Дончо Папазов - С «Джу» через Тихий океан Страница 19

Уже несколько дней пытаюсь поймать хоть какую-нибудь радиостанцию, которая любезно, сообщила бы нам не только точный час, но и точную дату. С Дончо у нас полное разногласие. Я пишу в дневнике март, он – апрель. Где-то во время приключения с мачтой мы сбились со счета. И по сей день я записываю дату условно. Но сегодня поймала наконец радио Вашингтона как раз в тот момент, когда говорили: «Сегодня, седьмого апреля, 200 лет назад…» Потом сообщили, что кто-то собрал законы, изданные во всех штатах за 200 лет, и зачитали некоторые из них: запрещается – ездить на верблюдах по главным дорогам, колоть орехи в церкви, привязывать крокодилов к пожарным кранам и т. д. Получился уникальный и на редкость занимательный сборник.

Наш добрый старый ВЭФ ожил снова. После того как он прошел через Атлантику, побывал в Эгейском море, не однажды падал, ударялся, после того как его заливало водой, и он, казалось, впитал всю сырость океана, ВЭФ вдруг заработал, заговорил чистым голосом. Хорошо ловит на коротких волнах, дает нам точное время, сообщаемое из Лондона радиостанцией Би-би-си, исполняет музыку Южной и Северной Америки и вообще все, что мы пожелаем. Мы взяли его с собой чуть ли не из чувства сентиментальности, а он оказался единственным (из трех имеющихся на борту), который работает прекрасно и безотказно. Не могу на него нарадоваться и окружаю особой заботой.

Все вокруг уже стало привычным, похожим на виденное в Атлантике, и это приятно. Дончо поднял и стаксель. Теперь наша лодка оснащена парусами, как и в прошлую экспедицию. Делаем 2,5 узла. Это скорость, о которой мы не смели и мечтать. Я даже решилась подсчитать, когда мы сможем увидеть землю. Если будем живы-здоровы, то через месяц-полтора окажемся на островах Общества. При условии, что серия наших злоключений уже завершилась.

Дончо едва дождался конца вахты, чтобы поделиться своей новой идеей:

– Знаешь, что мы сделаем летом 1977 года?

– Отправимся в Грецию.

– Ничего подобного. Организуем экспедицию на розыски Лохнесского чудовища. Последними там были японцы, но они никого не смогли обнаружить.

Идея мне сразу понравилась, и мы стали обсуждать, кого с собой возьмем, какая нужна экипировка, где достать средства и кто какие обязанности будет нести.

– Джу, а тебе я придумал должность, о какой мир и не слыхивал: осветитель Несси!

– Хорошо, Дончо, но если мы поймаем чудовище, то как его вывезем из Шотландии?

Дончо обиделся.

Спустя немного я о чем-то его спросила. Он отрезал:

– Я не разговариваю с осветителем палеонтологических останков.

– Ну ладно, мы не станем его увозить, будем только снимать.

Мы долго и с интересом говорили о Несси.

Дончо

Через несколько часов настроение у меня упало. Устал как собака. Проклятая мачта не выходит из головы. Возвращаться назад мы не имеем права. Вернуться – значит потерять полтора месяца, считая время на путь и ремонт. И тогда, как по заказу, попадем в самый разгар возникновения тропических циклонов. Возвращение означало бы, что мы откладываем объявленную на весь мир экспедицию. Если бы ее организовал я сам, то, может быть, и решился на такое, избрал бы более легкий путь. Но теперь – не могу. Нам верят, мы добровольно, без какого-либо чувства самопожертвования, пошли на то, на что до сих пор никто не отваживался. Сейчас, как и раньше, я верю в добрый исход. Не сомневаюсь ни в себе, ни в Джу. Неважно, что на протяжении всей истории мореплавания сломанная мачта и поврежденный руль всегда считались самой страшной бедой. Но ведь даже в программе нашего путешествия предусмотрено осуществить его «в крайне тяжелых условиях, близких к кораблекрушению». Нам же сейчас и не требуется их моделировать – они налицо. Мы будем исследовать психофизиологические изменения человека в экстремальных условиях. На грани человеческих возможностей, в естественной среде. И едва ли нужно добавлять, что никто лучше нас самих не понимает, что если возникнут какие-либо непредвиденные последствия, то в первую очередь они коснутся нас самих.

Но повторяю: я верю в добрый исход, в успех и знаю, что мы преодолеем все. Что меня толкает вперед? Не могу объяснить. С одной стороны, чувство ответственности, с другой, ясное понимание цели: если нам удастся осуществить этот эксперимент, то мы продемонстрируем огромные реальные возможности человека и придадим тем самым смелость и уверенность терпящим кораблекрушение. Даже если наши исследования ничего нового не дадут науке, то лишь одного этого – переплыть океан на поврежденной спасательной лодке – вполне достаточно. Для нас будет огромной наградой, если наши скромные усилия вдохнут надежду, прибавят силы людям, которые попали в беду. Безопасность мореплавания непрерывно повышается. Но известно и то, что кораблекрушения будут происходить еще долго. И это совершенно не зависит от наших желаний.

Аккуратно заполняем тесты, составленные нашими научными руководителями К. Златаревым и Г. Радковским. Предыдущие дни были чрезвычайно обременены работой, и на тесты не оставалось времени. В первый раз за три экспедиции мне тягостно заниматься ими. Но они – одна из основных задач нашей экспедиции, и мы обязаны ее выполнять. С некоторым усилием я все же заставил себя подчиниться дисциплине.

Планктон ловим каждый день. Но улов постепенно уменьшается.

Придирчиво ведем наблюдения и за загрязнением океана. Если к этому добавить еще и ведение дневников, и кино– и фотосъемку, и обсервацию, и вечную и неизбежную изнурительную работу по лодке, то станет понятно – время заполнено до отказа. И даже сверх того. Нормальный трудовой день у нас длится по 18 часов. И в дождь, и под палящими лучами тропического солнца.

Может быть, потому, что работы у нас по горло и то и дело приходится преодолевать серьезные опасности, дни летят быстро и незаметно.

Жизнь в океане резко отличается от привычного ритма жизни на суше. И несмотря на это, один день напоминает другой. Вспоминаю лишь о сломанной мачте, о поврежденном рулевом управлении – о румпеле, о пере руля… Все остальное томительно монотонно, похоже как две капли воды. И мы мечтаем о встречах с людьми, об обычном человеческом общении даже с официантами, продавцами, кондукторами…

До конца экспедиции мы будем жить на «полных оборотах». Такой настрой крепко помогает поддерживать оптимизм, хорошее расположение духа. Находясь в экстремальных условиях, человек непременно должен пребывать в особом, напряженном состоянии, всегда обязан быть начеку. Если же почувствуешь, что раскисаешь, что опускаются руки, то нужно немедленно встряхнуться, даже, если хотите, искусственно подогреть себя, настроить на боевой лад. Ни в коем случае нельзя позволять себе расслабиться до такой степени, когда становишься пассивным, сторонним наблюдателем, безучастным ко всему происходящему. Конечно, это избитая истина: сколько бы ты ни напрягался, сколько бы ни настраивался на боевой лад, океан останется равнодушным. Но верно и другое: только соответствующим образом настроив себя, ты сможешь бороться, сможешь избежать грозящей опасности, уберечь себя от несчастий.