Медуза - Касслер Клайв Страница 12

Остин родился и вырос в Сиэтле и, ведомый своей мальчишеской мечтой, изучал системы менеджмента в Вашингтонском университете. Он учился также в школе глубоководного погружения, специализируясь на подъеме затонувших кораблей. Несколько лет проработал в Северном море на нефтяных платформах отцовской компании, занимавшейся подъемом различных ценностей со дна, но дух приключений требовал большей свободы и иных целей. Тогда он поступил на службу в ЦРУ, в засекреченную организацию, занимавшуюся подводными наблюдениями, и возглавлял ее, пока в конце холодной войны ее не расформировали. Отец надеялся, что он вернется к подъему судов, но Остин перешел в НУМА и возглавил уникальную команду, в которую входили также Завала и Пол и Гаме́ Трауты. Адмирал Сандекер понял необходимость создания Особой исследовательской группы, которая рассматривала бы необычные происшествия на поверхности Мирового океана и под ней.

Завершив со своей группой последнее дело – поиски давно утраченной финикийской статуи, известного «Мореплавателя», – Остин услышал, что Национальное географическое и Нью-йоркское зоологическое общества спонсируют съемки художественно-документального фильма, посвященного историческому погружению Биба в 1934 году на глубину в полмили. Актеры будут играть Биба и Бартона, используя декоративную батисферу, а действие в основном будет имитацией.

Остин убедил руководство НУМА поручить Завале создание современной батисферы. В ходе съемок подводный колокол будет спущен с борта исследовательского судна агентства «Уильям Биб». Как и всем правительственным агентствам, НУМА приходилось бороться за свой кусок федерального пирога, и положительная реклама деятельности агентства не помешала бы.

После того как Сандекер стал вице-президентом Соединенных Штатов, директором НУМА вместо него назначили Дирка Питта, который тоже был заинтересован в том, чтобы известить общественность о работе агентства. Корпус батисферы предполагалось использовать в дальнейшем как сердце новейшего аппарата для глубоководных исследований. Водолазный колокол был назвал Б-3, потому что это была третья батисфера, воспроизводящая конструкцию Биба—Бартона.

После интервью Завала и свежевыбритый Кейн в сопровождении оператора и звукооператора поднялись на мостик. Остин познакомил Кейна с капитаном, опытным работником НУМА, по имени Майк Гэннон, и тот расстелил на столе карту и показал остров Нонсач у северной оконечности Бермуд.

– Мы бросим якорь как можно ближе к позиции Биба, – сказал капитан. – Это в восьми милях от суши, полмили воды под килем.

– Мы выбрали более мелкое место, чем Биб, чтобы иметь возможность снимать морское дно, – объяснил Остин. – Каков прогноз погоды?

– Вечером ожидается буря, но к утру она утихнет, – ответил Гэннон.

Остин повернулся к Кейну.

– Все время говорим только мы, док. Что вы надеетесь получить от этой экспедиции?

Кейн ненадолго задумался.

– Я надеюсь? Чудо, – сказал он с загадочной улыбкой.

– Как это?

– Когда Биб сообщил, что в его сеть попалась фосфоресцирующая рыба, ученые ему не поверили. Биб надеялся, что батисфера подтвердит результаты его исследований. Он сравнивал ее с палеонтологом, который научился преодолевать время и увидел своих ископаемых живыми. Как и Биб, я надеюсь наглядно продемонстрировать, какие чудеса лежат в глубине океана.

– Чудеса биомедицины? – спросил Остин.

Мечтательность Кейна исчезла, он словно спохватился.

– При чем тут биомедицина?

Тон у Кейна стал неожиданно напряженным. Он взглянул на камеру.

– Я посмотрел в Гугле о Боунфиш-Ки. На вашем сайте упоминается заменитель морфия, полученный в вашей лаборатории из яда улитки. Я подумал, вдруг вы нашли что-нибудь такое же в Тихом океане.

Кейн улыбнулся.

– Я говорил как морской микробиолог… метафорически.

Остин кивнул.

– Поговорим о чудесах и метафорах за ужином, док.

Кейн широко зевнул.

– Сейчас упаду. Простите за беспокойство, капитан, но нельзя ли принести сэндвичи мне в каюту? Я хочу выспаться перед завтрашним погружением.

Остин сказал, что они с Кейном увидятся утром. Он задумчиво смотрел, как Кейн уходит с мостика, думая о неожиданном раздражении, вызванном самым обычным вопросом. Потом повернулся, чтобы поговорить с капитаном.

На следующее утро судно НУМА, идя курсом экспедиции Биба, направилось из гавани через Касл-роудс, мимо высоких утесов и старой крепости, мимо Гарнет-Рока и оказалось в открытом море.

Буря миновала, оставив после себя длинные высокие волны. Преодолевая их, судно шло еще час, прежде чем бросить якорь.

Водолазный колокол прошел десятки испытаний, но Завала хотел перед погружением с людьми провести спуск без экипажа. Кран поднял запечатанную батисферу, подержал над водой и опустил, позволив ей погрузиться на пятьдесят футов. Через пятнадцать минут Б-3 снова подняли на палубу, и Завала осмотрел аппарат внутри.

– Суше глаз на похоронах скряги, – уточнил Джо.

– Готовы нырнуть, док? – спросил Остин.

– Готов уже почти сорок лет, – ответил Кейн.

Завала бросил внутрь две надувные подушки и пару одеял.

– Биб и Бартон сидели на холодной жесткой стали, – заметил он. – Я решил, что необходим хотя бы минимум удобств.

В свою очередь, Кейн достал из рюкзака две теплые вязаные шапочки и протянул одну Завале.

– Бартон отказывался погружаться без своей счастливой шляпы.

Джо натянул шапку на голову, прополз в батисферу, стараясь не зацепиться шерстяной курткой и брюками за стальные болты вокруг люка. Потом забрался Кейн и сел у иллюминатора. Завала включил подачу воздуха и сказал Остину:

– Закрой дверь, Курт, сквозит.

– Встретимся через несколько часов за «Маргаритой».

Остин приказал закрыть батисферу.

Кран поднял крышку люка, весившую четыреста фунтов, и поставил на место. Техники затянули десять больших болтов. Кейн пожал Остину руку через четырехдюймовое отверстие, которое позволяло подавать и извлекать инструменты, не открывая тяжелую крышку. Потом задраили и его.

Остин взял микрофон, соединенный с системой связи батисферы, и предупредил водолазов, что сейчас они повиснут в воздухе. Заскрипела лебедка; кран поднял Б-3 с палубы так, словно стальной шар весом в пятьдесят четыре тысячи фунтов и сидящие в нем люди сделаны из перьев, – перенес через борт и остановился. Батисфера повисла в двадцати футах над поверхностью океана.

Остин дал Завале разрешение на спуск.

Через окна Б-3 водолазы увидели перевернутые лица экипажа и съемочной группы, мелькнули части корабля, небо, и иллюминаторы покрылись зелеными пузырями и пеной. Б-3 взметнул прозрачную воду и ушел в глубь, в промежуток между двумя большими волнами.

Из динамика, установленного на палубе, послышался голос Завалы с металлическим оттенком:

– Спасибо за мягкую посадку.

– Эти крановщики сумели бы окунуть пончик в кофе, – сказал Остин.

– Не надо про кофе и другие жидкости, – ответил Завала. – У нас baño[9] снаружи.

– Прошу прощения. В следующий раз получите каюту первого класса.

– Я высоко ценю это предложение, но сейчас моя главная забота – чтобы мы не промочили ноги. Следующая остановка…

Лебедка стравила пятьдесят футов троса, и батисфера остановилась для последнего осмотра и проверки. Завала и Кейн проверили наличие влаги, обращая особое внимание на швы у дверей.

Не обнаружив ни одной течи, Завала быстро проверил запас воздуха и системы циркуляции и связи. Огоньки индикаторов показывали, что электронные нервы и легкие батисферы работают нормально. Он вызвал вспомогательное судно.

– Задраено наглухо, Курт. Все системы работают штатно. Готовы, док?

– Погружение! – скомандовал Кейн.

Пенные руки моря обняли батисферу, как своего долгожданного обитателя, и теперь только цепочка пузырей на поверхности показывала, где полый шар и его пассажиры начали путешествие в царство Нептуна на глубину в полмили.