Клайв Касслер - Сокровище Чингисхана Страница 12

Всякие намеки на местоположение усыпальницы исчезали по мере ухода свидетелей, ни один из которых не нарушил дан­ной клятвы, унеся ее с собой. Лишь верблюдица, согласно ле­генде, спустя примерно десять лет выболтала тайну. Как гласит старинное поверье, двугорбая верблюдица, мать верблюда, пре­данного земле вместе с великим вождем, пришла в горы Хэн­тэй, на всеми забытое место, оплакать своего сына. Хозяин вер­блюдицы догадался о причине ее горя и предположил, что там, где она стоит, должно быть, и находится усыпальница Чингисхана. Однако на этом сказание заканчивается, место упокое­ния Чингисхана, расположенное неподалеку от его родного стойбища, веками оставалось нетронутым.

Теперь же благодаря найденной Хантом и лежащей перед ним шелковой картине легенда обрела реальность.

—  Это величайшая, священная находка, — прошептал Цен­динь. — Она приведет нас к гробнице Чингисхана.

—    Да. — У Ханта, представившего себе ожидавшую его сла­ву, опять перехватило дыхание. Найти усыпальницу Чингисха­на — невероятная, немыслимая удача.

Внезапно его охватил страх — он подумал, что среди род­ственников землекопов-китайцев могут оказаться охочие до древностей бандиты. Торопливо свернув шелковое полотно, он вернул его в лакированный ларец. Затем обернул ларец одея­лом и засунул в кожаную сумку, которую уже до самого вечера не выпускал из рук.

Просеяв землю в месте обнаружения ларца и ничего боль­ше не обнаружив, Хант неохотно приказал заканчивать раскоп­ки. Рабочие молча сложили инструменты: лопаты, заступы и метлы — в деревянную повозку и выстроились за деньгами. За свой тяжелый труд, который кое-кому из них был явно не под силу, они получали сущие гроши, но охотно шли к Ханту, по­тому что в бедствующем, голодном Китае, особенно в дальних провинциях, никакой работы не было вовсе.

Расплатившись с рабочими и распустив их, упаковав и уло­жив находки на три повозки, Хант и Цендинь пообедали, пос­ле чего Хант ушел в свою палатку и принялся готовиться к отъез­ду. Впервые за все время раскопок он чувствовал беспокойство. Волнуясь, он сделал последние записи в личном рабочем жур­нале, подробно описав ларец и шелковую картину, и только тогда в полной мере осознал, что с момента их обнаружения находится в серьезной опасности. Он знал о нападениях маро­деров на археологические экспедиции в провинции Шаньси, об избиении ученых, о грабежах. Одного его коллегу едва не застрелили, отнимая бронзовые изделия трехсотлетней давно­сти. Не лучше вели себя японцы. Ханта, британского гражда­нина, они, возможно, и не тронут, но все находки отберут. Как знать? Не станет ли картина, изображающая место погребения Чингисхана, проклятием Ханта? Таким же, как гробница фараона Тутанхамона для лорда Карнарвона и его коллег, обна­руживших ее, по утверждению многих, на горе себе.

Положив под раскладушку сумку с ларцом, Хант заснул. Спал он беспокойно, тысячи мыслей вертелись в голове, сту­чали кузнечным молотом. Завывающий ветер, раскачивавший палатку, делал ночь еще более жуткой и зловещей. Хант под­нялся с рассветом, сразу схватился за сумку и облегченно вздохнул — ларец был на месте. Японцы, к счастью, находились еще далеко. Рядом с палаткой стоял Цендинь, жарил на огне козье мясо. Возле него суетились двое мальчишек, его помощники.

—  Доброе утро, сэр, — приветствовал он Ханта. — Еще не­много, и чай будет готов. Спустя пару минут он подал Ханту чашку дымящегося чая и сообщил: — Все упаковано, мулы за­пряжены, мы можем отправляться.

—  Вот и замечательно, — ответил Хант. — Если не трудно, соберите мою палатку и положите на повозку сумку с моими вещами. Она стоит под раскладушкой. Только осторожнее, в ней хрупкие вещи. — Хант присел на перевернутую плетеную корзину и, с удовольствием прихлебывая крепкий чай, стал любоваться рассветом.

Спустя час после отъезда Ханта послышался звук далекой канонады, но археолог находился уже более чем в миле от места раскопок в Шанду. Его маленький караван, состоявший из трех повозок, подъезжал к маленькой деревушке Ланьцюй. Миновав ее, Хант влился в небольшую группу беженцев, направлявших­ся на запад. В полдень караван въехал на мощенную камнем улицу старинного городка Дуолунь. Возле одной из придорож­ных харчевен Хант остановился пообедать. Поев безвкусной лапши и запив ее бульоном, в котором вместо жира плавали маленькие жучки, Хант поехал дальше. Сидя на повозке, он то и дело всматривался в чуть затянутое светлыми облаками небо. В точно назначенное время воздух прорезал отдаленный тихий стрекот мотора. Хант, вскинув голову, наблюдал, как приближается, увеличиваясь, серебристый самолет. Шел он ниже об­лаков. Прежде чем он оказался над караваном, Хант выхватил из кармана платок, привязал его к палке, которой погонял му­лов, и поднял ее. Таким примитивным способом археолог по­казывал пилоту направление ветра. Пилот покачал крыльями, давая понять, что сигнал Ханта принят, и пошел на снижение. Сделав широкий разворот, он ловко и быстро посадил шумную машину на поле возле дороги. Хант очень обрадовался, увидев, что это трехмоторный «фоккер» — самолет маневренный, устой­чивый и безопасный, предназначенный специально для поле­тов над необитаемыми районами. Хант с интересом прочитал на кабине название машины: «Счастливая Бетти».

Пропеллеры еше продолжали вращаться, когда дверь в цен­тре фюзеляжа открылась и оттуда на землю выпрыгнули два человека в потертых кожаных куртках.

—  Вы Хант? — спросил пилот, высокий, с тяжелым морщи­нистым, но приветливым лицом. — А я Рэнди Шодт. — Гово­рил он с сильным американским акцентом. — Это мой брат Дэйв. Мы прилетели за вами. Нам приказано доставить вас в Нанкин. По крайней мере так говорится в контракте. — Он похлопал себя по нагрудному карману куртки.

—  Занятно. И что же делает пара янки в такой глуши, вдали от родины? — проговорил Хант.

—  Летает в основном, — рассмеялся Шодт. — У нас на вер­фях в Эри, штат Пенсильвания, работы совсем нет.

Хант усмехнулся. Пилот производил впечатление человека разговорчивого, не привыкшего лезть за словом в карман.

—  Нас наняло китайское министерство путей сообщения, вести воздушное наблюдение за строительством железной до­роги между Пекином и Нанкином. Правда, сейчас, в связи с наступлением японцев, все работы остановлены, — пояснил Рэнди Шодт, продолжая улыбаться.

—  Вам придется изменить маршрут, — посерьезнел Хант. — Мы полетим не в Нанкин, а в Улан-Батор.

—  В Монголию? — спросил Шодт, почесывая затылок. — Далековато. Хотя... В конце концов; чем дальше от японцев, тем лучше. Хорошо, я согласен.