Януш Мейсснер - Красные кресты Страница 13

«Ибекс»и «Торо», — подумал Ворст.

Погнал одного из юнг к Хагстоуну с этим известием, и тот примчался прежде, чем два корабля миновали вход в бухту.

— Да, это наверняка Уайт и Бельмон, — согласился он, взглянув в указанном направлении. — Мы должны присоединиться к ним.

— А что же будет с капитаном? — спросил Ворст, заталкивая комок жвачки за щеку.

Помощник заколебался, потом неохотно буркнул:

— Он сам так приказал. Видно, им что-то помешало, раз до сих пор его нет.

Плотник тяжело ворочал мысли в голове, а жвачку во рту, все ещё не убежденный до конца.

— «Зефир» должен был выйти в море только когда они возьмутся за свое, — промямлил он, переступая с ноги на ногу.

Словно в ответ ему из носовых орудий «Ибекса» грянули первые два выстрела, и тут же заговорили орудия «Торо», который выходил вперед и маневрировал, уже скрываясь за скалистым мысом.

— Приказ есть приказ, — начал Хагстоун и умолк — где-то вдали, в глубине бухты звучал триумфальный рык Славна, способный вызвать нервное расстройство самого немузыкального слушателя.

По правде говоря, ни Уильям Хагстоун, ни Броер Ворст не относились к людям, чутким к гармониям звуков, и не отличались музыкальностью, но будь даже и так, в подобных обстоятельствах пение Перси Барнса показалось бы им ангельским хоралом. Во всяком случае, оно на них подействовало как чудесный бальзам, приложенный к кровоточащей ране, как распахнутые двери темницы — на узника, получившего свободу, как вид прохладного источника — на страждущего.

— Слабо им с ним справиться, — буркнул Ворст. — Что, слабо? Он им не дался!

Хагстоун не слушал этих гордых по тону, но убогих по содержанию реплик; вернувшись на шкафут, велел спустить тали, чтобы немедленно поднять шлюпку на борт.

Тем временем «Ибекс»и «Торо» исчезли из поля зрения, но их орудия раз за разом гремели залпами, на которые временами отвечал беспорядочный, но мощный огонь тяжелых испанских орудий. Гром пушек сливался с раскатами грозы надвигавшейся бури, а стократное эхо раскатывалось по темной суше и уносимое ветром возвращалось в море.

Среди всей этой канонады, сквозь шум ветра, воющего в вантах, донесся крик Славна, который окликал корабль. Ему ответили, с борта блеснул желтый луч фонаря. Шлюпка взлетела на волне, нырнула в тень, показалась снова, несколько рук подхватили спущенные тали, заскрипели блоки и через миг экипаж «Зефира» услышал голос своего капитана, который не теряя времени отдавал краткие команды.

ГЛАВА V

Морское сражение в Английском канале (или канале Ла Манш, как гораздо скромнее именуют этот участок Атлантики французы), начатое отчаянной атакой трех каперских кораблей на всю мощь Великой Армады, продолжалась до самого полудня следующего дня.

Поначалу испанцы, охваченные паникой в результате пожара, вызванного в Кале пылающей каравеллой «Двенадцать апостолов», которая по непонятным причинам врезалась в самую гущу судов у причала, пустились наутек, и наткнувшись на этих три корабля сочли, что имеют дел с главными силами англичан. Но после первого обмена залпами сориентировались, что располагают подавляющим превосходством, что позволило им успокоиться и настолько воспрянуть духом, что уже самим перейти в атаку. Наверняка сделай они это сразу, более решительно и с лучшей тактической организацией — три смельчака отправились бы на дно. Но атака запоздала, а небольшие суда англичан оказались гораздо маневреннее и быстрее, чем мощные испанские каравеллы, пользовавшиеся веслами при выполнении трудных маневров. Каперы королевы Елизаветы умели укусить и вовремя уклониться, а погоня за ними не давала никаких результатов. И в довершение неприятностей к ярости и стыду испанских капитанов огонь легких орудий англичан оказался гораздо прицельнее, чем залпы тяжелых дальнобойных мортир, сорокавосьмифунтовых картаунов и картечниц и наносил серьезные повреждения такелажу огромных кораблей, лишая их хода и ломая строй. И наконец буря, которая поначалу благоприятствовала Армаде, вскоре обернулась против нее: ветер сменил направление с восточного на юго — западный и дул все сильнее, гоня высокие, плохо управлявшиеся каравеллы в сторону побережья Англии.

Вскоре после полуночи Непобедимая Армада рассеялась вследствие этого на пространстве около тридцати миль — от мыса Грис Нез до Гастингса — и была вынуждена прекратить погоню за тремя нахальными корсарами, отвечая лишь огнем отдельных кораблей на их укусы. Но что было гораздо хуже, на рассвете в бушующем море с запада показались многочисленные паруса, свидетельствующие, что теперь действительно надвигается столкновение с крупными силами англичан.

Прежде чем оно произошло, адмирал Медина — Сидония с величайшим трудом сумел сгруппировать вокруг своего флагманского корабля около сорока каравелл, которые в бледном свете наступающего дня открыли прицельный огонь на предельной дистанции. Но Френсис Дрейк не хотел подставлять свою флотилию под убийственные ядра испанской артиллерии; держась за пределами досягаемости, он атаковал только одиночные корабли в ожидании прибытия лорда Хоуарда и Фробишера.

«Золотая лань» лавировала во главе королевских фрегатов между южным побережьем Англии и главной группировкой испанских сил, пока каперская эскадра под командой Хоукинса окружала Великую Армаду широкой дугой с юга. В результате герцог Медина — Сидония волей — неволей вынужден был перейти к защитной тактике, и это против слабейшего противника, который превосходил его только скоростью своих кораблей. Обе стороны, казалось, выжидали какой-то выгодной для себя перемены в ситуации, но одни лишь англичане знали, на что могут рассчитывать; испанцы скорее отдались на волю судьбы, которая однако отвернулась от них несмотря на мимолетную видимость удачи.

Эти ошибочные надежды короткое время возлагались на эскадру тяжелых шестисоттонных каравелл командора Бласко де Рамиреса. Эскадра эта, рассеявшаяся после бегства из Кале, утром собралась поблизости от Булони и взяла курс на северо-восток, чтобы соединиться с адмиралом. Примерно на траверсе Дангена её обнаружили с флагманского корабля герцога Сидония, заметив, что она направилась прямо на кордон каперских фрегатов Хоукинса, намереваясь пробиться через них к главным силам Армады.

Два из шести английских кораблей, которые преградили ей дорогу, были уничтожены залпами Рамиреса; два других вышли из боя с перебитыми реями и распоротыми парусами. Но прежде, чем испанцы успели снова зарядить орудия, позади, со стороны пролива Па де Кале, показался целый лес раздутых парусов. Это лорд Хоуард и Фробишер подтягивали на помощь свои шестьдесят кораблей, чтобы взять под перекрестный огонь уже полуразбитый флот Филипа II.