Амир Али - Черная борода Страница 2

Вернувшись домой, Эмма, не раздеваясь, легла на кровать. Голова тяжелела с каждой новой мыслью, будто они весили тонны. Умещать их в себе было тяжело. Женщина заплакала. Когда она сделала движение рукой, чтобы закрыть лицо, то поняла, что сжимает крепко в кулаке послание, переданное ей Диком. Забыв о горести, влекомая любопытством, она развернула бумагу. На ней оказались выведены какие-то круги, прямоугольники, бесформенные фигуры наподобие клякс. Под ними значились надписи. Иногда то здесь, то там можно было заметить четко прорисованные или выведенные пунктиром стрелки. Повертев лист бумаги, отдалив, потом снова приблизив, Эмма наконец поняла, что Дик оставил ей карту. Об этом же свидетельствовал крестик в самом ее центре. По видимому, здесь должно было находиться нечто ценное. При мысли об этом Эмма улыбнулась. Хоть что-то ждало ее хорошее и если это действительно так, то она оставит наследство своему малышу. Своему Эдварду. И тут в подтверждение размышлений матери ребенок в животе толкнулся ножкой. Затем еще раз и еще. Сначала женщина сочла это невинной шалостью, но внизу живота начала концентрироваться боль, из тела что-то потекло. Широко раздвинув ноги и глядя, как отходят воды, Эмма стала звать на помощь хоть кого-нибудь. Кем-нибудь оказалась премилая женщина лет пятидесяти, добрые руки которой и приняли на свет маленькое тельце Эдварда. Мальчик возвестил миру о своем появлении громким криком, а его измученная родами мать вздохнула с облегчением. Больше она не одна, теперь у нее есть существо, нуждающееся в заботе и ласке. Существо, которому и сама она нужна как воздух.

Честно говоря, быстро подраставший Эдвард не особо нуждался, чтобы о нем заботились. Целыми днями он пропадал на улице, играя с соседскими мальчишками, так что Эмме по большей части только приходилось отмывать его черные пяточки и щечки, да отстирывать изрядно испачканную одежду. Ребенок же отвечал матери искренней нежностью, когда обхватывал шею женщины тонкими руками, прижимался к ее груди. Правда с возрастом нежность эта убывала, но Эмма не огорчалась – ведь мальчикам стеснительно проявлять свои чувства. Зато она сама смогла проявить их в последний раз перед отъездом сына в батский пехотный полк, где Эдварду предстояло начать службу в качестве волонтера. Именно тогда мать отдала ему заветную карту и рассказала предысторию появления мальчика на свет. Эдвард же, пораженный услышанным, выбежал из дома. Ноги несли его за пределы города Бат и привели к громадинам Стоунхенджа. Эти странные сооружения внушали трепет, но именно тут хотелось думать. Сидя здесь до поздней ночи, изучая странную карту, Эдвард решил, что станет моряком. Раз и навсегда. Он разгадает загадку креста на листе бумаги или этот крест станет указателем к его собственной могиле.

Глава 2

В тени брата

Александр никогда не думал, что солнце может быть так близко. Оно, оказывается, умеет превращаться. Например, на этот раз оно превратилось в золотистые волосы 19-тилетней Ирмы. Когда девочка распускала их, расплетая причудливую прическу на голове, Александру казалось, что он видит ангела, ведь только ангелы имеют право носить с собой и в себе солнце. Только вот одно огорчало почти до болезни, что такие как Ирма, подобные небесным жителям, вряд ли обратят внимание на маленьких пухлощеких 14-летних мальчиков по образцу Александра. Зато его брат был совершенно другого образца: высокий, статный, с аккуратными усиками приятного темно-русого цвета и густыми бровями, благодаря которым взгляд приобретал какую-то тягучесть, привлекательную для молодых девушек. Глаза брата – нечто вроде липкой паутинки-сети, сотворенной пауком, чтобы приманивать легкокрылых бабочек.

Такой бабочкой была для Александра Ирма. Только вот заговаривать о своих чувствах ему нельзя, ведь брат старше на целых шесть лет, а отец не поймет, потому что стар, хотя и продолжает трудиться врачом военного форта. Можно было бы поделиться с мамой, да той категорически не до Александра. Потому что она занята гордостью за Оливера, то есть своего старшего сына. Он, по убеждению матери, старается выбраться из их скромного житья в североафриканской колонии англичан в Марокко. За счет этого его считали чуть ли не любимцем семьи, и Александру оставалось довольствоваться ролью второсортного Спотсвуда. Утешало только то, что их семья вела свою родословную от знаменитого рода шотландских королей, которые основали великую британскую династию Стюартов, в нынешнее время находившуюся при власти. Таким образом, Александр мнил себя принадлежащим к правившему английскому монархическому дому, а это дано не каждому, тем более – от рождения. Правда, Ирму этим не завоюешь и получается, что нужно действовать другими путями.

Такой путь открылся Спотсвуду-младшему совершенно неожиданно, когда он подслушал разговор Ирмы и Оливера в саду.

– Я хочу, чтобы сегодня все состоялось. Тебе должно это понравиться, – Оливер говорил шепотом, но в его голосе можно было угадать искру нетерпения.

– Мне кажется, ты слишком торопишься. Ведь мы не знаем, что будет дальше, – Ирма помолчала. – Это просто слабость.

– А по-моему, это значит, что ты меня совсем не любишь. Просто играешь. Так делают все хорошенькие девушки.

На такие слова спутница Оливера отреагировала с обидой:

– Я – не все, и если ты хочешь убедиться в моей любви к тебе, тогда пусть все будет так, как ты задумал.

Подвластный интриге, Александр решил не оставлять парочку без своего невидимого присутствия. К тому же, сумерки очень удачно скрывали его маленькую плохо сложенную фигурку. Другой удачей для него стало то, что ожидать осуществления запланированного братом тайного действа пришлось не больше трех часов. Оказалось, что Оливер звал свою подругу на отцовский барк – судно, на котором можно перевозить грузы, на нем было четыре мачты с прямыми парусами, кроме кормовой части. Именно на этой штуковине молодой человек мечтал сделать Ирму своей во всех смыслах, а особенно в том, который приобретает веское значение в пору весны и юности. Тогда кипение крови от страстного желания затмевает все другие необходимости.

Надо сказать, что кровь Александра тоже закипала, но вот только причиной тому была злость. А еще зависть к тому, что брату позволено гораздо больше, чем ему. Примешать к любому из человеческих чувств зависть – это то же самое, что испортить картину черной краской. Как бы потом художник не старался, мазки и следы черноты уже не вывести. Впрочем, Александра вполне устраивало жившее внутри него ощущение, пусть и гадкое. Потому что оно придавало смелости. Угадав удобный момент, Александр пробрался на корабль и стал ждать, когда прибудет Ирма, его ангел. Как же только жалко, что за руку держать ее будет Оливер! Ну, ничего, Александр что-нибудь придумает, чтобы разлучить их.