Знак черепа - Джозеф Аллан Данн Страница 14

Сэм казался вполне удовлетворенным своим положением и во весь голос распевал морские песенки, сидя у себя в хранилище сыров. Питер, бывший моряк, исполнявший роль часового, прохаживаясь мимо запертой двери, то и дело останавливался и, прислушиваясь, ухмылялся и покачивал головой. Фрэнк Мадден проводил у пирата многие часы. Он садился на одну из полок, словно на лавку, а тот не упускал случая добавить в его взгляды на жизнь приправ по своему вкусу.

Грубые и примитивные песни моряков, похожие на крестьянские напевы, казалось, концентрировали в себе все то привлекательное, что таилось в суровой профессии, которую они воспевали, и я сам не раз ловил себя на том, что прислушиваюсь к ним, словно мальчишка, жадно внимающий таинственным шумам, доносящимся из пустой морской раковины, и мечтающий своими глазами увидеть чудеса, отзвуками которых они являются.

Сэр Ричард в очередной раз проявил благородство натуры, обсуждая план поисков на случай, если мы их все-таки предпримем.

— Вас пригласили в Мадден-Холл, как учителя и наставника, Пенрит, — сказал он мне. — И, хоть мне почему-то кажется, что охота за сокровищами вам больше по душе, чем занятия с Фрэнком грамматикой греческого и латинского языков, тем не менее, условия службы для вас должны быть изменены. Договор о пятидесяти фунтах по-прежнему остается в силе, и я надеюсь, в поездке вы станете особенно внимательно присматривать за Фрэнком с его чересчур романтическими и авантюрными наклонностями. Но, кроме того, посоветовавшись с моим подопечным, из чьих средств будет финансироваться наше предприятие, мы пришли к соглашению, что пятая часть добычи должна принадлежать вам.

Я поблагодарил его и поделился наконец сомнениями, о которых мне давно хотелось рассказать, раз уж мы, кажется, вправду собрались отправиться в путешествие. Я оставил при себе мысли о явном безрассудстве попыток пускаться в столь сомнительную авантюру ради каких-то мифических сокровищ, ибо не мне было решать судьбу нашей экспедиции, которая к тому же вполне соответствовала моим собственным наклонностям и обеспечивала мне весьма выгодные условия. Но меня интересовало, как миссис Мадден отнесется к нашему плану, и я затронул этот вопрос.

Сар Ричард слегка нахмурился.

— Она не станет вмешиваться, когда дело решится окончательно, — сказал он. — Я поговорю с ней, как только у нас появится что-нибудь конкретное, а пока считаю преждевременным открыто беседовать с ней на эту тему. Все еще может сорваться.

Однако в глазах у него я прочел твердую уверенность в отсутствии каких-либо причин, способных помешать нашему путешествию. Было также очевидно, что на душе у этого человека лежит какая-то тяжесть, постоянно тревожащая его, причем Фрэнк Мадден, как мне казалось, не пребывал в неведении относительно природы данных волнений. Но, поскольку подобные вопросы меня не касались, я постарался выбросить их из головы.

Тем временем хромой юноша непрестанно донимал меня просьбами научить его фехтованию. Нападать, разумеется, он не мог, но некоторые приемы защиты, я полагал, был бы в состоянии освоить.

К сожалению, первые же уроки разочаровали парня, убедив его в отсутствии необходимой ловкости, гибкости и силы, и он довольно мужественно отказался от дальнейших попыток продолжать обучение, хотя я и заметил слезы досады, навернувшиеся на его глаза.

— Говорят, сознание собственной слабости уже является признаком силы, — грустно улыбнувшись, произнес он. — В таком случае я вскоре стану настоящим Голиафом, верно, Джастин?

— Почему бы и нет? — в тон ему ответил я.

В тот день после полудня он занялся верховой ездой на смирной и спокойной лошадке, которую Питер оседлал, соответственно укоротив стремена. Здесь Фрэнк добился более заметных успехов, и его бледные щеки даже зарумянились от физических упражнений; правда, он довольно быстро уставал и с трудом восстанавливал дыхание.

— Как бы я хотел изучить навигацию! — упрашивал он меня. — Ты что-нибудь понимаешь в этом, Джастин? Сэм знает, что означают отметки на компасе, и может показать мне все румбы, но ничего не смыслит в расчетах. Я хочу научиться хотя бы прокладывать курс и находить точку на карте.

Я немного разбирался в такого рода вещах, хотя мои познания в навигации не заходили дальше плавания на шлюпке под парусом вдоль Девонширского побережья. Однако морская соль в моей крови постоянно возбуждала во мне интерес к судам и судовождению, и я научился управляться с секстантом[17], определять местонахождение и производить счисление пройденного пути. Инструментов мы не имели, но я объяснил мальчику их устройство и принцип работы с ними, и никогда еще ни у одного учителя не было более способного и прилежного ученика, чем Фрэнк.

Его прекрасные умственные способности, казалось, восполняли недостатки физического развития. Его мышлению были порой не чужды различные причуды и выверты, у него были превратные взгляды на общепринятые нормы морали — чего, впрочем, и следовало ожидать, — но он безошибочно схватывал все на лету и намертво запоминал услышанное. Любовь к приключениям, чувство горечи от того, что он лишен возможности участвовать в забавах сверстников, глубоко проникли в его душу и время от времени проявлялись внешне, в неудовлетворенности обыденным существованием и в стремлении к ярким, незабываемым впечатлениям.

Сэм Запевала олицетворял для него вершину романтики, и я был не в состоянии — вопреки здравому смыслу — прервать их отношения, ставшие слишком близкими. Фрэнк был своенравен, упрям и избалован; к тому же в его искалеченном теле пылал неукротимый дух, который использовал малейшую лазейку, чтобы вырваться на волю из своей тесной скорлупки.

В его душе имелись такие тайные нерастраченные силы, что мне не удавалось ни постичь их, ни преодолеть; в нем преобладала упрямая воля, игнорирующая всякие авторитеты и не доверяющая дружбе. В умственном отношении он значительно опережал и свои годы, и свое физическое развитие. И тем не менее, я делал все возможное, чтобы завоевать его расположение, и полагал, что мне это легче удастся, если я смогу научить его чему-нибудь соответствующему его собственным устремлениям.

Ближе к вечеру второго дня после отъезда Симпкинса почтовая карета, вся забрызганная грязью от быстрой езды, доставила к сэру Ричарду посетителя, человека по имени Саймон Левисон, — плотного дородного джентльмена, чью важность и значимость в обществе демонстрировал плащ, отороченный горностаем, и целая выставка цепочек, брелоков, колец и прочих ювелирных изделий. Гость был весьма счастлив в связи с благополучным прибытием, а почтальон с насмешкой поведал Питеру — о чем последний не преминул тут же рассказать Фрэнку, — как тот страшно трусил всю дорогу, боясь нападения разбойников. Однако в обращении с сэром Ричардом гость напускал на себя важность и держал себя с ним наравне, чему я несказанно удивился, поскольку гость, вне