Николай Коротеев - Невидимый свет Страница 14

— Сто. Хватит?

— Вполне, — улыбнулся тот.

Женщина вышла из машины и пошла по тротуару к вокзалу. Шофер развернлл «Победу» и поехал обратно

В вокзале, около касс, стояли несколько человек. На скамейках сидели ожидающие. Двое парней в широких спортивных брюках склонились над шахматной доской.

— На московский, — сказала женщина, протянув в окошко деньги.

— Только мягкий.

— Давайте.

Она взяла билет и, не торопясь, вышла на перрон. Платформа была почти пуста. Несколько носильщиков курили в стороне. Прошел дежурный по станции в красной фуражке. Женщина села. Лицо ее было спокойно, чуть заметная презрительная улыбка играла на губах.

За спиной послышались шаги. Женщина оглянулась. Возле нее стояли двое мужчин в серых костюмах.

— Встать! — тихо, но властно сказал один из них. — Пойдемте с нами.

— Зачем? Куда?

— Не шумите.

Глядя со стороны, можно было подумать, что люди прогуливаются по перрону. Двое мужчин шли неторопливо, вежливо поддерживая под руки женщину в белом пыльнике. Высокий мужчина, весело улыбаясь, рассказывал что-то.

На площади перед вокзалом их ждала легковая машина. Женщина забралась на заднее сидение и вздрогнула. Рядом с ней оказался тот самый человек, что подходил к ней в парке.

— Ну вот, наше свидание состоялось! — улыбнулся он.

ДОПРОС

— Вы утверждаете, что ваше имя Полина Григорьевна Зайцева?

— Да — Женщина недоумевающе пожала плечами. — Мой паспорт у вас. И вообще я не понимаю, что все это значит. Я буду жаловаться… Третий день меня держат в заключении.

Полковник Радунов, сдерживая улыбку, выложил на стол продуктовую сетку и дамскою сумочку с никелированной застежкой.

— Это не ваши вещи?

— Не мои. Надо не иметь вкуса, чтобы покупать такие сумочки.

— Так, так! — Радунов достал из палки бумагу. — Значит, вы Зайцева?

— Конечно.

— Удивительное сходство, — продолжал полковник, протягивая женщине фотоснимок. — Посмотрите, не вы ли это? Правда, снимок сделан двенадцать лет назад. Тогда вы выглядели моложе. Фотография найдена в архивах гитлеровской разведки. Узнаете?

Женщина опустила голову, пряча паза.

— Полина Григорьевна Вербер, — сказал Радунов, сделав ударение на последнем слове. — Вербер. Дочь русского белоэмигранта, родилась в Гамбурге в 1924 году. В 1944 году окончила разведывательную школу гестапо. Оставлена для работы на территории Советского Союза. После войны перешла на службу к новым хозяевам… Рассказывать дальше?

— Не надо. — Женщина подняла голову и посмотрела в лицо полковника. — Можете не утруждать себя. Я — Вербер.

— Вы отравили мичмана Ляликова?

Женщина качнула головой, собираясь ответить отрицательно. Радунов опередил ее. Достав из желтого чемоданчика пригоршню таблеток, он спросил резко:

— Ваши?

— Да.

— Через Ляликова вы узнали о новом оружии для «Мятежного»?

— Да. Он был болтлив, — усмехнулась женщина, — и он любил меня. Единственный мужчина, предлагавший мне вступить в законный брак.

— Вы узнавали от него о приходе новых кораблей?

— Это было нетрудно. Ляликов помог мне узнать много важного. Мой шеф был доволен.

— Какие это сведения?

— Долго перечислять. Мичман знал расположение складов, технические данные о кораблях.

— Куда Ляликов тратил деньги?

— Какие?

— Пять тысяч, что вы дали ему?

— Ах эти! Хотел купить дом для нас где-то в деревне.

— Почему отравили его?

— Показалось, подозревает меня.

— Отучили его курить?

— Не люблю мужчин, от которых пахнет дымом.

— Почему вы ушли из парка? Разве пароль был неверный?

Женщина бегло посмотрела в сторону Сечина, ответила насмешливо:

— Грубая работа. У связного должны были быть одеты тапочки. А у вашего сотрудника оказались туфли. К тому же поношенные. Связной не потащит такие из за моря… — Женщина сделала паузу. — Давайте, гражданин полковник, говорить серьезно.

— Пожалуйста.

— Я понимаю, что попалась, и знаю, что ждет меня. Впрочем, к этому я готовилась. Рано или поздно это все равно случилось бы. Я предлагаю вам выгодный ход. Вы гарантируете мне свободу. Я уезжаю за границу и обязуюсь больше не работать против Советского Союза…

Радунов спокойно слушал, поглаживая рукой волосы. Сечин, возмущенный наглостью Вербер, побагровел от негодования.

— Так вот. За это я сообщу вам многое. Очень многое. Иначе вы не добьетесь от меня ни слова… Вы не пожалеете, отпустив меня.

— Глупости, — спокойно ответил Радунов. — Забудьте об этом. Вас будут судить. Полное признание может смягчить меру наказания. Это все, что могу вам сказать.

Женщина плотно сжала губы и отвернулась.

— С кем связаны вы здесь, в городе?

Женщина молчала.

— Увести, — распорядился полковник.

— Какая наглость! — возмущенно сказал Сечин, когда Вербер вышла из кабинета.

— Заговорит, — улыбнулся Радунов. — Это не первый случай. Коммерческий подход к делу — чувствуется заграничное воспитание… Ну, что нового у вас, Иван Иванович? Докладывайте. Подходила ли лодка'?

— Да. Сегодня, под утро. Но оставалась в нейтральных водах. Напряжение на линии, идущей в парк, падало в это время. Электростанция тут ни при чем, я узнавал. Передатчики в это время работали только наши, зарегистрированные. Остаются неизвестными два вопроса: как узнает резидент сведения и с помощью чего передает их.

— Неизвестен и сам резидент, — напомнил Радунов. — Вербер заговорит не сразу.

— Разрешите мне, товарищ полковник, проверить, не пользуется ли резидент инфракрасными лучами.

Радунов задумался, постукивая по столу пальцами.

— Ну, что же! — Полковник прошелся по кабинету. — Займитесь этим сегодня ночью.

— Нужно, чтобы «Мятежный» находился в море.

— Я позабочусь об этом.

В кабинет вошел дежурный офицер.

— Вас хочет видеть капитан первого ранга Майский, — доложил он.

— Майский? Он здесь?

— Да.

— Просите, просите его.

Радунов поднялся навстречу капитану 1 ранга, крепко пожал его руку.

— Как раз кстати, Георгий Степанович. Мы только что вспоминали вас. Нужно, чтобы «Мятежный» сегодня вышел в море.

— И я по этому поводу. Ругаться с вами хочу, — сердито ответил Майский. — Сколько же времени эта проклятая лодка будет ходить возле наших берегов? Не пора ли покончить с ней. Обидно просто, ей-богу. Она разгуливает, а мы сидим сложа руки.

— Не хотите ли чаю? — спросил Радунов улыбнувшись. — Грузинский чай и заварен крепко, по-флотски. — Помолчав, полковник продолжал серьезно. — А с лодкой придется подождать. Всему свое время. Пускай пока ходит на здоровье… Так что, пьем чай?