Фредерик Марриет - Мичман Изи Страница 16

— Значит, вы полагаете, что эти идеи глубоко укоренились в уме паренька и мы не сможем помочь ему избавиться от них?

— Я этого не утверждаю, но всё же не забудьте, что они усвоены им в ранней молодости из уст того, кто пользовался у него полным доверием, — от отца, а сын не набрался достаточного жизненного опыта, чтобы убедиться в их ошибочности.

— В таком случае, сэр, позвольте мне выразить своё мнение на этот счёт, и, делая это, уверяю вас, я исхожу только из интересов службы. Если, как вы говорите, мы не можем искоренить идеи юноши в силу его независимости, то не лучше ли будет для него самого, как и для службы, отослать его домой? Как офицер, он вряд ли может быть полезен на флоте, а на сослуживцев может оказать дурное влияние. При всём моём к вам уважении, капитан Вилсон, я заявляю как ваш помощник, что я обеспокоен возможностью ослабления дисциплины на корабле с появлением на нём этого молодого человека, для которого служба не представляет интереса.

— Дорогой Собридж, — ответил капитан, пройдясь несколько раз по комнате взад и вперёд, — мы вместе поступали на службу и были однокашниками много лет. Вы хорошо знаете, что я просил вас принять должность моего старшего помощника не только благодаря нашей многолетней дружбе, но и благодаря вашим деловым качествам, столь мало оценённым начальством. Поэтому я предоставляю на ваш суд все обстоятельства дела, и вы сами будете решать его. Более того, я обещаю — как вы решите, так и будет.

Представьте себе, что вы сами командир, обременённый большой семьёй, состоящей из жены и семерых детей, и вот вы много лет пытаетесь выбиться из нужды, но, несмотря на жесточайшую экономию, всё больше и больше влезаете в долги. Наконец после долгих просьб и унижений вы добиваетесь назначения на прекрасный корабль с перспективой разделаться с долгами и выбиться из нищеты благодаря призовым деньгам и двойному жалованию. Теперь представьте себе, что все ваши надежды могут рассыпаться в прах, потому что у вас нет средств на экипировку, нет денег, чтобы расплатиться с долгами, срок которых истекает, и вам грозит тюрьма за их неуплату, да к тому же вы не можете оставить своей семье никаких средств для существования во время своего долгого плавания, потому что аванс выдают в половинном размере от суммы, на которую вы рассчитываете. И вот в таком затруднительном положении вы обращаетесь с просьбой к человеку, который приходится вам весьма отдалённым родственником и с которым вы поддерживаете связь от случая к случаю, вы обращаетесь к нему с просьбой о займе двух-трёх сотен фунтов, ожидая от него отказа (по пословице «в долг просить — сраму не избыть»), так вот, к вашему удивлению, этот щедрый человек выдаёт вам чек на тысячу фунтов, не требуя ни процентов, ни законного обеспечения, и просит отдать долг в любое удобное для вас время — я спрашиваю вас, Собридж, какие бы вы испытывали чувства к этому человеку?

— За такого человека можно умереть, — ответил Собридж с волнением.

— А теперь представьте себе, что, по прихоти случая, сын этого человека попадает под ваше покровительство, что бы вы сделали?

— Я заменил бы ему отца, — ответил Собридж.

— Ну, пойдёмте немного дальше. А что, если бы оказалось, что этот юноша не совсем таков, каким вам хотелось бы его видеть, что он усвоил ложные взгляды, которые, если их не искоренить у него, могут оказать пагубные последствия на его судьбу, вы отказали бы ему в своём покровительстве и оставили бы его игрушкой в руках тех, кто не обязан ему благодарностью?

— Нет, сэр, я не оставил бы его. Напротив, я не расстался бы с ним, чтобы с помощью наставлений или других средств исправить его и таким образом частично отплатить долг благодарности отцу ребёнка.

— Нет нужды говорить, Собридж, что паренёк, с которым вы сейчас имели дело, и есть тот самый сын мистера Изи из поместья «Лесистый холм», что выручил меня в трудную минуту.

— В таком случае, сэр, я могу только сказать: я охотно прощаю ему всё, что между нами произошло и что ещё может произойти в будущем, не только для того, чтобы доставить вам удовольствие, но и из уважения к человеку, который поступил так благородно по отношению к представителю нашей профессии.

— Благодарю вас, Собридж, я ожидал от вас именно такого ответа и очень рад, что не обманулся в своих ожиданиях.

— Но, капитан Вилсон, что нам делать с ним?

— Сначала его надо заполучить на борт судна, но только без помощи сержанта и матросского наряда — это может оказать больше вреда, чем пользы. Я пошлю ему записку с приглашением на завтрак и побеседую с ним. Мне не хочется пугать его службой, а не то у него хватит ума сбежать домой, тогда как мне хотелось бы удержать его, если это возможно.

— Вы правы, сэр. Как видно, его отец — злейший враг своему сыну. Жаль, что человек с таким добрым сердцем имеет такую слабую голову. Итак, сэр, я оставляю пока дело без последствий и предоставляю вам самому решать его.

— Спасибо, Собридж, вы оказали мне большую услугу, я не забуду вашей доброты.

Мистер Собридж распрощался и ушёл, а капитан Вилсон послал записку нашему герою с сердечным приглашением позавтракать с ним завтра утром в девять часов. Ответ был положительным, но устным, так как Джек выпил слишком много шампанского, чтобы держать перо в руке достаточно твёрдо.

ГЛАВА IX,

в которой мистер Изи оказывается по другую сторону Бискайского залива

На следующее утро Джек Изи забыл бы о приглашении капитана, если бы не гостиничный слуга, который убедил Джека, что после приёма, оказанного им первому лейтенанту, ему не следует восстанавливать против себя и капитана. Джек до сих пор не надевал морскую форму, и теперь как раз приспел подходящий случай, тем более что слуга подсказал уместность мундира при визите к капитану. Видимо, предчувствуя те тяготы, которые выпадут на его долю, Джек отнюдь не радовался, надев впервые морскую форму, как радуется ей большинство молодых людей. Ему казалось, что вместе со штатским платьем он теряет свою независимость, однако он не поддался побуждению снять мундир, а взяв шляпу, поданную ему слугой, отправился на квартиру к капитану.

Капитан Вилсон встретил его так, как будто он совсем забыл о его задержке с прибытием на службу или о его столкновении с первым лейтенантом, но Джек сам вкратце изложил суть дела, прежде чем закончился завтрак. Тогда капитан Вилсон подробно просветил Джека насчёт обязанностей и званий каждого члена команды, указав, что там, где дело касается дисциплины при выполнении служебного долга, командовать должен только один, и на корабле этот человек — капитан, который представляет на борту особу короля, олицетворяющего собой родину, и что приказы передаются нижестоящим через первого лейтенанта, а от него мичманам, которые в свою очередь отдают приказы остальной команде. Таким образом, приказывать на судне имеет право только капитан, а остальные обязаны повиноваться приказам в равной мере, а так как капитан сам должен повиноваться адмиралу и Адмиралтейству, то фактически все на борту корабля обязаны подчиняться приказам в равной мере. Капитан Вилсон особо выделил слова «в равной мере», дабы смягчить суровость своего увещевания. В своей речи капитан прибегал к ухищрениям, которые сделали бы честь самому изворотливому адвокату: с одной стороны, он убеждал Джека, что на службе, куда он поступает, немыслимо никакое равноправие, а с другой стороны, старался его убедить, что все офицеры, несмотря на различие чинов и званий, равны, поскольку все они равно обязаны выполнять свой долг перед родиной, и чей бы приказ они ни выполняли — его собственный или вышестоящего офицера, — они выполняют приказ родины, спускаемый сверху вниз по служебным каналам.