Геннадий Кандаков - Виртуальный детектив Страница 2

Всё так бы и было, если бы…

День первый, пятница

Ещё спускаясь к морю, я увидел несколько человек, стоящих у сходни судна и периодически поглядывающих в сторону моего появления. «Меня ждут», – сообразил я.

По специфическим высоким тульям морских фуражек, сшитых по спецзаказу, и другим характерным признакам я узнал своё начальство и удивился такому раннему визиту. Если б к обеду – всё было бы ясно: к такому случаю у меня всегда есть капитанский НЗ, как велят традиции. А тут…

«Неспроста это, – подумал я, взглянув на часы, – ещё и восьми нет. – Не рано ли?» – спросил я сам себя, продолжая идти, не уменьшая и не увеличивая шаг. Так я приду вовремя, избавив себя от нелепых вопросов.

Такой чести раннего посещения мы удостаиваемся редко, главным образом (я трижды сплюнул мысленно), когда есть ЧП. Оставшиеся метры и минуты я гадал, что могло случиться, и однозначно ЧП отбросил, как нечто нереальное: случись чего, диспетчер сразу бы позвонил наверх по команде, а затем «радостно» передал бы мне приказание срочно прибыть на судно лично или сразу же вызвать весь экипаж. «Значит, что-то другое», – сделал я первый вывод, видя, что судно стоит без крена и дифферента, а экипаж уже на борту и начальство не заходит и не уходит. Но удовлетворения от экспресс-анализа и выводов по обстановке не получилось: что-то беспокоило меня в этой ситуации, а что – ответа не было.

Ещё раз молниеносно перебрав в памяти события последних дней, я не нашёл в них никаких «криминалов», по которым надо было «платить», и это ещё больше смутило меня.

Причина, приведшая их сюда вопреки традициям и установленному порядку, должна быть весомой, значительной и находиться за пределами круга обязанностей диспетчера, иначе я бы уже всё знал.

А беспокоиться было отчего, время такое, всего ожидать можно – капитализм!

Мой старый товарищ, сосед по причалу, капитан судна, именно так узнал о том, что стал безработным: утром потоптались на причале лица неславянской национальности и наше начальство, а к обеду, не к столу будет сказано, как молотком по темечку:

– Продано!

Не лучше и другой вариант. Вызвали капитана на причал у сходни (чего баловать разнообразием!) и без обиняков объявили:

– Готовьтесь! Есть приказ о передислокации судна в другой порт! – И фантазии не нужно, чтобы представить лица обоих капитанов и экипажей после таких встреч у сходни!

Так что опасения оправданны: по нынешним временам от начальства всего ожидать можно! Во всех случаях это всегда внезапный сильный удар, ломающий жизнь, а то и судьбу.

В морской практике существует правило: если имеются сомнения в отношении наличия опасности, то следует считать, что она существует.

Когда осталось совсем немного, я сбавил ход, оттягивая встречу и окончательно готовясь дать полный вперёд или назад в зависимости от обстановки. Не скрою, дурное предчувствие преобладало – наверное, инстинкт самосохранения.

Все повернулись ко мне. Несмотря на то, что начальство, по-видимому, заждалось, церемониал встречи был соблюден, и весьма корректно, как на официальном приёме. Я поздоровался со всеми, каждому пожав руку, и вопросительно вперил (слово-то какое!) взгляд в глаза капитану-наставнику – моему непосредственному начальству, ожидая объяснения столь торжественно-неурочной встречи. Ждать не пришлось.

Обращаясь ко мне по имени и отчеству, суровым, но доверительным голосом, словно от имени и по поручению награждая меня высоким чином или орденом, или исполняя какой-то театральный монолог в любительском театре закрытого гарнизона из пьесы прошлых лет с однобоким патриотическим уклоном, выдерживая должную тональность и паузы, чеканя каждое слово, и вместе с тем как-то отечески и начальственно, чтобы не дать возможности усомниться в необходимости соблюдать субординацию и табели о рангах, на одном дыхании он выдал такой спич, который и десять лет назад вызвал бы прогиб груди колесом от сознания собственной значимости в соучастии в делах государственной важности.

– Сегодня у вас внеплановый выход на заправку корабля, идущего на боевую службу в Средиземное море с правительственным заданием. Постарайтесь! Не подведите!

Кратко, чётко, внушительно!

Давненько я не слышал такого ласкательного для огрубевшего уха и уважительного для души задания!

Но и я не подкачал! Не дрогнув ни одним мускулом лица, не то подыгрывая ему, не то впадая в гипноз от воздействия забытых чарующих слов о государственном задании (надо ж – государство вспомнило о нас!), с не меньшим пафосом и в том же ключе от имени экипажа я заверил, что задание (чуть было не сказав: Партии и Правительства!) выполним.

Собственно, ни у капитана-наставника, ни у меня сомнений, что так и будет, не возникало.

Испросив разрешение и получив «добро» выполнять, я пошёл к диспетчеру, несколько шагов еле сдерживаясь, чтоб не то чтоб расхохотаться, а даже улыбнуться, чтобы не испортить впечатление от прекрасно разыгранного старомодного спектакля.

И лишь успокоившись, я почувствовал, что это совсем не смешно, да и грешно смеяться над тем, что когда-то было нашей жизнью.

Действительно, всего лишь несколько лет назад подготовка к выполнению такой задачи сопровождалась бы партийным собранием, взятием экипажем соцобязательств и встречных планов с общей направленностью качественно и в срок выполнить государственное задание.

Вспоминает ли кто сейчас об этом? Вряд ли. Только старшему поколению трудно избавиться от этих атавизмов, его слишком долго и упорно учили и жестко спрашивали, если что не так.

Что было, то было. Но именно из прошлого мы перешли в настоящее, почти не изменив ни формы, ни содержания таких понятий, как уважение к своему труду, преданность флоту и бесконечная вера в справедливость своего правого дела – флот будет востребован!

Диспетчер был ещё более лаконичен и краток, вручая приказ-задание на выход.

– Распишись! Вопросы?

– Почему выход вне плана? – спросил я без всякой надежды на вразумительный ответ.

– Приказание сверху. Ещё вопросы?

И прочитав приказ-задание, где были не менее чётко расписаны действия экипажа на выходе, указано время подачи, корабль-приёмник и другие необходимые данные по работе, а также получив дополнительную информацию по обстановке на переходе, прогноз погоды, указания по связи, я вышел и направился к судну, улыбаясь в пути умению начальников так представить внеплановый выход, что всё сказанное ими принимается без сомнений и возражений, как должное и единственно правильное.

Теперь все начальники уверены, что дело будет сделано, а я – что экипажу будет зачтено как плюс на будущее.

И лицевая сторона медали производственных отношений сияет и блестит, олицетворяя взаимное удовлетворение и согласие.

Но есть у этой медали другая сторона, о которой и начальство и я, как капитан, стыдливо умолчали, хоть и она не менее важна для экипажа и выполнения поставленной задачи.

Ну, прежде всего это сам внеплановый выход. Какие бы государственные цели он ни преследовал, всё равно это конкретная должностная халатность вполне реального человека. Этот «кто-то» забыл включить в план подготовки корабля пополнение запасов технических масел.

Этот «кто-то» не подал в план обеспечения подачу масел нашим судном.

Эти же «кто-то» после того, как осознали свои упущения, испугались докладывать по инстанции до лица, утверждающего план обеспечения, и пошли обходным путём – лично договориться с начальством нижнего уровня, которому такое неофициальное обращение может польстить или дать надежду списать какие-либо грехи в будущем.

Мотивов и толкований этой ситуации предостаточно, но суть, объединяющая круговой порукой всех «кого-то» и наше начальство, одна: грубое нарушение руководящих документов, определяющих организацию обеспечения сил флота. И в этом хитросплетении личных просьб, звонков, приказов и распоряжений учитывается всё, и прежде всего своё алиби от ответственности за невыполнение этих руководящих документов. Всё, кроме интересов судна и экипажа.

Ну кому какое дело, что накануне планового стояночного дня часть людей отпущена в отгул за дежурство и переработку, и их уже не будет к началу съёмки с якоря и швартов. Они физически не успевают прибыть на судно по вызову, а заменить их некем.

Кому какое дело, что та же работа ляжет на сокращённый экипаж, и уже шланги таскать будут не четыре человека, а всего лишь два, причём когда один в трюме (по расписанию), на верхней палубе остаётся один «бурлак», к которому потом в нарушение расписания по подаче подключаются все остальные, и капитан в том числе.

Нарушаются и другие документы, определяющие безопасность и безаварийность подачи разрядных (опасных) грузов, каким является техническое масло.

И этот ком нарушений, случись что-нибудь (не дай Бог, конечно! А вдруг?!), как лавина, сметёт капитана с должности, да и экипажу достанется.