Стервятники - Смит Уилбур Страница 16

– Мы тоже отправляемся, мастер Нед! – сказал сэр Фрэнсис. – Поднять якорь.

Галеон отходил от африканского побережья, двигаясь на юг. Со стеньги, где сидел Хэл, еще была видна «Леди Эдвина». Меньший корабль огибал предательские отмели мыса Игольного, чтобы затем двинуться по ветру к голландской крепости у большой горы с плоской вершиной, охраняющей юго-западную оконечность африканского континента.

На глазах у Хэла силуэт парусов каравеллы решительно изменился. Хэл перегнулся через край корзины и крикнул:

– «Леди Эдвина» меняет курс.

– На какой? – спросил отец.

– Она идет на попутном ветре, – ответил Хэл. – Ее новый курс как будто строго на запад.

Каравелла делает точно то, чего они от нее ожидали. Теперь, когда юго-восточный ветер позади траверза, она направляется прямо к Доброй Надежде.

– Не спускай с нее глаз.

Под взглядом Хэла каравелла начала уменьшаться, и вскоре ее белые паруса затерялись среди белых пятен пены: на горизонте ветер гнал белых барашков.

– Она исчезла! – крикнул Хэл на полуют. – Больше ее не видно!

Сэр Фрэнсис ждал этого, чтобы повести галеон нужным курсом. Он отдал приказ рулевому, и корабль повернул на восток и пошел назад, параллельно африканскому побережью.

– Кажется, это самый благоприятный курс, – сказал сэр Фрэнсис сыну, когда тот спустился с мачты после вахты. – Даже с временной мачтой он набирает хорошую скорость. Надо знать капризы и причуды нашей новой любовницы. Бросить лот!

Глядя в подзорную трубу, Хэл засек, когда деревянный лот на тросе спустили с носа и когда он дошел до кормы. Быстро подсчитав на грифельной доске, он взглянул на отца.

– Шесть узлов.

– С новой грот-мачтой он будет давать десять. Нед Тайлер нашел в трюме добрую норвежскую сосну. Мы поставим ее, как только придем в порт. – Сэр Фрэнсис был доволен: Бог им улыбается. – Собрать экипаж. Попросим благословения Господа и переименуем корабль.

Все стояли на ветру с непокрытыми головами, прижимая шапки к груди, и – опасаясь вызвать неудовольствие сэра Фрэнсиса – с самым набожным выражением, какое могли продемонстрировать.

– Благодарим Тебя, всемогущий Господь, за победу, которую Ты даровал нам над еретиками и отступниками, темными последователями сына сатаны Мартина Лютера!

– Аминь! – громко произнесли все. Все здесь добрые англикане, кроме черных, конечно, но и негры кричали «Аминь!» вместе с остальными. Это слово они узнали в первый же день пребывания на корабле сэра Фрэнсиса.

– Благодарим Тебя за то, что Ты своевременно и милостиво вмешался в разгар битвы и спас нас от поражения.

Хэл несогласно хмыкнул, но головы не поднял. Отчасти он виновник этого своевременного вмешательства, но отец никак не признал этого.

– Мы благодарим Тебя и славим Твое имя за то, что дал нам прекрасный корабль. Клянемся использовать его для наказания и унижения Твоих недругов. Благослови наш корабль! Воззри на него благосклонно и прими его новое имя. Отныне этот корабль называется «Решительный».

Отец просто перевел голландское название галеона, и Хэлу стало грустно оттого, что теперь корабль не носит имя его матери. Может, отец наконец стал забывать ее или у него есть какая-то иная причина больше не увековечивать ее память. Однако Хэл знал, что никогда не наберется мужества спросить об этом, и просто принял отцовское решение.

– Мы просим Тебя и дальше помогать нам и вмешиваться в бесконечную борьбу с безбожниками. Покорно благодарим Тебя за то, что Ты щедро вознаградил нас. И верим, что, если окажемся достойны Тебя, Ты вознаградишь нашу службу и наши жертвы новыми доказательствами Твоей любви к нам.

Целиком и полностью разумное желание, с которым согласны все на борту: и христиане, и язычники. Каждый, кто выполняет на земле божье дело, имеет право на вознаграждение, и не только в будущей жизни. Сокровища, которыми заполнены трюмы «Решительного», – доказательство и ощутимое свидетельство божьего одобрения и заботы.

– А теперь поприветствуем «Решительный» и всех, кто плывет на его борту.

Все радостно закричали и кричали до тех пор, пока сэр Фрэнсис не призвал к тишине. Он надел широкополую шляпу и знаком разрешил всем сделать то же. Лицо его стало строгим и грозным.

– У нас есть еще одно дело, – сказал он и взглянул на Большого Дэниела. – Приведите пленных на палубу, мастер Дэниел.

Первым во главе жалкой цепочки из трюма показался Сэм Боуэлз. Пленники моргали на ярком свету. Всех их поставили перед экипажем и заставили опуститься на колени. Сэр Фрэнсис поднял листок бумаги и прочел по нему их имена.

– Сэмюэл Боуэлз. Эдвард Брум. Питер Ло. Питер Миллер. Джон Тэйт. Вы стоите на коленях перед товарищами и обвиняетесь в трусости, предательстве перед лицом врага и неисполнении своих обязанностей.

Все заворчали, глядя на пленных.

– Что вы ответите на эти обвинения? Действительно ли вы трусы и предатели, в чем мы вас обвиняем?

– Умоляем о милосердии, – сказал Сэм Боуэлз от лица всех обвиняемых. – Простите нас. Мы просим ради наших жен и малых деток, которых мы оставили дома.

– У тебя нет жен, кроме шлюх из публичных домов на Док-стрит, – насмешливо сказал Большой Дэниел, и экипаж рассмеялся.

– Посмотрите на них!

– Вздернуть их на рее!

– Пусть станцуют во славу дьявола!

– Стыдитесь! – остановил их сэр Фрэнсис. – Разве таков английский справедливый суд? Каждый человек, какие бы низкие поступки он ни совершил, имеет право на справедливое судебное разбирательство. – Все посерьезнели, а сэр Фрэнсис продолжил: – Мы решим это дело должным образом. Кто выдвигает против них обвинения?

– Мы! – закричали все в один голос.

– Кто свидетели?

– Мы! – в один голос ответил экипаж.

– Вы были свидетелями трусости и предательства? Видели, как эти подлые твари бежали из схватки и бросили своих товарищей?

– Видели.

– Вы слышали обвинения. Что вы можете сказать в свое оправдание?

– Милосердия! – взвыл Сэм Боуэлз. Остальные тупо молчали.

Сэр Фрэнсис повернулся к экипажу.

– Что вы решили?

– Виновны!

– Виновны, будь я проклят! – добавил Большой Дэниел, чтобы устранить всякие сомнения.

– И каков приговор? – спросил сэр Фрэнсис. Ответом ему был громовой рев:

– Повесить!

– Повешение слишком хорошо для этих свиней! Протащить их под килем!

– Нет! Нет! Четвертовать. Пусть жрут собственные яйца!

– Поджарить немного свинины. Пусть ублюдки горят на колу!

Сэр Фрэнсис снова призвал к молчанию.

– Я вижу, мы разошлись во мнениях. – Он сделал знак Большому Дэниелу. – Отведите их вниз и заприте. Пусть день-два потомятся в собственном вонючем соку. Мы займемся ими, когда придем в порт. А пока у нас есть более важные дела.

Впервые в жизни у Хэла на борту корабля была своя каюта. Теперь не нужно все время сна и бодрствования проводить в тесной близости с остальными членами экипажа.

По сравнению с маленькой каравеллой галеон просторен, и отец нашел Хэлу место рядом со своей роскошной каютой – бывший чулан слуги голландского капитана.

– Тебе нужно светлое место, чтобы продолжать занятия, – оправдывал сэр Фрэнсис свою снисходительность. – Ночью ты слишком много часов тратишь на сон, а мог бы в это время работать.

Он приказал корабельному плотнику сколотить койку и полку, куда Хэл мог бы класть книги и тетради.

Над его головой висела масляная лампа (потолок почернел от копоти, но она давала довольно света, чтобы Хэл мог выполнять задания, данные отцом). Глаза у него горели от усталости, он с трудом сдерживал зевки, окуная гусиное перо в чернила и глядя на лист пергамента: он списывал данные маршрута голландского капитана, захваченные отцом. У каждого штурмана – собственная лоция, бесценный журнал, куда записываются особенности океанов и морей, течений и побережий, гаваней и удобных мест для высадки; а также таблицы загадочных отклонений компаса, когда корабль углубляется в чуждые воды, и карты ночного неба, которое меняется с широтой. Эти знания каждый штурман с огромным трудом накапливает всю жизнь – и по собственным наблюдениям, и по чужим рассказам. Отец ожидает, что он закончит работу до своей вахты, которая начинается в четыре утра.