Подводная лодка (The Boat) - Лотар-Гюнтер Букхайм Страница 14

Оркестранты на причале уставились на нас сверху, лица их были пустыми под стальными шлемами. Дирижер поднял свою палочку и неожиданно раздался оглушительный реверберирующий звук военного марша.

Командир с выражением полного безразличия сунул в рот толстую сигару. На причале Труманн также раскурил свою и они обменялись легкомысленными сигарными салютами.

«Где Меркель?» — спросил Командир, когда музыка утихла. «Разве он не выходит вместе с нами?»

Труманн пожал плечами. «Еще не готов».

«Ему должно быть стыдно за себя».

Командир скосился на небо, затем окутал себя облаком дыма, энергично затянувшись сигарой.

«Отдать все концы!»

Затем: «Левая машина малый вперед, правая малый назад. Стоп обе машины. Руль прямо!»

Подводная лодка U-A отошла от причала, темный паром на маслянистой воде Стикса. На платформе противовоздушных орудий за мостиком столпились одетые в кожанки фигуры. Молчаливо, как будто бы под действием магнитов, электромоторы отвели лодку от причальной стенки.

Маленькие букеты цветов упали на мостик. Впередсмотрящие воткнули их в ветроотбойники.

Темная полоска воды между серым сталью подлодки и измазанной нефтью причальной стенкой уверенно расширялась. Среди провожавших возникло замешательство, когда кто-то проложил себе дорогу через их ряды. Томсен! Новенький знак отличия блестел у его горла. Он поднял обе руки и прокричал над тошнотворной поверхностью воды: «Эгей, на U-A! Хорошей вам охоты!»

Командир, все еще державший в руках сигару, ответил на пожелание столь невозмутимо, как мог это делать только он.

Фигура Томсена уменьшалась в размерах. Подводная лодка медленно направлялась через покрытую туманом внешнюю акваторию гавани. Её нос был направлен в открытое море.

***

Мало-помалу занавес тумана поднялся. Солнце поднялось выше по черным железным фермам крана, его мощный красный цвет распространился по всей восточной части неба. Края облаков окрасились красной пеной, и даже на чайках появилось отражение великолепия. Сложив крылья, они падали почти до поверхности воды, чтобы в последний момент взмыть в небо с резким криком.

Теперь покров тумана испарился полностью и маслянистая вода тоже стала поглощена красным отблеском. Совсем близко к нам плавкран выбросил огромное облако пара, которое солнце тотчас же окрасило красным и оранжевым цветом. Даже буквы BYRRH на вывеске бледнели в сравнении с этим цветом.

Небо стало желто-зеленым, а облака скучного голубино-серого цвета. Солнце поднялось выше и набрало силу.

Зеленый буй, отмечавший затопленное судно, проскользнул мимо нас. Справа по борту крыши прибрежных вилл сгустились в красное пятно и медленно исчезли за лесом ярко-желтых грузовых стрел.

Я неожиданно ощутил высокий звук придушенного завывания, за которым последовал резкий булькающий звук. Корпус лодки начал дрожать. Бульканье стало более грубым и достигло постоянной частоты: были запущены наши дизели. Это выглядело так, как будто бы лодка только сейчас стряхнула с себя сонливое состояние судоверфи.

Я положил ладони на холодное железо обшивки мостика и ощутил живую пульсацию главных двигателей.

Морские волны накатывались поперек выхода из гавани. Короткие, резкие волны разбивались на наших балластных танках.

Мы миновали сухогруз, закамуфлированный в серый, зеленый и черные цвета. «Шесть тысяч тонн, или около этого», — произнес Командир. У носа судна не было волн: оно стояло на якоре.

Наш курс пролегал столь близко к берегу, что я мог различить каждую отдельную рыболовную удочку на её подставке. Несколько солдат помахали нам.

Мы шли хорошим ходом.

«Приготовиться к погружению», — приказал Командир.

Швартовные палы, на которых были закреплены швартовные концы, были убраны, отпорные крюки закреплены, тросы и кранцы уложены под решетки. Матросы обтянули каждую задрайку на люках гаечными ключами, убрали внутрь вымпел, убрали пулеметы и уложили готовые к применению боеприпасы.

Мичман следил за тем, чтобы каждая операция выполнялась тщательно и аккуратно — ненужные звуки были проклятием подводников. Старший помощник перепроверил все, затем доложил Командиру: «Готовы к погружению. Все стоят по местам».

Мы увеличили скорость. Пена пузырилась в решетках настила и брызги барабанили по боевой рубке.

Скалистая береговая линия ушла за горизонт, но её выступы все еще виднелись. Объекты противовоздушной обороны были столь тщательно замаскированы, что я с трудом мог различить их в бинокль.

Два патрульных корабля, переоборудованные траулеры, подняли пары для того, чтобы сопровождать нас. Немного погодя к ним присоединился корабль минного заграждения, большое закамуфлированное судно, заполненное бочками и другими плавающими средствами для защиты от мин. Его палуба щетинилась противовоздушными орудиями.

«Что за работенка!» — воскликнул мичман. «Они стоят на батутах, так что когда мина взрывается, они не сломают ни единой косточки. Туда-сюда, вся та же обычная рутина день за днем. Скорее они подорвутся, чем я».

Наша U-A рассекала волны, идя в кильватерной струе корабля минного заграждения.

«Сложный этот фарватер — все виды затопленных судов вокруг. Видишь вон ту мачту? Это был десантный корабль союзников, потопленный Штукасом. Получил бомбу прямо в дымовую трубу — все еще можно разглядеть при малой воде на отливе».

***

У нас не было порта назначения. Нашей непосредственной целью была позиция в точке посреди Атлантики, заданная двумя буквами.

Оперативный отдел Командующего поделил каждый район моря на мозаику таких квадратов. Это облегчало радиообмен, но создавало трудности для меня, привычного к обычным координатам, в определении нашего местоположения на карте с первого взгляда.

Наш эскорт оставил нас в 11:00. Патрульные корабли быстро растаяли за кормой. Корабль минного заграждения описал широкую дугу, оставляя темное расползающееся пятно дыма в небе. Между нами произошел последний обмен сообщениями посредством флажкового семафора.

Мичман повернулся вперед одним решительным движением, поднял свой бинокль и поставил локти на поручень мостика.

«Ну, Крихбаум», — произнес Командир, «вот мы и снова здесь». Он покинул мостик, спустившись вниз.

Один из впередсмотрящих вытащил цветы из ветроотбойника и выбросил их за борт. Их быстро поглотила наша бурлящая кильватерная струя.

Я склонился над поручнем мостика, чтобы лучше разглядеть подводную лодку с носа до кормы.

Длинная волна поднималась навстречу нам. Нос лодки погружался в неё снова и снова, разрезая волны как плуг. Каждый новый удар волны высоко поднимал воду и окатывал холодным душем мостик. Я лизнул губы и почувствовал соль Атлантики.

Несколько слоисто-кучевых облаков висели в синем небе как шарики взбитого яичного белка. Нос лодки поднялся, покрытый влагой, затем еще раз врезался в волны, и на минуту вся носовая часть лодки была окутана пеной. Солнце разбудило полный спектр всех цветов в брызгах, и миниатюрные радуги поднялись над носовой частью корпуса.

Море, больше не напоминавшее по цвету зеленое бутылочное стекло, приобрело интенсивный темно-синий цвет. Тонкие белые полоски пены покрывали его поверхность с нерегулярностью прожилок в мраморе. Клочок облака на мгновение скрыл солнце, превратив