Саша Кругосветов - Путешествия капитана Александра. Том 4 Страница 16

Советуются с ним люди, идти ли с сетями в море или не идти. Будет улов или ждать нечего?

Пришёл к Симону молодой сокольничий. Давно это было, во времена диктатуры народной. Ходил тот сокольничий на охоту с самым навысшим начальником. Сокола подопечного выпустил на цаплю. Цапля ушла, улетела. А сокол не вернулся. Ой, горе мне, мальчику нецелованному. Сидеть теперь мне в трюмах глубоченных да не видеть ни матушки, ни отца родного. Твою, говорит Симон, беду рукой разведу. Свистнул переливчато. Закричал, засвистел по-соколиному. Прилетает сокол-кречет цел-невредим да садится рядом с сокольничим незадачливым.

Вот, говорят теперь морийцы, вернулся на землю Король-рыбак, что раньше Пелесом[34] звался, хранитель Святого Грааля[35] да сил его целебных, что от самого Господа нашего Иисуса Христа даны ему. Пелес, мол, в морийца нашенского Симона воплотился. Нет, говорят другие. Святой Трифон[36] вернулся, покровитель охотников и рыбаков вернулся. Пострадавший за веру аж при Деции Траяне[37]. Сам-то он, Симон, не ведает о том. Да сила ему большая дадена.

А чем сейчас занят Симон? Шибиром занимается, китами. Дела Гермекова продолжатель. Чем же ему ещё заниматься? Отец его китами занимался. И дед. И все – аж до какого-то колена, кто там из родственников евонных с самим Гермеком восточные слободы защищал. Все пастухами бездны служили. И жена с ним в море выходит. И дети взрослые. И брат Андрей с семьей. Любит Симон китов. Как членов семьи. Почитай, больше жены своей. Разговаривает с ними. Ловит для них кальмаров да требуху морскую всяческую. И киты в ответ его тоже жалуют. Любят. Знает он о вогулах да о безднах морских поболе, чем нам, людям обыкновенным, ведомо. Вот и спросишь его об Атлантах, что захочешь спросить. Вижу как тебя, Александр, зацепило это. Не волнуйся так. Всё узнаешь, как с Симоном встретишься. Жителям Мории и гостям её много тайн заветных открывается.

Так говорил Диж Быж по дороге к восточной Сибморийской слободе. Знать, сохранились ещё верные пастухи бездны из старой гвардии, думал капитан Александр. Есть ещё здоровые силы в Сибмории. Значит, и дела Шибира не так уж плохи.

Где ты сейчас, воин отважный Гермек с Чусовой? Где душа твоя чистая обретается? Не ты ли ангелом небесным спустился на землю грешную, чтобы продолжить на Мории дело всей жизни своей?

Встретил Симон капитана Александра как близкого человека, как родного. Будто знал его давно, будто понимал, что ведомы Александру языки китовые, что свой он, этот капитан российского корабля, свой в китовом мире. Да и в мирах других зверей морских. И береговых тоже.

Огромного роста Симон. Повыше Александра будет. Косая сажень в плечах. Борода короткая, светлая. Глаза спокойные, внимательные. Движения сильного человека, уверенные, неторопливые. Что может он сказать о настроении китов? Плохое у них настроение. На берегу, на суше у нас непорядок. Вот в чём вопрос. Сам знаешь. Откуда же порядку на море взяться? Можно ли что-то изменить? Можно, конечно, можно. И изменится, чай. Всему своё время. Ты думаешь нас, Моров настоящих, мало? Моя жена. Дети. Мой брат Андрей. Его семья. Наши соседи. Вся наша слобода. Другие окраины. Я их всех чувствую. Наши сердца бьются вместе. Мы все настоящие. Хоть, может, предки наши из разных народов выходцы. Нас большинство. Щеповка, Попсовка, Отвязная слобода – просто щепочки в море морийцев. Братаны, канцы, погонники – пена, тина. Так всегда было, есть и будет. Мне не нужно ничего знать об их суете. «Интересах». «Культуре». «Жизни». Золоте, дворцах, яхтах. Их, эти «щепочки», так легко выделить, узнать. Увидеть. Без изучения всей этой мишуры. Не надо слушать их «музыку» блатную (так они называют свою феню). Не надо пытаться понять слова их «песен». По звуку легко определить разницу между христианской смиренной молитвой (просят, умоляют) и лжехаризматической дерзостной молитвой (повелевают, приказывают), родственной заговорам магов[38]. Такова же разница между «песней» Моров настоящих и «песней» пацанской ровной плесени. Мы, Моры, поём ладно, вместе. Даже в одиночестве Мор настоящий строит душевный лад в тон с братьями морийцами, с природой, с морем, с ветром, с птицей, с вогулами, которые не менее нас чутки к пению душевных струн. Мы, Моры, – огромный орган. Поющий осанну царю небесному. Мы – церковь Христова, семья Иисуса Христа. Ради нас он принял страдания и мученическую смерть. А что пена? Тихо наше болото. Кажется, тина затянула поверхность морийской жизни. Кислород из воздуха не доходит до воды, покрытой гнилостной плёнкой. В глубинах водоёма лишь сероводород гнойный вырабатывается да поднимается наверх смрадными пузырями. Не забудь, Александр, Мория – морская страна. Налетит ветер. Пойдут волны и валы по гладкой до поры до времени поверхности морийской жизни. Ветер и волны сорвут плёнку тончайшую. Вместе с брызгами унесут гниль и пену. Хватанет воздуха, живительного кислорода вода морийской жизни. Сожжёт безжалостный кислород гниль нежити. Поднимутся со дна сквозь прозрачные воды прекраснейшие лотосы. Так всегда было, есть и будет. И не надо ждать случая. Фортуны. Настанет момент. Когда будет на то воля Божия.

Как узнать, что настал момент? Придёт момент, тогда и узнаем. На то мы и есть Моры настоящие. У нас слух внутренний есть. И на людей. И на дело. И про тебя, Александр, тоже всё-то нам ведомо. Что ты за человек и зачем ты появился у нас. Не зря появился. Тебе уже роль важная приготовлена. Как и всем нам, как мне, как и Гансу бедному. Жалко маленького. Испытывает его провидение. Найдёт силы Ганс – человеком станет. Не найдёт – так и останется пацанчиком ровным. Ровным да никчёмненьким. Вором в законе, одним словом.

Мы, народ морийский, – здесь власть. Несчастные люди эти Братаны вельможные. Мы их пожалеем и спасём. Заставим жить по закону. По правде и вере. Кто не сможет – научим. Потому что мы здесь власть[39].

Есть человек, что хотел Гансу помочь, подсказать, да не получилось. Хотите, познакомлю вас? Не буду ничего объяснять. Сами увидите и поговорите. Чернец[40] он. Одни Яном Ушмовцом зовут, другие – Световидом-воином. Идите к чернецу, Диж знает его. Чернец всё о нашей Мории сегодняшней рассказать может.

Ты интересуешься, Александр, насчёт Атлантов. Обманули тебя академики безответственные. Тебя, капитан, и спутников твоих видел в колоколе брат мой, Андрей. Тоже Рыбак, как и я. Два брата мы – Симон Рыбак и Андрей Рыбак. Он это мимо колокола проплывал. Живёт-то не под водой он. На берегу, как и я. И приборами никакими под водой не пользуется. Просто ныряльщик отменный. Как и ты, Александр. Может пробыть под водой и семь минут, и восемь. И опуститься метров на пятьдесят. Не понимаю, что тебя так удивляет? Думаю, и сам ты можешь пробыть под водой столько, а то и поболе того. Я ныряльщика классного чувствую. Никакая не чешуя у него. Свитер да брюки в обтяжку, чтоб не замерзнуть. А здания под водой? Не здания это. И не развалины. Лабиринт. Который мы сами и сделали, чтобы отлавливать кальмаров для вогулов. Андрея-то как раз и застали вы, когда он лабиринт осматривал. Вот так-то, Александр. Не ты первый удивляешься. Все удивляются. Кто попадает на Морию. Да и сами мы удивляться не перестаём. Своей Родине. И своей стране. И народу своему. И даже нашей кривой, удивительной морийской демократии.