Разбойничьи Острова - Яна Вальд Страница 18

— Когда в брызгах пены отражается лунный свет — тогда рождаются морские девы. Вот в такую ночь, как сегодня. Русалка? Нет, я хотела бы стать дельфином. Поплыла бы домой. Эльма, наверняка уже родила — хоть бы узнать, племянник или племянница. А малышка Дэла так плакала, когда меня провожала, — без меня ее некому приласкать. Дэлада злее всех собак, с тех пор, как снова потеряла ребенка.

Почему братец не спит, она и спрашивать не стала. Видела, как он вскочил от кошмара, — после Посвящения так почти каждую ночь, меняются только сны. На сей раз это была женщина на дороге. Наступал на нее, ухмыляясь, не Теор, а неведомый регинец. Один из убитых, или тот, кого ещё придется убить. Тот, кто без сомнений ее изнасилует и задушит. И была в его власти уже не испуганная регинка, а Дельфина. Она поежилась, отгоняя видение, погладила Акулий Зуб — амулет и хранитель. А еще — залог, что не достанется врагам живой. Островитянки попадаются редко.

— Я на ее месте никогда не буду.

Он руками замахал:

— Даже не говори о таком! Да откуда ты знаешь, что мне снится?

— Знаю…

Всякий раз он заново удивлялся, что сестренка видит невидимое. Для нее сомнения выглядели спрутом, что снова ухватил его за ногу и тащит вниз. Туда, куда лучше не заглядывать. Регинцы, погибшие и живые, юноши на Посвящении. Враги, угроза, бесстрашные люди, защищающие свою землю от разбоя. Все, что говорят наставники. Все, что он видит и понимает. По кругу мысли, которые на виланской дороге ему удалось запрятать поглубже. В золотистых глазах Теора разгорался огонь, который пугал ее.

— Дельфина, тот парень, что был против Аны, — помнишь, как он ее берег? В омуты это все! Это был хороший человек! Наверняка, он уже мертв.

Она осторожно предположила:

— Значит, такую судьбу ему дал его бог. Победителей отпускают, он честно проиграл. А может пленников просто запугивают, чтоб сражались яростно?

— К Маре их отпускают, дурочка!!

Спящие начали поднимать головы. Тэру уже привыкли, что Теор иной раз кричит во сне, но наяву посреди ночи — это уж слишком. Они искренне не понимали, что творится с мальчишкой. Наэв начал пробираться на нос корабля, а Теор объяснил сестре, как маленькой:

— Они видели наше убежище в Бухте. Проиграют или выиграют, пленники все равно мертвы. Посвящение — не поединок, а расправа!

Ночь больше не плескалась безмятежной лагуной. Неужели все четверо мальчишек… все тысячи мальчишек, которых когда-либо хватали для Посвящений…? И такой приказ мог равнодушно отдать ее отец, Дельфине даже уши не надравший за все детство?

Наэв положил ему руку на плечо и предложил:

— Идем-ка спать, а то весь корабль перебудишь.

Теор обернулся к нему, ища понимания — с Посвящения ему казалось, будто все вокруг заговорили на другом языке. Даже самые близкие.

— Вы правда совсем об этом не думаете?? Вам их не жаль?

Наэв правда не привык много думать, Дельфина топила лишние мысли в Море. Она не желала смерти побежденным врагам, но — старшим лучше знать. Так она и ответила:

— Мы поступаем так, как велят Острова, а, значит, поступаем правильно.

— Мы — охотничьи псы Совета! Нас вырастили приносить добычу!

Дельфина отшатнулась:

— Не разрушай мир, брат! Нельзя так говорить!

Лучший из лучших показался совсем затравленным, когда признался:

— Знаете, что мне сказал Терий…

— На дороге я все видел, — сказал Терий перед отплытием. — Да-да, ты справился с одним, вторым, сражался, как дитя Алтимара. Совет узнает об этом осенью. А теперь слушай меня, Теор, сын Тины. Мы не играем! Ты не можешь жизнь врага беречь больше, чем собственную!

Рассудительный и терпеливый Терий воспитанников не порол и всегда находил время выслушать. Запреты матушки Маргары обходили с ухмылкой, запреты Терия — никогда. Жаркие возражения Теора он не оборвал, но оба знали: мальчик подчинится, сколько бы ни брыкался. Потому что отец-наставник просто так говорить не будет. В ответ Терий лишь одно сказал:

— Опоздай Наэв на мгновение, ты бы сейчас не спорил.

Теор пересказал как можно безразличнее, а у названого брата чуть загорелись уши. Один не замечал своих ошибок, другой — заслуг, и оба как-то не подумали, что Наэва следует поблагодарить.

“Удача” уже предвкушала возвращение домой, особенно новопосвященные. Еще с корабля замахать родителям руками, крича, что теперь они тэру. Родители Аны, наконец, дождались этого дня. Рыжие сестры — четыре старших, четыре младших — закружат ее в хороводе. И Наэва обнимут отец, мать, двойняшки с племянниками. А Циана только прошепчет молитву, будто боится радоваться. Вместо нее Ава расцелует Дельфину и Теора, как родных. Потом будут пиры, и дележка добычи, и Меркат. Его кричащий всеми голосами базар. И те таинственные дома, куда зазывают мужчин шныряющие по толпе старухи — все как одна, пронырливые, улыбчивые, жадные до серебра. Девушка слышала, как братья перешептываются, как рассуждает Теор, будто все на свете знает: “Меркатки — не как регинки. Хотя бы моются”. Осенью шторма отрежут Острова от остального мира — вот, когда будет ясно, успешны ли были летние походы. Осенью Каэ посылает дождь, оживляя землю, зерно ложится в почву и станет урожаем, если повезет.

Годы спустя Дельфина тепло вспомнила Аву и Сагитта — в их доме ей бывало уютнее, чем в собственном. Ава многих детей похоронила младенцами — тем сильнее любила живых. Да и всю детвору Берега Чаек охотно угощала медовыми лепешками. После многих мертворожденных у нее внезапно выжили двойняшки, Авмита и Авнора, и, спустя лет пять, — Наэв. В год Посвящения двойняшки были уже замужем, и в рейды больше не ходили. А Ава умрет той зимой, боги знают, отчего, просто сляжет в один день и тихо уйдет к вечеру. И Сагитт скоро начнет болеть, быть может, потому, что так и не научится жить без нее. Даже столько лет спустя Дельфина склонила голову: какая горькая потеря. И для Наэва, и для всего Берега Чаек.

Слова Терия быстро настигли лучшего из лучших. “Удача” осмелилась пристать опасно близко от замка сеньора, а те двое молодых всадников просто охотились в лесу. Видели они корабль или нет — они оказались рядом с убежищем разбойников, а тэру не желали рисковать. Одного убили сразу, второго схватили живым. И речи не было о том, чтоб пощадить его, как недавно крестьянина. В виланском замке, конечно, знают, что на берегу промышляют морские дьяволы.