Клайв Касслер - Машина смерти Страница 13

В прошлом кораблям, желавшим поменять океаны, приходилось делать крюк в десять тысяч миль вокруг Южной Африки, проходя через одни из самых опасных мест в мире, мимо мыса, мечтательно названного мысом Доброй Надежды, хотя куда больше ему подходит исконное название, Cabo de Tormentas — мыс Бурь.

Открытие Суэцкого канала сделало это путешествие необязательным, но отнюдь не превратило Африку в часть современного мира. Скорее, даже наоборот. Теперь кораблям оставалось лишь срезать угол, прошмыгнуть через Суэц, чтобы снова оказаться на пути к Ближнему Востоку и его нефтяным месторождениям, Азии с ее фабриками и австралийским копям.

Мировая торговля росла и расширялась, Африка же загнивала, словно позабытый в доках под губительным солнцем никому не нужный груз.

На ее удаленных от моря глубинных территориях процветали геноцид, голод и болезни, а вдоль всего африканского побережья лежат земли, не знающие ни закона, ни порядка. Сомали фактически превратилась в царство анархии; немногим лучше обстоят дела в Судане. Гораздо менее известны, но столь же безнадежны в этом плане такие западноафриканские страны, как Кот-д’Ивуар, Либерия и Сьерра-Леоне.

О проблемах в Либерии, лидеры которой поочередно погрязали в скандалах и коррупции, в то время как страна катилась к анархии и хаосу, трубила вся мировая пресса. В Кот-д’Ивуаре положение складывалось примерно такое же.

Что касается Сьерра-Леоне, то на протяжении большей части своей истории страна жила еще хуже. Еще совсем недавно она считалась даже более опасным местом, чем Афганистан, а уровень жизни там был ниже, чем на Гаити и в Эфиопии. В одно время Сьерра-Леоне настолько ослабела, что едва не оказалась во власти небольшой группы южноафриканских наемников.

Эта группа, действовавшая по «приглашению» тогдашнего режима, наголову разбила превосходящих силами мятежников, грозивших захватить рудники — в то время единственный источник национального благосостояния.

Затем, взяв эти активы под свой контроль, наемники вчетверо увеличили добычу — разумеется, не забывая и о собственной выгоде.

В этот мир нестабильности и пришел Джемма Гаран. Уроженец Сьерра-Леоне, но прошедший школу у тех самых южноафриканских наемников, Джемма быстро занял один из ведущих постов в армии Сьерра-Леоне, обзавелся влиятельными друзьями и позаботился о том, чтобы его войска были обучены, дисциплинированны и хорошо подготовлены.

На это ушли десятилетия, но в конечном счете возможность представилась сама собой, и Джемма пришел к власти в результате бескровного государственного переворота. За последующие годы он укрепил свою позицию, поднял уровень жизни народа и заслужил скупую похвалу Запада. По крайней мере, его режим был стабильным, пусть и не демократичным.

И, словно для того, чтобы выразить свою поддержку, западные лидеры даже перестали справляться о здоровье и местонахождении Натаниэля Гарана, брата Джеммы и рупора демократии, который вот уже как три года гнил в одной из местных тюрем.

Для президента Сьерра-Леоне заточение родного брата стало самым мрачным, но в то же время и самым светлым моментом в жизни. И хотя в плане личном решение далось ему нелегко, подписывая приказ, он покончил с последними сомнениями относительно собственной способности делать то, что необходимо для страны. Страны вроде Сьерра-Леоне не были готовы к демократии, но при наличии сильной, неоспариваемой власти когда-нибудь вполне могли и прийти к оной.

Стоя на мраморном полу в своем дворце, Джемма выглядел как любой другой африканский диктатор. Он носил военную униформу, и вся его грудь была увешана медалями. Глаза прятались за солнцезащитными очками, а другим неизменным атрибутом его внешнего облика был стек, которым он любил стучать по плоским поверхностям, когда чувствовал, что его слова воспринимают без нужного внимания.

Он несколько раз смотрел фильм «Паттон» и не переставал восхищаться тем, как выглядит в нем генерал. Занимательным ему показалось и то, что Паттон считал себя реинкарнацией знаменитого Ганнибала. Дело в том, что Джемма Гаран проявлял особый интерес к истории жизни этого знаменитого карфагенского полководца и его подвигов.

Именно Ганнибал во многих отношениях был последним африканцем, которому удалось потрясти мир. Со своей армией и слонами он перешел через Альпы и на протяжении многих лет разорял Римскую империю на ее собственных землях, разбивая легион за легионом, и не завоевал ее лишь потому, что не имел осадных орудий для штурма столицы.

С тех пор посреди войн, государственных переворотов и всего прочего, что происходило на континенте, остальной мир взирал на Африку с абсолютным равнодушием, беспокоясь лишь о потоках минералов, нефти и благородных металлов и обращая мало внимания на забастовки, гражданские войны или еще больший голод.

Немного побряцав оружием, новые диктаторы с радостью соглашались на те же условия, что и прежние вожди. Почти все для себя и немного мелочи — для бедных. Пока все обстояло таким образом, с чего миру бы о чем-то беспокоиться?

Видя это, живя этим, дыша этим, Джемма Гаран лелеял мечту сделать свое правление чем-то большим. Разъезжая в бронированном «Роллс-Ройсе», в окружении оснащенных пулеметами «хамви», Джемма хотел быть кем-то большим, нежели просто деспотом. Он хотел оставить своему народу наследие, которое позволило бы тому вечно жить самой лучшей жизнью.

Но для того чтобы этого добиться, нужно было не просто изменить страну — требовалось изменить положение Сьерра-Леоне на мировой сцене. Вот почему он нуждался в оружии дальнего действия, способном потрясти не только Африку, но и весь мир, иными словами — в современной версии слонов Ганнибала.

И такое оружие у него почти имелось.

Удобно устроившись за внушительным столом из красного дерева, Джемма осторожно поместил солнцезащитные очки на уголок столешницы и застыл в ожидании телефонного звонка. Наконец, замигал зеленый огонек.

Спокойно, без спешки, он поднял трубку.

— Андраш. Уж лучше бы у тебя были хорошие новости.

— Есть и такие, — ответил жесткий голос.

— Не такого ответа я от тебя ждал. Объяснись.

— Ваше оружие сработало не так, как должно было, — сообщил Андраш. — Корабль-то оно из строя вывело, но, как и в прошлый раз, не в полной мере. Полетели системы навигации и контроля, но судно продолжало идти, и половина команды выжила, забаррикадировавшись глубоко внутри. В общем, эффект оказался меньшим, чем планировалось.

Услышанное Джемме Гарану совсем не понравилось. Мало что еще могло повергнуть диктатора в такую ярость, как мысль о том, что его личное оружие массового поражения снова дало осечку.