Морская тайна - Михаил Константинович Розенфельд Страница 17

Однако, стоило ли так подробно описывать городок, насчитывающий не более двадцати тысяч жителей, тем более что любезный капитан уже предупредил своих пассажиров о том, что их ожидает на берегу?

Сойдя с парохода, один из иностранцев, прибывших на «Гайавате», миновал крикливую негритянскую биржу, вышел из порта и с недоумением остановился на площади Кристобаль. Против ожидания, площадь кипела. По тротуарам с озабоченными лицами сновали возбужденные люди. Сгорбленные, задыхающиеся носильщики, обвешанные свертками, картонками и тюками материй, бежали за торопливыми женщинами. На перекрестке столпились гудящие автомобили, и в гуще сверкающих разноцветных лакированных машин застрял смешной и нелепый фаэтон, запряженный парой коней с султанами на головах. В магазинах спешно разукрашивались витрины. У дверей ресторанов и баров устанавливали пестрые рекламы, с пронзительными криками метались газетчики. Словом, все здесь напоминало канун праздника. Иностранец недоуменно осмотрелся, кивнул шоферу прокатного автомобиля, поехал на вокзал и, накупив на дорогу газет, отправился в Панаму.

В просторном и длинном пульмановском вагоне с сиденьями из плетеной соломы было лишь несколько человек. Как только поезд тронулся, они погрузились в дремоту, роняя на пол толстые иллюстрированные дорожные журналы. Из окон сразу же открылся вид на Панамский канал. Прильнув к окну, иностранец с интересом наблюдал поразительное зрелище. По бетонным набережным канала ползли мощные электрические тягачи. На стальных тросах они тащили за собой величественные крейсеры, и суда, проплывая шлюзы, как бы поднимались и опускались по гигантской лестнице. В то время как один крейсер входил в шлюз с убывающей водой и на глазах опускался все ниже и ниже, другой, следовавший за ним корабль плыл высоко над его трубами и мачтами.

С левой стороны вагона мимо окон тянулись неподвижные болота и леса, сквозь заросли пальм виднелись поднятые на столбах туземные хижины с лохматыми соломенными крышами.

Около двух часов продолжалась поездка в Панаму. Одинокий путешественник за это время перечитал множество газет и во всех подробностях узнал о событии, которое так взбудоражило маленький Колон.

По сообщениям газет, после долгих лет плавания в Тихом океане военный флот США сегодня в полном составе прибывал в Панаму. Канал должны пройти сто тридцать кораблей, и Колон лихорадочно готовился принять сорок четыре тысячи матросов и три тысячи семьсот офицеров. Газеты заранее подсчитывали, сколько тысяч долларов смогут оставить матросы и офицеры в Колоне, затем следовали заметки и статьи политического характера. Переход флота в Атлантический океан расценивался как «дружеский жест по отношению к Японии». Наряду с этим публиковалась телеграмма из Токио, излагающая точку зрения газеты «Ници-Ници».

«Временный отвод флота США из Тихого океана, —

утверждала «Ници-Ници», —

предпринят, чтобы выяснить, сколько времени потребуется для быстрого перевода атлантического американского флота в Тихий океан. Поэтому происходящий отвод флота отнюдь не следует считать дружественным жестом. Флот, —

с раздражением указывалось далее, —

вернется в Тихий океан, имея в своем составе пять новых крейсеров водоизмещением в десять тысяч тонн каждый и много других судов, быстроходных нефтетанкеров и т. п.».

В Панаме иностранец с «Гайаваты» за один час объехал однообразные улицы, осмотрел дворец Управления канала, памятники, колледж и соборы, — словом, сделал все, что могло помочь ему убить время.

— Иностранцы обычно ездят к испанским развалинам, сэр, — предложил шофер. — Три доллара, сэр. Развалинам двести пятьдесят лет, сэр.

Путешественник молчаливо согласился, и через 20 минут автомобиль подвез его к берегу океана, где среди вековых деревьев чернели мрачные руины. Как раз напротив развалин находился придорожный ресторан. На веранде, под пестрым тентом, за столиком сидел коренастый американец. Видимо, скучая, он с интересом взглянул на приехавшего иностранца.

В следующую секунду американец вздрогнул, отстранил рукой бокал, точно тот мешал ему смотреть, и пораженный откинулся в кресле. Путешественник между тем, хотя и заметил странное впечатление, какое он произвел на незнакомого ему человека, направился к развалинам и по глухой тропинке вошел в прохладный, сырой тропический лес. Черные, задымленные арки, разбитые, осыпавшиеся стены соборов, покосившиеся башни замков заросли травой, и сухие лианы сплетались над мертвыми памятниками старинной славы Испании.

В тишине послышались грузные шаги. Из-под камней вспорхнула вспуганная птица. Между деревьями промелькнула фигура американца. С нетерпеливым ворчанием он перелезал через камни, направляясь к нашему путешественнику, но тот, закончив осмотр, по другой тропинке вышел на шоссе к своему автомобилю.

— Постойте, — раздался крик из лесной чащи, — куда вы мчитесь? Я из-за вас изорвал свой лучший пиджак. Проклятые лианы!

Задыхаясь, обмахиваясь шляпой, незнакомец с трудом добрался до автомобиля и отрывисто, от бега или волнения, промолвил:

— Стойте! Обождите одну секунду! Скажите… Вы иностранец?

— Нетрудно угадать, — с улыбкой ответил путешественник, указывая на свой зимний костюм. — Что вам угодно?

— Скорей, скорей отвечайте!.. Вы русский?

— Да… Я из СССР.

— Русский моряк!.. О-о, так всмотритесь же в меня. Не узнаете? Прощаю, прощаю, — радостно замахал руками американец. — Обнимите же меня, чорт вас возьми, дорогой мой!

— Очевидно, это ошибка… — попробовал протестовать путешественник, но незнакомец схватил его руки и ликующе топнул ногой.

— Нет, нет, не возражайте и скорей обнимите меня. Вы русский штурман Головин с погибшего советского парохода!

— Откуда вам это известно? — поразился тот. — Готов поклясться, что вижу вас в первый раз в жизни.

— Не смейте! — в восторге захохотал незнакомец. — О, как я рад видеть вас таким крепышом!

— Рад познакомиться…

— Какое там к дьяволу знакомство! Неужели вы не догадываетесь, кто я?

— Нет, — искренно признался Головин. Он в самом деле впервые видел этого человека.

— В таком случае вы через секунду раскаетесь.

Пораженный штурман продолжал недоумевать. Удивительная встреча породила в нем беспокойство. Но не случись этой встречи на Панамском шоссе, вряд ли нам пришлось бы продолжать историю, которая, как в этом убедится читатель, полна поразительных приключений.

—————

Глава двенадцатая

Счастье Фреда Ирвинга

(Из записей штурмана Головина)

«… — Неужели вам не рассказывали, кто вас спас, — спросил американец, — и не назвали имени?..