Николай Манвелов - Под Андреевским флагом. Русские офицеры на службе Отечеству Страница 12

Выскочил первый дымок с адмиральского корвета. Раздался выстрел – один, другой, и на седьмом выстрелы прекратились. Ответный салют русскому военному флагу был окончен».

Кстати, многие русские адмиралы предпочитали приходить на рейд раньше кораблей своего отряда. «…Чтобы не быть обязанным салютовать первому, но чтобы получить салют от других», – разъяснял в своем рапорте начальник Эскадры Атлантического океана Николай Иванович Казнаков.

Категорически запрещалось Морским уставом Петра принуждать к салютации торговые суда, а также «палить напрасно» «под штрафом по червонному за каждый выстрел».

Впоследствии в дальнем походе наиболее распространенным был так называемый «салют нации» из 21 залпа. Его производили по прибытии в порт в честь флага дружественной державы, а также встречая на борту и провожая с него августейших особ дружественных держав. Если корабль собирался посетить иностранный генерал–губернатор либо вице–король, то его приветствовали всего 17 залпами. Мэру города полагалось лишь 13 залпов.

Столько же орудийных выстрелов давали по случаю дня рождения или именин греческой королевы корабли русской Средиземноморской эскадры, в случае если эти дни они проводили на греческих же рейдах. Как известно, королевой эллинов была дочь Генерал–адмирала Константина Николаевича, Великая княгиня Ольга Константиновна.

В день коронации и тезоименитства[43] государя императора полагалось давать 31 залп. 101 залп производили в случае рождения наследника престола. Последующие дни рождения цесаревича отмечали 25 залпами, а также «молебствием с провозглашением многолетия». 31 залп полагался также при прибытии императора на борт судна и при его отбытии с оного.

В случае смерти императора либо члена императорской фамилии корабль (парусный) должен был обрасопить реи (т. е. поставить их к мачте под углом в 45°). Офицерам в этом случае было положено закрыть кокарды на фуражках и треуголках крепом, а также надеть траурные повязки на рукава. После отказа от парусов остались только крепы на кокардах и траурные повязки на рукавах мундиров, кителей и форменных пальто (напомним: так в Русском флоте офицеры традиционно именовали «сухопутную» шинель).

Случалось, что русскому кораблю в заграничном плавании приходилось участвовать в специальных салютах, посвященном рождению либо кончине какого–либо иностранного государственного деятеля.

Так, 20 января 1901 г. стоявшие на рейде Пирея (Греция) русские корабли приняли участие во впечатляющем салюте, посвященном памяти умершей королевы Великобритании Виктории. На 81 минуту – по числу лет, прожитых Викторией. – были приспущены флаги. Каждую минуту все боевые суда на рейде делали по выстрелу. При этом салют уходящей эпохе производился на всех рейдах, где были британские корабли.

С салютами бывали связаны и весьма курьезные истории, веселые и не очень.

Существует, например, легенда–байка об инструкции Петра Великого, посвященной салютам. Дескать, первый российский император повелел вязать к ядрам, которые для салютации в пушки закатывались, прочные веревки. Этим якобы предотвращалась потеря дорогостоящих снарядов, также уберегались дружественные корабли от попаданий. Но в каждой шутке (стреляли–то, естественно, холостыми зарядами), как известно, есть доля правды.

В воспоминаниях знаменитого российского ученого, академика и генерала флота Алексея Николаевича Крылова приводится почти анекдотический случай пальбы боевыми снарядами в мирное время (потом эту историю в несколько измененном виде приведет Валентин Пикуль). Причем стреляли пушки вовсе не по воробьям.

В 1882 г. император Александр Третий проводил с борта яхты «Забава» смотр Учебного отряда судов Морского училища (так в тот момент назывался в очередной раз переименованный Морской кадетский корпус) на рейде города Аренсбург[44]. В то время при артиллерийском учении орудие заряжали боевым зарядом, однако вместо снаряда вкладывали специально обточенное полено, соответствовавшее снаряду по размеру. При салюте, естественно, полагалось делать холостой выстрел, а снаряды и поленья из канала ствола вынимали.

Во время салюта корвета «Варяг» произошло следующее. Предоставляем слово академику Крылову, имевшему, кстати, чин генерала флота:

«Артиллерийский офицер… командует левому борту… и по рейду понеслась граната, рикошетируя по воде».

На следующем орудии воспитанник Морского училища, к счастью, успел остановить комендора[45]. В противном случае могло произойти прямое попадание в императорскую яхту.

Естественно, после стрельбы по императорской яхте последовали «организационные выводы». Старший артиллерийский офицер корвета был посажен на неделю под арест при каюте с приставлением часового. На флотском жаргоне того времени – «с пикой». Что же касается вышестоящих начальников, то они вообще избежали наказания.

Крылов (который не мог даже в преклонные годы пожаловаться на плохую память) писал так: «Брылкин (начальник Учебного отряда судов Морского ведомства. – Н. М.) не был произведен в контр–адмиралы, на что имел право, а в генерал–майоры с назначением комендантом Кронштадтской крепости». Как видим, налицо ущемление заслуженного офицера в правах за допущенную подчиненными халатность. Но, как мы увидим дальше, бывшего генерала флота либо все–таки подвела память, либо он намеренно допустил неточность.

Дело в том, что капитан 1–го ранга Владимир Николаевич Брылкин был произведен в следующий чин не в 1882 г., а в 1886 г., причем как раз в контр–адмиралы. И только после двух кампаний в должности младшего флагмана Балтийского флота он стал комендантом Кронштадта. Службу он окончил генерал–лейтенантом флота.

Что же касается человека, непосредственно отвечавшего за салют, – старшего офицера корабля лейтенанта Петра Пущина – то он в том же 1882 г. получил явное повышение по службе и был назначен старшим офицером броненосного фрегата «Минин».

Добавим: стрельба каким–либо снарядом во время салютов не была в русском флоте чем–либо из ряда вон выходящим. Правда, чаще всего из дула орудия при холостом выстреле забывали вынуть пробку.

Еще один пример, но уже из Русско–японской войны.

После Цусимского сражения отряд из трех русских крейсеров под флагом контр–адмирала Оскара Адольфовича Энквиста (флагманский крейсер 1–го ранга «Олег», а также крейсер 1–го ранга «Аврора» и крейсер 2–го ранга «Жемчуг») прорвался к Филиппинам. Уже на подходе к Маниле на крейсерах заметили на горизонте подозрительные дымы, которые офицерами отряда вполне логично были приняты за преследующих русские суда японцев. Орудия были заряжены и наведены на противника. Когда же корабли сблизились, стало ясно, что на подходе… американская эскадра. В связи с этим с русских кораблей дали, возможно, единственный в своем роде артиллерийский салют – боевыми снарядами в воду.