Капитан - Андрей Алексеевич Панченко Страница 11

У меня отец в первую мировую на Балтике служил, он рассказывал, как тральщики тонули один за другим! Да если даже мина на трале взорвётся, нам всем мало не покажется! Повоевать он решил… тральщик — это не крейсер, и даже не эсминец, это смертники! У нас конечно осадка всего три метра, но кроме якорных мин есть и магнитные, и акустические, минные защитники есть, да до хрена чего есть!

— Да ладно, Японцы пока минных заграждений не ставят, да и вообще в войну не вступили! Дадут наши скоро немцам просраться, а у нас вообще ничего скорее всего не будет! — горячиться Коля.

— Думается мне, даже если у нас ничего и не будет, то тралить нам всё же придётся, хотя бы те мины снимать, что наши уже разбросать успели — задумчиво протянул Ромашка. Он всегда в самый корень зрит! Тральщики, единственные боевые корабли и катера, которые занимались боевой работой ещё как бы не десятилетие после окончания войны! — ты что командир скажешь?

— А чего тут скажешь? — с досадой протянул я — связаться со Владиком и начальством мы сейчас не можем, у нас режим радиомолчания, будем разбираться по приходу в порт! Но сразу вам парни скажу, настраивайтесь на то, что нас забреют прямо на пирсе! Вот же волки позорные! Мостик побольше он мне найдёт…

Подстава от начальства выбила меня из колеи. Эта гнида же мне в глаза смотрела, когда врала! Это получается уже тогда всё решено было, когда я у него в кабинете стоял и про нашу дальнейшую судьбу спрашивал! Неужели нельзя было правду сказать? Он что думал, мы в бега подадимся? Куда бежать-то?! На мостик я вернулся злым и задумчивым. Это парни думают, что война быстро закончиться, а вот нифига! И пусть на Тихом океане не будет таких уж интенсивных боевых действий, но и тут потери будут большими. Мне вспомнился памятник морякам торгового флота, погибшим в годы войны установленный во Владивостоке. Четыре года войны Дальневосточный торговый флот выполнял сложную задачу по доставке в СССР военных грузов, получаемых от союзников по ленд-лизу. Во время рейсов торговые суда не раз подвергались нападениям кораблей, подводных лодок и самолетов противника, двадцать пять из них были потоплены, погибло триста моряков-дальневосточников. И это только торговый флот!

— Двинули? — услышал я за своей спиной голос.

— А? Чего? — очнулся я от своих мыслей и оглянулся. Мичман так и стоял за штурвалом, тревожно смотря на меня.

— Ну хреновину, что хотели, двинули?

— Тфу! Да, двинули… — я подошёл к мичману и перехватил штурвал — иди, своими делами занимайся, если они у тебя есть. Спасибо что подменил Федя.

— Да дел-то у меня и нету, я тут побуду, пулемёт поохраняю — хмыкнул мичман — какие-то вы все встревоженные вернулись, случилось чего?

— Да так, можно сказать что ничего серьёзного — соврал я.

— Ну-ну… — протянул мичман и замолчал. Я тоже не спешил продолжать разговор.

Несколько дней плавания прошли мучительно. Нервозность охватила всех «добровольцев». Обычно весёлые и неконфликтные, они срывались по любому поводу, конфликты возникали почти на ровном месте. То кок макароны пересолил, то кто-то споткнулся о неубранный торс, ругань и маты звучали за эти дни на палубе «Шторма» чаще, чем за весь прошлый год! Я тоже никак не мог взять себя в руки, в голове постоянно крутились мрачные мысли одна страшнее другой.

При входе в бухту Провидения нас впервые за всё время встретил лоцманский катер. Сейчас в бухту, ведущую на одну из стоянок Тихоокеанского флота просто так не войти, везде уже установлены мины! Сложным маршрутам, петляя и идя «змейкой» мы почти час потратили на то, чтобы попасть в гавань. Перед входом в бухту я объявил по судну «большую приборку». Народ зашевелился, приободрился. За время плавания, всё равно что-то да придёт в разлад, испачкаться и надо навести «лоск» перед входом в порт. Да и осознание того, что вдруг в порту начальство нагрянет (а оно нагрянет!) не давало мне расслабиться — нельзя «марку» терять и сразу зарабатывать себе плохую репутацию. Мичман, стоя на мостике одобрительно кивнул и казалось с удовольствием и смотрел на действия экипажа. Всё же, что в армии, что на флоте, порядку придаётся чуть ли не первостепенное значение. Когда экипаж занят делом, то и мыслей у него посторонних в голове нет, да и начальству глаза не мозолит своим праздным шатанием.

Бухта Провидения, вытянувшаяся почти на пятьдесят километров с нашего последнего в ней пребывания ничуть не изменилась — просторная, глубоководная, защищена от злых северных ветров, в зеркальной глади водной поверхности отражение хмурого величия окрестных гор. Эти горы почти от самого уреза воды устремляются круто вверх, отливают чернотой скального грунта, их скаты полностью пустынны, там негде зацепиться никакой растительности, даже скромной приполярной.

«Припарковались» мы на рейде. У причалов недостроенного порта было не протолкнуться от судов. Сторожевики и портовые буксиры, оснащённые так же, как и мой тральщик зенитными пулемётами, сновали тут и там, в порту царило нездоровое оживление, и кажущийся бардак, и неразбериха. Но это только на первый взгляд, я уже опытный, что к чему немного понимаю, и за всем этим «броуновским движением» я разглядел главное — в порту спешными темпами формировался конвой.

Лоцманский катер забрал меня и мичмана для представления новому начальству. Усталый экипаж катера к разговорам был не расположен. Хмурые и уставшие лица моряков говорили о том, что они работают уже долгое время без сна и отдыха. Что-то неразборчиво буркнув на наше приветствие, пожилой капитан катера указал на место где мы должны были стоять и «не путаться под ногами», а затем полным ходом направился в порт.

На берегу нас уже встречали. Битая жизнью полуторка, в которую мы без промедления загрузились, привезла нас к невзрачному одноэтажному дому, где и располагался штаб того отряда, которому мы должны были передать наш тральщик. Часовой на входе на удивление нас даже не остановил, а только вытянулся по стойке смирно, вцепившись в свою винтовку и пожирая глазами моего попутчика. Да уж, дисциплинка на уровне, ходи кто и где хочет! Чего это за воинская часть такая? Или это просто обычное флотское разгильдяйство?

— Привет Федя! Как добрался? — в прокуренном помещении хоть топор вешай, из клубов сизого дыма вынырнул капитан второго ранга с нездоровым, отёкшим лицом.

— Здорова Андрюха! — панибратски поздоровался с морским «подполковником» мичман и крепко пожал ему руку — а ничего так, с ветерком прокатили меня китобои.

— Это чего за маскарад? — капитан удивленно оглядывал «мичмана» с ног до головы — тебя, когда разжаловать успели? Это теперь получается ты мне первый честь отдавать должен? Смирно