успокойтесь, Максим. Просто это ещё одно косвенное подтверждение того, что мы сейчас совсем не в высоких широтах. И не в Арктике, – слегка улыбнувшись, успокоил Макса Берг. Хорошее успокоительное! У Макса чуть мозг не взорвался: “А где же тогда?”. Хотелось ещё кое-что сказать, но штурман дисциплинированно сдержал рвавшиеся на язык матюги (не мог при Берге), но лицо его приобрело абсолютно ошалелый вид.

– Может быть, магнитная аномалия какая? – высказал предположение Иванцов.

– Науке на данный момент неизвестны магнитные аномалии в том месте, где мы находились ещё несколько минут назад. Уж, поверьте кандидату географических наук, – не моргнув глазом, мгновенно возразил Берг, – Если верить показаниям наших компасов, и учесть, где сейчас светило относительно нашего курса, то мы – в северном полушарии планеты. По-прежнему.

– Фу! Ну, хоть это в порядке… – выдохнул Логинов, – Кстати, рация заработала. Правда, слышу одно шипение какое-то… Поищу-ка я радиостанции местные, пока вы, товарищи командиры, с местоположением определяться будете.

– Боец, да, поставь ты рацию на автосканирование. Что ты всё ручками-то? Как в прошлом веке… – посоветовал раздражённо первый пилот.

– Что ты злишься, командир? Меня, может, этот процесс успокаивает.

Берг в это время ещё раз кинул взгляд на светило, потом – на компасы и, подумав пяток секунд, несколько уточнил положение самолёта:

– Если опять же верить компасам, то местное астрономическое время сейчас соответствует утру, где-то чуть раньше девяти часов. И, учитывая положение светила над горизонтом и время года, делаем вывод, что находимся мы сейчас между 60-ым и 70-ым градусами северной широты Точнее не могу сказать без приборных наблюдений. Максим, Вы можете более корректную обсервацию провести?

– Могу, конечно. Штурман я или кто? Но, естественно, это лучше делать с поверхности земли. Приземлимся, обязательно сделаю в первую очередь. Но пара дней на это уйдёт, – пообещал Логинов, поняв, что вопрос Берга – лишь тактичная форма приказа. Берг и сам бы смог это сделать, как и Иванцов, кстати. Но оба они – его командиры, у них и другие заботы имеются.

– Так, давайте теперь понаблюдаем за поверхностью земли. Облачность, кажется, решила совсем рассеяться, – полупредложил, полуприказал Берг.

Действительно, облака рассеялись, и стала видна… белая сверкающая бескрайняя поверхность. Лёд. Ледник. Удивительно близкий. До его поверхности было явно не три с половиной тысячи метров, а не более километра. Стрелки очнувшегося после выхода из странных облаков радиовысотомера уверенно указывали на 850…860 метров до твёрдой поверхности. Барометрический альтиметр как показывал три с половиной километра, так и не изменил своих показаний.

– Под нами покровный ледник типа Гренландского или Антарктического, – сухо констатировал Берг, – Между 60-ой и 70-ой широтами имеется всего лишь один подобный ледник – Гренландский. Вернее его самая южная оконечность. Насколько я помню, толщина Гренландского ледника в его южной части примерно 2700 метров над уровнем моря. В принципе, похоже на наш случай. Только в южной Гренландии сейчас должно быть часов 5 вечера, а не раннее утро, как здесь. Так, что мы не только в пространстве скачок совершили, но и во времени. Хм, всё очень сильно напоминает завязку научно-фантастического романа… Но других рациональных объяснений, кроме… нет, не романа, а пространственно-временного скачка не вижу.