Фэмилэнд. Принцесса-пиратка - Дарина Мишина Страница 2

Когда у Жени выдавалась свободная минутка, она поднималась в самую высокую башню пансиона, открывала окно и вылезала на верхушку, прямиком к острому шпилю. Отсюда открывался панорамный вид на весь город. Можно было увидеть: фабрику, замок, аптеку, океанариум русалок, зоопарк гномов и даже королевский космодром, но Женю интересовало не это. В конце улицы Героев, в проёме между драконопарком и ботаническим садом опасных растений блестела голубая полоска. Это было огромное бескрайнее море.

В пансионе благородных принцесс девочек выпускали в город только в двух случаях: если они получали свои дипломы или если их приглашали на свидания.

Для первого Женя была слишком юна, а второе было для неё слишком большой жертвой — каждую ночь она клялась, что ни за что не пойдёт ни на одно свидание.

Женя жила в Пансионе сколько себя помнила — у неё не было родителей. Когда она была совсем малышка её оставили в корзинке на крыльце пансиона. К корзинке не прилагалось ни записки, ни обратного адреса. Все что было у неё от родителей это именное одеялко, на котором было написано «Евгения».

Женя не знала ничего о своих родителях, но твердо была уверена, что они были связаны с морем. Возможно, они жили в маленьком домике с красивым видом на песчаный берег. Возможно, они собирали водоросли или занимались ловлей рыбы. Они точно были связаны с морем — по-другому Женя не могла объяснить свою тягу к соленым водам.

Женя так увлеклась своими морскими фантазиями, что не заметила, как прозвенел звонок на урок. Ровно, как и не заметила, когда вся школа отправилась на её поиски, обыскивая каждую кладовку, каждый уголок.

— Ах ты не благодарная девчонка, — учительница схватила Женю за длинную русую косу, достававшую девочки до пят, и выволокла по лестнице из башни вниз.

— Ай-ай-ай, больно же — кричала Женя, заставляя своим криком всех обратить на себя внимание.

Другие девочки собрались в холле. Они перешептывались и посмеивались, глядя на неё.

— Вот, она, бессовестная, — учительница привела Женю к директрисе, — забралась на шпиль, опоздала на урок, испачкала платье.

— Оставьте нас, — попросила директриса фон Торшер, — я поговорю с ней.

Учительница послушалась приказу.

— Эх, Евгения, Евгения, — вздохнула директриса, — что прикажешь с тобой делать?

— Прекратить заставлять учить реверансы.

— Ну допустим, а если вдруг принц выберет тебя себе в принцессы, а ты… И не сможешь сделать реверанс.

— И прекрасно. Я отправлюсь смотреть на море.

— Море значит, — поджала губы директриса, — Ты что хочешь однажды занять место Эллы?!

Женя поёжилась.

Портрет Эллы висел на стене в самом темном коридоре Пансиона. Это была худая сухонькая старушка, изображенная на портрете с тремя любимыми кошками и отсутствующим кольцом на безымянном пальце. Элла за все 84 года своей жизни так и не вышла замуж и по праву считалась самый худшей ученицей за всю историю Пансиона Благородных Принцесс.

Женю не столько пугала участь Эллы, сколько осуждение всего королевства.

— Нет не хочу.

— И я не хочу.

— Поэтому ты отправишься на исправительные работы. Точка.

Женю наказали. Её отправили отбывать наказание в кладовке. Наказание по методике Мачехи.

Почему-то в Пансионе Благородных Принцесс считалось, что отделение гороха от чечевицы сделает тебя настолько красивой, что принц будет в мгновение тобой очарован. Логика в этом отсутствовала, но директриса фон Торшер безропотно верила в это. Поэтому каждый раз заставляла своих подопечных заниматься сортировкой.

Ещё директриса верила, что идеальная принцесса должна уметь готовить борщ, вышивать крестиком инициалы своего принца на шелковых платочках, петь арии, попутно штопая носки, и танцевать, выпекая пироги, а еще смотреть на него с восхищенными глазами и открытым ртом, даже если восхищаться было нечем.

Женя отсортировала горох в одну корзинку, а чечевицу — в другую, а после её заставили перечислить все качества идеальной принцессы:

Красивая, очень красивая, послушная, скромная, тихая, верная, поддерживающая, любящая вопреки всему, худая и т п и т д

И только тогда, когда она огласила весь список в правильном порядке и без запинки, её отпустили. К тому времени небо приобрело пастельно розовый оттенок, а солнце закатилось за горизонт. Школьный колокольчик прозвенел отбой, и Женя отправилась в свою комнату.

Жилые комнаты будущих принцесс располагались на втором этаже Пансиона. В каждой комнате жило по три принцессы и всё у них было одинаковое: одинаковые деревянные кровати, одинаковые тумбочки для пантопонов, одинаковые шкафчики для платьев и одинаковые рамочки, в которых должны были располагаться портреты принцев. Необходимо было каждый вечер томно вздыхать над ними и орошать слезами разлуки, что остальные девочки с регулярностью проделывали.

Женя подобными глупостями наотрез не занималась.

Однако сегодня ей повезло — она заняла свою кровать тогда, когда мусорная корзинка уже была полна высморканных платочков.

Девочки легли спать, желая друг другу спокойной ночи, однако Жени не спалось. Она то ворочалась, то поправляла подушку, то натягивала одеяла до подбородка, то раскрывалась — ей никак не удавалось устроиться по удобнее, тем более ей казалось, что она слышит вечно какой-то посторонний шум, который почему-то шёл из её личного платяного шкафа.

Через час она не выдержала. Подошла к шкафу и открыла его…

II

Открывая дверь платяного шкафа, Женя ожидала увидеть в нём мышь, мотылька, бродячего котенка или щенка, но никак не взрослую женщину.

Женщина была одета в черное тяжелое шерстяное платье в пол без кринолина, с белым фигурным воротничком и белыми перчатками. На голове её была небольшая фетровая шляпа с мельницкими полями и белыми искусственными цветочками.

— Вы к-кто? — испугалась Женя.

— Чшшшшш, — зашипела на неё женщина, поднося палец к губам.

— Вы кто? — повторила Женя уже тише.

— Меня зовут Олимпия, — представилась женщина, — И я — крестная фея.

Женя секунду смотрела на женщину хлопая ресницами.

— А где ваши крылья? Блестящее пышное платье с вуалью и волшебная палочка?

Фея фыркнула.

— А единорога не надо? Палочка у меня есть, — и как бы в доказательство этого, Олимпия вытащила из рукава тонкую стеклянную трубочку, которая блекло мерцала в темноте, — Было бы у меня блестящее пышное платье с вуалью, как бы я смогла незамеченной прокрасться в ваш Пансион?

— Не знаю. А зачем вы здесь оказались и почему в шкафу?

— Оказаться в шкафу — это был экстренный метод. Когда я направлялась сюда, я ж не знала, что охраняется Пансион злыми доберманами. А я очень боюсь собак, на минуточку, пришлось быстро соображать, куда переместиться — потому я так торопилась, что переместилась куда попало. Однако сперва я сильно