Валерий Рощин - Ледокол Страница 14

Выровняв «вертушку», Кукушкин переместил ее к центру круга, обозначавшего точное место посадки, и попытался вертикально снизиться.

Не вышло. Едва под колесами осталось менее метра высоты, как машину вновь раскачало и откинуло порывом к краю площадки. Закусив губу и обливаясь потом, Кукушкин боролся с проклятым ветром…

Бледный Севченко сидел рядом. Вцепившись двумя руками в кресло, он ощущал свое бессилие: вроде бы вот она, палуба, — дотянуться можно или спрыгнуть, а примоститься на нее пока не получается. Судьба словно издевалась над новоиспеченным капитаном «Громова». Проделав долгий путь над океаном, долетели до цели, а финальное действо — посадка — никак не получалось.

Валентин Григорьевич беспрестанно крутил головой, поглядывая то на противоскользящую пеньковую сетку, натянутую поверх площадки, то на взмокшего пилота, то на группу моряков, стоявших у правой поворотной кран-балки и ждавших приземления Ми-2…

Очередной беспощадный порыв бросил машину на надстройку.

Михаил дернул ручку управления на себя и резко увеличил мощность двигателей. Задрав нос, вертолет «встал на дыбы», едва не задев сетку хвостовым винтом.

Столкновения удалось избежать, но турбины двигателей завыли на предельных оборотах. Правый движок чихнул черным дымом и выключился.

На борту вертолета не было груза, топливные баки за время продолжительного полета опустели на три четверти. Тем не менее, потеряв половину мощности, он грохнул о палубу передним и правым колесами. Подскочив, повернулся на девяносто градусов и приложился о площадку вторично.

Продолжая раскачиваться, крутиться и перемещаться по пеньковой сетке, он едва не задевал лопастями о палубу. Наблюдавшие за грубым приземлением моряки отбежали подальше и, пригнув головы, с испугом выглядывали из-за основания кран-балки.

— Приготовить огнетушители! — нашелся первым Петров.

Вертолетного ангара и отдельного танка с авиационным топливом на «Громове» не было. Керосин, масла и ЗИП хранились в небольшом грузовом твиндексе между ближайшей надстройкой и площадкой. Перед прилетом Ми-2 матросы боцманской команды выкатили из этого отсека четыре бочки с керосином, необходимым для дозаправки и поставили их аккуратным рядком под левую кран-балку. Сверху на крайнюю бочку они положили электрический насос, необходимый для перекачки топлива из бочек в баки вертолета.

Исполняя свой смертельный танец, винтокрылая машина приблизилась к бочкам. Лопасти прошлись по насосу, разрывая его в клочья. Тотчас по всей площадке полетели куски металла, резиновых шлангов и прочих мелких деталей. Одна из них продырявила капот отказавшего двигателя и перебила маслопровод.

— Выключай! — гаркнул пилоту Севченко, обнаружив, что кабину заливает темным горячим маслом.

Будто очнувшись, тот вскинул левую руку и дернул два желтых «стоп-крана», перекрывших подачу топлива к двигателям. В следующую секунду Кукушкин закрыл пожарные краны и обесточил сеть.

Но было поздно: выбивавшееся из правого двигателя масло воспламенилось, в кабине возник пожар. Севченко толкнул пилота в сторону сдвинутого назад левого блистера. Сам аварийно сбросил правую дверь, выбросил рюкзак и спрыгнул на площадку.

Лопасти вертолета по инерции продолжали вращаться, а под ними метался авиатор.

— Горю! — кричал он, хлопая по рукаву летной куртки.

Один из подбежавших матросов обдал его струей из огнетушителя. Второй уже тушил огонь внутри Ми-2. Третий на всякий случай окатывал струей пены капоты двигателей и редуктора.

— Живой?! — подскочил Банник к упавшему на пеньковую сетку пилоту.

Тот кивнул. Но на лице при этом была смесь из вселенской досады и такого же вселенского изумления. «Ничего себе… Сходил лось за солью… — сокрушался он, поглядывая на дымившийся вертолет. — Вот и делай людям добро — вози их с корабля на корабль…»

Севченко тем временем поднял свой рюкзак из лужи вытекшего масла и негромко выругался — приклеенная девица из яркой красавицы превратилась в жуткую представительницу дикого африканского племени.

К нему подбежал Еремеев и подобострастно протараторил:

— Товарищ капитан, вы в порядке? Я старший помощник Еремеев. Исполняющий обязанности…

— Хреново исполняющий, — смерил старпома недобрым взглядом капитан. — Развели на судне бардак! Почему рядом с вертолетной площадкой посторонние предметы — бочки с топливом?! Почему они не в твиндексе?!

Еремеев набрал в легкие воздуха, чтобы пробормотать оправдание, однако новый капитан заметил в сторонке Петрова, спокойно наблюдающего за работой матросов боцманской команды.

— А вы, надо полагать, и есть тот самый Петров? — шагнул он к нему.

— Да, — кивнул Андрей.

— Который чуть ледокол на дно не пустил, верно?

— У нас человека потоком воды за борт смыло.

— Да? А сейчас этот человек где?

Петров помрачнел:

— Спасти его не удалось.

— Что и требовалось доказать, — процедил сквозь зубы Севченко. — Балтийское морское пароходство готовится отметить грандиозный юбилей, 150 лет. А вы ему такой подарочек приготовили…

Поморщившись, он направился к мостику. Проходя мимо Цимбалистого, резко остановился и с критической ухмылкой осмотрел помятую форменную одежду, наполовину «разбавленную» неуставной «гражданской».

— Вы кто?

Голос у боцмана так и не восстановился. Достав блокнотик, он принялся что-то писать…

Наблюдая за этим процессом, капитан качнул головой:

— Немой, что ли? Почему одет не по форме?

Цимбалистый показал листок с надписью.

— Еще и боцман?! — разочарованно вскинул бровь капитан.

— Он форму испортил, спускаясь на тросе за борт, — вступился за боцмана Петров.

— А вас я не спрашиваю, Андрей Николаевич! — резко оборвал Севченко бывшего капитана. Оглянувшись, он смерил его взглядом и язвительно выдавил: — Один на парад вырядился, другой оборванец! Пока не починят «вертушку», займите свободную каюту. В Австралии сядете на самолет и отбудете на родину. Там рассчитают диспашу[3] и разберутся, что с вами делать…

— Слушаюсь, товарищ капитан, — негромко ответил Петров.

Не сказав больше ни слова, новый капитан развернулся и исчез в надстройке. Следом за ним засеменил старший помощник.

Андрей потоптался у кран-балки, еще раз глянул на залитый пеной вертолет, который должен был доставить его на «Корчагин» и, вздохнув, отправился в свою каюту…

Оставив свои вещи в каюте, Севченко шел по палубе в самом дурном расположении духа.