Морской волчонок - Майн Рид Томас Страница 2

Я, конечно, не мог не исполнить такой вежливой просьбы и отвечал, что немедленно готов исполнить желание моих юных друзей. Сюжетом для рассказа я выбрал один эпизод из моей жизни, который, по моему мнению, должен был наиболее заинтересовать их, – это была история моего детства и моего первого морского путешествия, «путешествия в потемках», как я его прозвал – вследствие весьма странных обстоятельств, при которых оно совершилось.

Выбрав удобное местечко на берегу моря и подождав, пока мои благодарные слушатели разместились вокруг меня, я начал свой рассказ.

Глава II

На буксире у… лебедя

С самого раннего детства я страстно любил воду; мой отец, мой дед и мой прадед были моряками – и я унаследовал их страсть. И действительно, вода, похоже, была моей родной стихией. В годы раннего детства я доставил много горя моей покойной матери, которая все боялась, как бы я не утонул, а меня так и тянуло к воде, хотя бы передо мной была всего только грязная лужа.

В это время со мной и произошло первое, так сказать, приключение, которое я помню так хорошо, как будто оно случилось только вчера.

Я был тогда еще в том счастливом возрасте, когда пускают по воде бумажные кораблики; я строил свои корабли из листов старой книги или из газетной бумаги и пускал их по луже, которую, конечно, величал не иначе как океаном. Но мне показалось недостаточным играть все время только с бумажными корабликами, и я придумал кое-что получше. Целых шесть месяцев я откладывал свои карманные деньги и накопил за это время столько, что смог купить настоящий шлюп со всем необходимым такелажем[2], сработанный в свободные минуты руками одного старого моряка. Шлюп этот был всего только шести дюймов[3] в длину и не больше трех в ширину, но, несмотря на это, в моих глазах он был ничуть не хуже настоящего трехпалубного морского корабля.

Мне казалось просто стыдно пускать такой большой хороший шлюп в какой-то грязной луже, где плещутся утки, и я стал подыскивать другое подходящее местечко для моего океанского корабля. Место нашлось, и очень скоро, – это был пруд или, вернее, небольшое озеро, вода в котором была прозрачна, как кристалл. Здесь протекли самые счастливые часы моего детства. Это роскошное озеро было расположено среди парка, принадлежавшего одному жившему по соседству почтенному джентльмену. Владелец парка, а с ним вместе и озера, был прекраснейшей души человек, очень снисходительно относившийся к окрестным жителям, особенно к меньшей братии. Он никому не запрещал гулять в его владениях, а нам, детям, кроме того, позволял пускать кораблики по озеру и играть в мяч на лугу – с единственным условием: не топтать цветы и не ломать деревца, которыми были обсажены аллеи.

Все, конечно, ценили эту милость, и, насколько я помню, даже нас, детишек, нельзя было упрекнуть в умышленной порче хотя бы одного кустика.

И парк, и озеро существуют еще и до сих пор, как нам известно, но достойный джентльмен давно уже покинул этот мир. Он и тогда был уже стар, а я рассказываю вам о том, что случилось шестьдесят лет тому назад…

На озере водилось с полдюжины лебедей, если память мне не изменяет, но, кроме того, еще много разных водяных птиц, все редких пород. Детям доставляло большое удовольствие кормить этих птиц; редкий день проходил без того, чтобы кто-нибудь не принес из дома хлеба для своих пернатых любимцев. Что касается меня, то я никогда не приходил на озеро с пустыми карманами.

Однажды я с раннего утра отправился к озеру. Никого из моих товарищей там еще не было; тем не менее я, по обыкновению, спустил свой шлюп и затем отправился в обход, чтобы поймать его на противоположном берегу. Шлюп подвигался очень медленно, так как ветер был очень слаб; это позволяло и мне не особенно торопиться, чему я отчасти был даже и рад, и решил пока немного заняться лебедями, ради которых не раз совершал мелкие покражи в материнском буфете. И в этот день карманы мои были полны хлебом, которым я вознамерился угостить птиц в ожидании, пока мой корабль переплывет океан, то есть озеро.

Лебеди меня давно уже заметили и, как только я подошел к противоположному берегу, направились ко мне, быстро скользя по поверхности воды, грациозно изогнув шеи и слегка растопырив крылья. В несколько секунд они были уже около меня и с поднятыми кверху клювами жадно следили глазами за малейшим моим движением.

Я взял ветку, расщепил ее на одном конце и, вкладывая в расщеп по кусочку хлеба, начал кормить птиц. Куски быстро исчезали; я почти уже опустошил свои карманы, как вдруг кусок дерна, на котором я стоял, оторвался и увлек меня за собой.

Я упал в воду и, тогда еще не умея плавать, наверное, утонул бы, если бы не очутился между лебедями, которых мое падение поразило и испугало не меньше, чем меня самого.

Движимый инстинктом самосохранения, общим для всех живых существ, я протянул руки, как это обыкновенно делают все утопающие – в надежде ухватиться за первый попавшийся предмет, и машинально поймал руками лапы одного из самых крупных лебедей, за которые и уцепился изо всех сил.

Когда я упал в озеро, вода залила мне глаза и уши; я почти не осознавал того, что делаю. Я слышал только крики лебедей, в испуге поспешно разлетавшихся в разные стороны. Но потом, уже немного придя в себя, заметил, что держу за ноги одного из лебедей, который и потащил меня как на буксире. Гораздо быстрее, чем я это вам рассказываю, я переплыл больше половины озера. Лебедь, собственно, даже и не плыл, а летел по поверхности воды. Без сомнения, испуг удвоил его силы, иначе, несмотря на всю свою мощь, он был бы не в состоянии тащить такую тяжесть. Но, конечно, это не могло продолжаться долго. С каждой минутой я все больше и больше погружался в воду и чуть не захлебнулся; я начал терять сознание, наверное, еще немного – и я выпустил бы из рук лапы лебедя. Но как раз в самую критическую минуту я почувствовал, что мои колени касаются дна, что я нахожусь около берега. В тот же миг я разжал руки. Освободившись от тяжелой ноши, перепуганная птица взмахнула крыльями и улетела прочь, оглашая окрестности пронзительными криками.

Чихая и отфыркиваясь, я встал на ноги и, пошатываясь, выбрался из воды на твердую землю – здрав и невредим.

Этот несчастный случай до такой степени напугал меня, что мне и в голову не пришло искать мой шлюп, и он так и остался странствовать по озеру, дрейфуя по воле ветра, а сам я во весь дух полетел домой, где первым делом принялся сушить у огня насквозь промокшую одежду.

Вы, может быть, подумаете, что этот суровый урок охладил мою страсть к воде, – ничуть не бывало! Купание не излечило, да и не могло излечить меня от моей врожденной страсти, хотя и сыграло важную роль в моей жизни: так я в первый раз увидел, какой опасностью может грозить падение в воду, особенно в глубоком месте. Как ни странно, но раньше я об этом и не подозревал и только в тот день понял, как важно уметь держаться на воде. И я твердо решил как можно скорее научиться плавать. Мать одобрила мое намерение и каждый день все спрашивала меня, как идет дело, а отец, который в это время был в плавании, в одном из писем даже прислал мне целый теоретический курс плавания. Я с жаром предался новому спорту, пообещав самому себе в самом непродолжительном времени сделаться первостатейным пловцом.

С этого времени я почти ежедневно, возвращаясь домой из школы, отправлялся купаться и барахтался в воде, как молодой тюлень. Дети постарше меня и уже умевшие плавать дали мне несколько уроков, и я очень скоро, к величайшему моему удовольствию, уже мог плавать даже на спине, причем без посторонней помощи. Я и сейчас помню, какой гордостью наполнилось мое сердце, когда мне в первый раз удалось совершить этот подвиг.