Жюль Верн - Приключения капитана Гаттераса Страница 12

– Ну, не сердись, Пэнъ! Я не зналъ, что носъ у тебя такой обидчивый. Я и самъ не прочь – какъ и каждый впрочемъ – пропустить стаканчикъ виски, особенно при такомъ холодѣ; но если это приноситъ больше вреда, чѣмъ пользы, то я готовъ обойтись безъ виски.

– Пожалуй, ты и обойдешься,– сказалъ кочегаръ Уэренъ, принявшій участіе въ бесѣдѣ,– но, быть можетъ, другіе-то не обойдутся.

– Что ты хочешь этимъ сказать, Уэренъ? – спросилъ, пристально глядя на него, Гарри.

– A то, что, по той-ли, по другой-ли причинѣ, но на бригѣ есть крѣпкіе напитки и, по моему, на кормѣ не отказываютъ себѣ въ рюмкѣ джина.

– A ты почему знаешь? – спросилъ Гарри.

Уэренъ ничего не отвѣтилъ; онъ болталъ зря, лишь-бы только сказать что-нибудь.

– Развѣ ты не видишь, Гарри,– возразилъ Больтонъ,– что Уэренъ ничего не знаетъ и чешетъ свой языкъ совершенно даромъ.

– Толкуй тамъ! – сказалъ Пэнъ,– а мы попросимъ таки у Шандона порцію джина; кажется, мы заслужили это. Посмотримъ, что онъ скажетъ.

– Не совѣтую,– замѣтилъ Гарри.

– Это почему? – спросили Пэнъ и Грипперъ.

– Потому что вамъ откажутъ. Поступая на бригъ, вы знали условія Шандона. Слѣдовало подумать объ этомъ пораньше.

– Къ тому-жъ,– подтвердилъ Больтонъ, принявшій сторону Гарри, характеръ котораго ему нравился,– Ричардъ Шандонъ не полный хозяинъ на бригѣ; онъ подчиненъ другому, какъ и всѣ мы.

– Кому это? – спросилъ Пэнъ.

– Капитану.

– Вотъ заладили одно: капитанъ, да капитанъ! – вскричалъ Пэнъ. Да развѣ вы не видите, что среди этихъ льдовъ нѣтъ ни тавернъ, ни капитановъ? Это не больше, какъ вѣжливый способъ отказывать вамъ въ томъ, что мы имѣемъ полное право требовать.

– Капитанъ есть,– сказалъ Больтонъ,– и я прозакладую два мѣсяца моего жалованія, если мы вскорѣ его не увидимъ.

– И чудесно! – сказалъ Пэнъ. A то мнѣ больно уже хочется сказать ему пару словъ.

– Кто говоритъ тутъ о капитанѣ? – спросилъ въ эту минуту новый собесѣдникъ.

То былъ Клифтонъ, человѣкъ порядочно суевѣрный, и къ тому-же завистливый.

– Не получено-ли новыхъ извѣстій о капитанѣ? – спросилъ онъ.

– Нѣтъ, въ одинъ голосъ отвѣтили матросы.

– Такъ знайте-же, что въ одно прекрасное утро онъ очутится у себя въ каютѣ, но какимъ образомъ и откуда онъ пожалуетъ,– этого никто не узнаетъ.

– Полно вздоръ-то молоть! – отвѣтилъ Больтонъ. Ты полагаешь, Клифтонъ, что капитанъ какой нибудь домовой или лѣшій, какихъ не мало родится въ горахъ Шотландіи.

– Смѣйся, сколько твоей душѣ угодно, но это не измѣнитъ моего мнѣнія. Каждый день, проходя мимо каюты, я заглядываю въ замочную щель, и на дняхъ навѣрное разскажу вамъ, на кого похожъ капитанъ и какъ онъ выглядитъ.

– Какъ выглядитъ? Да такъ-же, какъ и всѣ, я полагаю,– сказалъ Пэнъ. Но если ему желательно отправиться туда, куда мы не хотимъ отправляться, то правду-матку ему выложатъ въ лучшемъ видѣ.

– Пэнъ еще и не знаетъ капитана, а уже хочетъ затѣять съ нимъ ссору,– сказалъ Больтонъ.

– Кто не знаетъ? – спросилъ Клифтонъ съ видомъ человѣка, которому кое-что извѣстно. Знаетъ или не знаетъ – Это еще бабушка на двое ворожила.

– Какого дьявола ты хочешь этимъ сказать? – спросилъ Грипперъ.

– Ладно! Всякій Еремѣй про себя разумѣй.

– Да мы то не разумѣемъ тебя.

– A развѣ Пэнъ уже не повздорилъ съ нимъ?

– Съ капитаномъ?

– Ну, да! Съ собакою-капитаномъ, потому что это все единственно.

Матросы переглянулись между собою, но ничего не отвѣтили.

– Человѣкъ онъ или собака – пробормоталъ Пэнъ,– а на дняхъ съ нимъ расправятся.

– Послушай, Клифтонъ,– серьезно замѣтилъ Больтонъ,– неужто ты полагаешь, какъ въ шутку сказалъ Джонсонъ, что эта собака – заправскій капитанъ?

– A то какъ-же? – съ полнымъ убѣжденіемъ отвѣтилъ Клифтонъ. Будь у васъ столько-же смекалки, какъ и у меня, вы замѣтили-бы странныя замашки этой собаки.

– Какія такія замашки? Говори!

– Развѣ вы не замѣтили, съ какимъ повелительномъ видомъ она расхаживаетъ на шканцахъ, да посматриваетъ на паруса, точно вахтенный?

– Это такъ – сказалъ Грипперъ. Я даже видѣлъ своими собственными глазами, какъ однажды вечеромъ проклятый догъ опирался лапами о штурвалъ[15].

– Не можетъ быть! – воскликнулъ Больтонъ.

– Опять-же,– продолжалъ Клифтонъ,– развѣ по ночамъ онъ не уходитъ съ брига и не бродитъ по льду, не обращая вниманія ни на стужу, ни на медвѣдей?

– Это вѣрно! – подтвердилъ Больтонъ.

– Видѣли-ли вы когда нибудь, чтобы этотъ песъ, какъ подобаетъ доброй собакѣ, искалъ общества человѣка, бродилъ подлѣ кухни или не спускалъ глазъ съ Стронга, когда тотъ несетъ Шандону какой нибудь лакомый кусокъ? По ночамъ, когда догъ уходитъ на двѣ или три мили отъ брига, развѣ вы не слышите его вой, отъ котораго человѣка пробираетъ дрожь. Наконецъ, видѣли-ли вы когда нибудь, чтобъ эта собака ѣла? Она ни отъ кого не возьметъ ни куска, кормъ ея такъ и остается нетронутымъ, и если только кто нибудь не кормитъ ее тайно, то я имѣю полное право сказать, что она ничѣмъ не питается. Назовите меня набитымъ дуракомъ, если эта собака не приходится съ родни сатанѣ.

– Очень можетъ быть,– сказалъ плотникъ Бэль, слышавшій аргументы Клифтона.

Но другіе матросы молчали.

– Однако,– спросилъ Больтонъ,– куда же мы идемъ?

– Не знаю,– отвѣтилъ Бэль. Въ свое время Ричардъ Шандонъ получитъ дополнительныя инструкціи.

– Чрезъ кого?

– Чрезъ кого? Да, какимъ образомъ? – настойчиво спрашивалъ Больтонъ.

– Да отвѣчай-же, Бэль! приставали матросы.

– Чрезъ кого и какимъ образомъ? A я почемъ знаю,– отвѣтилъ очутившійся въ затруднительномъ положеніи плотникъ.

– Чрезъ собаку-капитана! – вскричалъ Клифтонъ. Знай ятолько половину того, что знаетъ этотъ песъ,– для меня ни чего не могло-бы быть легче сдѣлаться первымъ лордомъ адмиралтейства!

– Значитъ,– началъ снова Больтонъ,– ты стоишь на своемъ, и по твоему эта собака – капитанъ?

– Безъ всякого сомнѣнія.

– Въ такомъ случаѣ, глухимъ голосомъ промолвилъ Пэнъ, если она не хочетъ издохнуть въ собачьей шкурѣ, то пусть поторопится сдѣлаться человѣкамъ, потому что, клянусь вамъ, ясверну ей шею.

– Зачѣмъ? – спросилъ Гарри.

– Затѣмъ, что такъ мнѣ угодно,– грубо отвѣтилъ Пэнъ. Дѣлаю, какъ хочу и отчетовъ давать никому не намѣренъ.

– Полно вамъ, ребята! – крикнулъ Джонсонъ въ ту минуту, когда разговоръ принималъ, повидимому, дурной оборотъ. Къ дѣлу, да поживѣе приготовьте пилы. Надо пройти льды.

– Ладно! Послѣ дождика въ четвергъ! – отвѣтилъ Клифтонъ, пожимая плечами. Попомните меня – пройти полярный кругъ не такъ легко, какъ вы думаете.

Какъ бы то ни было, но усилія экипажа въ этотъ день остались тщетными. Бригъ, на всѣхъ парахъ направляемый противъ льдовъ, не могъ разбить ихъ; ночью пришлось стать на якорь.

Въ субботу при восточномъ вѣтрѣ температура воздуха понизилась еще больше, погода прояснилась и взору на необъятномъ пространствѣ представлялись одни лишь равнины, которымъ отраженіе лучей свѣта сообщало ослѣпительно-бѣлый цвѣтъ. Въ семь часовъ утра термометръ опустился на восемь градусовъ ниже точки замерзанія (-21° стоградуснаго термометра).

Доктору, очень хотѣлось посидѣть въ свой теплой каютѣ и погрузиться въ чтеніе арктическихъ путешествій, но, по своему обыкновенію, онъ задался вопросомъ: чѣмъ-бы заняться такимъ, что въ настоящую минуту представлялось наименѣе желательнымъ? Рѣшивъ, что подняться при. такой температурѣ на палубу и принять участіе въ работѣ экипажа не представляетъ ничего особенно пріятнаго, Клоубонни, вѣрный разъ усвоенной системѣ, вышелъ изъ своей теплой каюты и сталъ помогать матросамъ тянуть бичевой судно. Зеленыя очки, защищавшія глаза доктора отъ вреднаго дѣйствія отраженныхъ лучей свѣта, сообщали ему чрезвычайно благодушный видъ. Во время дальнѣйшихъ изслѣдованій своихъ, онъ всегда носилъ snow-spectacles (снѣговыя очки), предохранявшія его глаза отъ офталміи, болѣзни, столь обыкновенной въ полярныхъ широтахъ.

Къ вечеру Forward на нѣсколько миль подвинулся къ сѣверу, благодаря усиліямъ экипажа и искусству, съ какимъ Шандонъ пользовался малѣйшимъ благопріятнымъ обстоятельствомъ. Въ полночь бригъ прошелъ шестьдесятъ шестую параллель. Лотъ показалъ двадцать три сажени глубины, и изъ этого помощникъ капитана заключилъ, что Forward находится по близости подводныхъ грядъ, на которыхъ обмелѣлъ англійскій военный корабль Victory. Берегъ находился въ тридцати миляхъ на востокъ.

Вдругъ масса льдовъ, др тѣхъ поръ неподвижныхъ, разбилась на части и пришла въ движеніе; вскорѣ ледяныя горы нагрянули со всѣхъ сторонъ горизонта, и бригъ очутился среди цѣлаго ряда движущихся подводныхъ скалъ, обладавшихъ непреодолимою силою напора. Управлять бригомъ сдѣлалось на столько труднымъ, что у штурвала поставили Гарри, лучшаго рулеваго. Ледяныя горы, казалось, смыкались вслѣдъ за бригомъ. Необходимо было прорваться чрезъ этотъ ужасный лабиринтъ льдовъ; благоразуміе и долгъ требовали одного – идти впередъ. Затруднительность настоящаго положенія усложнялась еще невозможностью опредѣлить направленіе, котораго держался бригъ; подвижныя массы безпрестанно мѣняли свое мѣсто и не представляли постоянныхъ точекъ, по которымъ бы можно было оріентироваться.