Густав Эмар - Короли океана Страница 18

Его наряд, как сказали бы мы сегодня, выглядел в высшей степени оригинально, если не экстравагантно, но, что бы там ни было, он придавал его носителю неподражаемую пластичность и легкость.

На нем был суконный камзол, сплошь расшитый золотом; на темно-красной узорчатой и золотом же отороченной портупее висела широкая шпага; кружевное жабо держалось на огненного цвета ленте, отливавшей всеми цветами радуги поверх жилета, едва прикрытого лацканами богатого камзола; его мягкие черные сапоги заканчивались сверху отворотами, обшитыми фландрской кружевной нитью с заостренными фестонами. В руках он держал так же расшитую золотым узором шляпу, увенчанную парой длинных перьев, ниспадавших справа на отогнутые наполовину поля.

Хотя ему недоставало разве только белокурого парика с волнами крупных завитушек, украшенных лентами, который он, впрочем, не носил, очевидно, из чувства презрения, его и без того чересчур фасонистому наряду запросто позавидовал бы любой тогдашний щеголь.

Итак, наш новый, странного вида герой шагнул к капитану, который в свою очередь сделал несколько шагов ему навстречу. Они обменялись учтивыми приветствиями, после чего незнакомец снова водрузил шляпу себе на голову, и между ними завязался разговор, который капитан предварил приказом, адресованным вахтенному офицеру, дабы тот распорядился угостить буканьеров прохладительными напитками, что со стороны последних было встречено с восторгом.

Между тем экипаж переместился в носовую часть корабля; офицеры из уважения к капитану тоже отошли в сторонку, так что господин де Лартиг и его чудной гость, оставшись одни на юте, могли беседовать совершенно спокойно, не боясь, что их услышат.

Разговор начал французский капитан.

– Добро пожаловать на борт корабля Его Величества «Непоколебимый», сударь, – любезно сказал он.

– А ведь вы совсем не ждали меня в гости, не так ли, господин капитан? – с улыбкой отвечал незнакомец.

– Признаться, да, сударь, но это не мешает мне повторить приглашение – добро пожаловать!

– Благодарю за теплые слова, сударь.

– Не будет ли нескромностью с моей стороны осведомиться, что именно привело вас ко мне на борт в столь ранний час?

– Ничуть, сударь. Всего лишь простое желание доставить вам удовольствие.

– Благодарю вас в свою очередь, сударь, и тем не менее я не совсем понял…

– Могу ли я оказать вам услугу? – прервал капитана незнакомец с самым добродушным видом.

– Опять же что-то не пойму я вас, сударь, – упорствовал господин де Лартиг.

– Сейчас объясню. Дело в том…

– Простите, что перебиваю вас, но прошу оказать мне милость и проследовать со мной на ют, в мою каюту! Там с глазу на глаз да за бутылочкой французского вина мы сможем поговорить более душевно.

– Охотно принимаю ваше любезное предложение, сударь, но вы поступите благоразумно, если прежде прикажете зачехлить пушки и отослать экипаж на нижние палубы.

– Как же так, сударь? – удивился капитан. – Отдать подобный приказ, когда у нас в виду два судна, и, несомненно, вражеских! Это невозможно!

– Одно из них и впрямь было вражеское, сударь. Теперь же вовсе нет, уверяю. Взгляните-ка! Пока вы ложились в дрейф, они повернули на другой галс и подошли к вам. Они повторили ваш маневр, убрали паруса и оказались под огнем ваших пушек.

– И то верно, – согласился капитан, после того как наскоро оценил на глаз положение обоих кораблей. – И что это значит?

– Я же говорю, сударь, это друзья.

– Друзья? Вы уверены?

– Клянусь честью!

– Можно еще одно слово, сударь?

– К вашим услугам, капитан.

– Так с кем я имею честь говорить?

– Я капитан Дрейф, – просто отрекомендовался незнакомец, как будто столь необычного прозвища было вполне довольно.

– Знаменитый буканьер, чье имя сродни славе Монбара, Лорана и Медвежонка Железной Головы! – воскликнул господин де Лартиг то ли с изумлением, то ли с восхищением.

– О, сударь, – благодушно ответствовал буканьер, – не столь уж я знаменит, как те, кому вы соблаговолили меня уподобить. Куда уж мне до них!

– Не скромничайте, любезный капитан. Пожалуйте вашу руку!

– Держите, сударь. Однако не слишком ли много мне чести?

Капитаны обменялись горячим рукопожатием.

Засим, к всеобщему недоумению, господин де Лартиг приказал дать отбой боевой тревоге, привести все в обычный порядок и оставить на верхней палубе только вахтенных.

Покуда офицеры, так и не уразумевшие причину странного поведения капитана, спешили исполнить его приказы, тот увлек Дрейфа на ют, сказав ему с учтивой улыбкой:

– Как видите, дорогой капитан, я не преминул последовать вашему совету.

– Вы не пожалеете, что оказали мне доверие, господин де Лартиг.

– Так вы меня знаете, сударь?

– Как и ваш доблестный корабль, капитан.

Вестовые господина де Лартига накрыли стол в капитанской каюте, выставив всевозможные прохладительные напитки. Командир корабля с предводителем буканьеров разместились за столом, господин де Лартиг наполнил бокалы, и, сдвинув их, они выпили.

– Вы позволите, капитан? – спросил буканьер, доставая трубку.

– Нисколько не стесняйтесь, капитан. Запах табака не доставляет мне ни малейшего неудобства, напротив, даже нравится.

– Что ж… – проговорил Дрейф.

Он набил трубку, раскурил и тут же почти весь исчез в густом облаке табачного дыма.

– А теперь, капитан, – сказал командир корабля, – давайте, с вашего позволения, продолжим наш разговор с того места, на котором мы остановились.

– Охотно, капитан. Ваше здоровье! Какая прелесть это анжуйское!

– И ваше, капитан! Да вы знаток!

– Немного. Гм!

– Итак, по-моему, вы упомянули об удовольствии, которое намерены мне доставить.

– Вот именно. Пару недель назад господин д’Ожерон, наш губернатор…

– И один из самых добрых моих друзей, – дополнил командир корабля.

– Надеюсь. Так вот, господин д’Ожерон бесцеремонно напросился ко мне на обед в Пор-Марго, что он частенько себе позволяет, желая засвидетельствовать мне свою дружбу. Но в этот раз он руководствовался куда более серьезной причиной. В то утро в порт зашло судно Компании с депешами для губернатора от господина де Кольбера[36]. Судно шло на всех парусах, ибо депеши были наиважнейшие: в них сообщалось, что король Людовик XIV, да хранит его Бог, объявил войну Испании.

– Как! – вскричал командир корабля. – Испании объявлена война?

– Да, сударь, вот уже как два месяца. Впрочем, неудивительно, что вам о том ничего не известно, ведь вы уже с полгода как бороздите здешние воды.

– О Боже! Вот так новость! Искренне благодарю вас, капитан.

– Не мне следует адресовать ваши благодарности, капитан, а господину д’Ожерону.

– Но ведь эти вести доставили вы!

– По его приказу. Вот суть дела в двух словах. Господин д’Ожерон, ваш друг, что он успешно доказал в сложившихся обстоятельствах, памятуя о том, что вы находитесь в этих водах, проявил большую озабоченность по отношению к вам, поскольку в проливах Мексиканского залива так и шныряют испанские крейсера. А посему важно было предостеречь вас как можно скорее. К сожалению, сейчас на Санто-Доминго не осталось ни одного корабля: все наши компаньоны вышли в море.

– Положение и правда критическое.

– Господин д’Ожерон тоже так считал, но я успокоил его за пять минут. «У вас нет кораблей, – сказал я ему, – зато у нас остались барки. Готовьте депеши, я выхожу в море нынче же ночью». Губернатор знает меня. Он пожал мне руку, мы обнялись и на том и порешили. Через час я купил пирогу, и вот она уже покачивается у борта вашего корабля. Нанял человек двадцать пять из числа береговых братьев, старых своих знакомцев, и в тот же вечер, после того как господин д’Ожерон снабдил меня депешами, мы вышли в море, и вот я перед вами.

– Невероятно! – воскликнул командир корабля. – Только буканьеры и способны на такое!

– Полноте, капитан, вы шутите! Просто морская прогулка, – полушутя-полусерьезно сказал буканьер и, улыбнувшись, осушил свой бокал.

– Гм! Ничего себе прогулка! А как же те два корабля?

– Ах да, совсем забыл про них!

– Они-то чьи?

– Один, что поменьше, корабль Вест-Индской компании, шел в Пор-Марго и на траверзе Сен-Кристофера захватил другой, что побольше.

– А тот?

– Тот – испанец.

– Как «испанец»?

– Ну да. И побольше «Непоколебимого» будет. Этот великолепный корабль только месяцев пять как сошел с верфей Эль-Ферроля. Представляете, капитан, прощаясь с господином д’Ожероном, я сказал: «Не поздоровится первому же гавачо, что попадется мне в когти. Я разменяю его на мою пирогу, будь он хоть о трех палубах» И как в воду глядел!

– Что? Вы захватили этот самый корабль?

– Боже мой, ну да, – невозмутимо ответствовал буканьер.

– С вашим экипажем числом всего-то двадцать пять человек?

– Ну конечно! У меня же не было времени возвращаться за подмогой. Да и испанец вряд ли стал бы меня дожидаться.