Иван Медведев - Повесть Южных морей Страница 16

Блай с закипевшим сердцем расхаживал между пушек, в раздражении вертел в руках маленькую плёточку. Заметив приближающегося лейтенанта, капитан остановился, расставил пошире ноги, набычился.

– Куда делись мои орехи, Флетчер?

– Я не знал, что они ваши, сэр.

– Что это значит, лейтенант? Вы что, сожрали их?

Флетчер облизнул пересохшие губы.

– Ночью я взял один орех, так как хотел пить, но уверяю, капитан, я не знал…

В течение пяти месяцев на палубе «Баунти» лежало изобилие тропических яств, и каждый привык брать для себя, сколько хотел.

– Проснётесь вы, наконец, лейтенант, или нет? Таити давно уже остался за кормой. Вполне вероятно, у нас это была последняя возможность пополнить съестные припасы перед долгой дорогой, а вы продолжаете вести себя так, будто до сих пор у вас над головой раскачиваются пальмы. Вы взяли один орех, вашему примеру последовала вся вахта. Может быть, вас надо взгреть хорошенько один раз, чтобы привести в чувство?

Капитан угрожающе взмахнул плёткой, Флетчер в испуге отступил назад.

– Трус, к тому же и вор, вот ты кто, Кристиан. Презренный вор. Такой же дикарь с островов, не способный задуматься о завтрашнем дне. Пошёл вон, пока я не располосовал твою физиономию.

Кристиан в шоке от пережитого унижения, ничего не замечая вокруг, спустился в свою каюту.

Офицеры и гардемарины сочувствовали Флетчеру, каждый из них мог оказаться в положении лейтенанта. Джентльмены в знак протеста заключили между собой соглашение, опять отказавшись обедать с капитаном. Только гардемарин Хейворд, недавно выпущенный из-под замка, не присоединился к договору.

Как все быстро воспламеняющиеся люди, наделавшие во время горения глупости, Блай уже через час пожалел о своём поступке. В конце концов, вина лейтенанта была не столь ужасной, чтобы подвергать его таким оскорблениям и обвинениям в воровстве. Капитан в знак примирения послал слугу передать Флетчеру приглашение на обед. Джон Смит вернулся, доложив, что лейтенант заперся в каюте и не открыл ему.

Отобедав в обществе одного гардемарина, Блай ещё больше обозлился на команду, в отместку приказал уменьшить норму выдачи рома, ямса и убрать все орехи с палубы в кладовые под замок. На ужин впервые за полгода повара подали одну солонину с сухарями и воду. Проголодавшиеся матросы, разгрызая «всухую» жёсткое, сильно просоленное мясо, недовольно ворчали.

В тот же день произошёл ещё один конфликт между капитаном и Флетчером. У лейтенанта были слёзы на глазах, когда, столкнувшись с плотником Перселлом, в отчаянии сказал:

– Я схвачу его и прыгну с ним за борт. Наш корабль превратился в ад…

«Баунти» шёл в водах архипелага Дружбы28.

Вечером Кристиан Флетчер пришёл в кубрик, раздал гардемаринам все свои сувениры с Таити. Лейтенант был бледен, глаза горели.

– Что ты задумал? – встревоженно спросил Стюарт друга.

Флетчер признался, что решил бежать с корабля ночью на плоту.

– На каком плоту, Кристиан? Ты не в себе…

– Перселл дал мне гвоздей. Ночью из заготовленных для камбуза дров я сколочу плот… Я больше не могу выносить это чудовище…

– У тебя помутился разум, Кристиан. Даже если плот прибьёт к острову, местные дикари не так добродушны, как таитяне, тебя убьют и зажарят на костре!

– Ну и пусть, – обречённо сказал лейтенант, – это лучше…

– Не дури. – Стюарту показалось, что Кристиан в самом деле сошёл с ума. – Это не выход… Только погубишь себя.

– Нет, я решил… – с упорством маньяка отвечал Флетчер на уговоры друзей отказаться от безрассудной идеи. Никто не доложил о ней капитану, хотя несколько человек были посвящены в безумный план.

С вечера заморосил дождь, но потом прояснилось. Слабый свет молодого месяца упал на тихое тёмное море, лениво катившее валы к полыхающему красным горизонту – на показавшемся острове Тофуа клокотал вулкан.

Первой вахтой командовал штурман Фрайер. По заведённому порядку Блай вышел на палубу, чтобы отдать распоряжения на ночь. Затем спустился через кормовой люк к себе. Он не запирал дверь каюты, чтобы вахтенный офицер мог сразу вызвать его в случае необходимости. А так как ночь выдалась тёплая, капитан даже распахнул дверь настежь.

В полночь на вахту заступил канонир Пековер. Флетчер, с нетерпением карауливший благоприятный момент для побега, каждые полчаса поднимался на палубу. До Тофуа оставалось больше двадцати миль, когда ветер переменился, а потом совсем упал. В половине четвёртого утра Флетчер окончательно потерял надежду сбежать под покровом темноты, спустился в каюту и в отчаянии упал на свою койку. Давно копившаяся в душе лейтенанта ненависть к капитану готова была прорваться наружу, словно лава из кратера Тофуа.

Около четырёх часов утра гардемарин Стюарт, нёсший вахту под начальством Пековера, пошёл будить Флетчера – лейтенанту пора было заступать на службу. Убедившись, что Кристиан не сомкнул глаз и не отказался от побега, гардемарин обронил несколько роковых фраз:

– Есть много других способов избавиться от капитана. Выходки Блая надоели не только тебе. Матросы готовы на всё… Ты только начни…

Эти слова звучали в ушах Флетчера, когда он вышел на палубу и принял вахту у Пековера, который сразу пошёл спать.

Лейтенант расставил своих восьмерых вахтенных по местам: юного матроса Эллисона к штурвалу, помощника канонира Милза на пост вперёдсмотрящего, остальные следили за парусами. Со времени отплытия с Таити под командой флетчера несли службу гардемарины Томас Хейворд и Джон Хеллерт. Последний вообще ещё не явился на вахту. Что же касается честолюбивого Хейворда, месяц просидевшего в кандалах, то он из кожи лез, чтобы загладить перед капитаном свои прежние промахи, но беднягу всё время клонило ко сну. Едва заступив на службу, он нашёл себе тихий уголок, свернулся калачиком и отдался во власть сладких утренних сновидений.

Занималось утро 28 апреля 1789 года. Огнедышащий пик острова Тофуа не просматривался, только шлейф дыма и пепла, поднимавшийся в небо, свидетельствовал, что извержение продолжается.

Лихорадочно работающий мозг лейтенанта искал выход: «Баунти» пройдёт слишком далеко от острова, что же делать?.. Как быть?.. Через несколько часов проснётся капитан, и тогда конец…» И как спасение из глубин подсознания всплыла мысль: «А не лучше ли овладеть кораблём, чем бежать с него?..» Отсутствие Хейворда и Хеллерта, которые в любом случае останутся верными Блаю, было добрым признаком, если не подарком судьбы. Ещё раз вспомнились слова Стюарта. Большинство команды поддержит лейтенанта, если он вступит против капитана.

Ещё раз окинув горизонт внимательным взглядом, Флетчер принял роковое решение. Под кителем мундира лейтенант привязал свинцовую заглушку от пушки. Если дело сорвётся, он не дастся живым, прыгнет за борт и тяжёлый груз увлечёт его ко дну. Будь что будет…